Самое лучшее оружие

Логмир тоже принес хорошие известия — их двоих никто не узнал. Креола, конечно, и не должны были узнать — вряд ли кто‑то в этом городе вообще подозревал о его существовании. Ну а Логмир просто одолжил у Ванессы косметичку и самую малость изменил внешность — осветлил кожу, замазал шрам и побрился. На двоих пришельцев из‑за моря никто не обращал внимания — в Баан‑диль‑Ламмарихе видали и не такое.

До «Ночи Икс» оставалось три дня.

На следующее утро Креол и Ванесса проснулись от оглушительного лязганья. Продрав глаза, маг и его ученица обнаружили лода Гвэйдеона и Логмира, решивших немного потренироваться в фехтовании. Просто для поддержания формы.

Лод Гвэйдеон стоял в центре чердака серебристой скалой и скупыми, отточенными движениями отбивался сразу от двух клинков. Логмир же вертелся вокруг него с такой скоростью, что превратился в смазанное пятно — Рарог и Флейм напоминали ножи мясорубки, запущенной на полную мощность. Однако Белый Меч неизменно успевал опередить этих двоих.

Катаны Логмира оказались далеко не просто катанами — Белый Меч, легендарное оружие, принадлежавшее лоду Каббасу, основателю Ордена, не оставлял на этих синевато‑черных лезвиях ни царапинки, ни щербинки! А ведь даже обычный керефовый меч способен разрубить полосу закаленной стали, как гнилую доску!

И сам Логмир оказался далеко не так прост, как старался выглядеть. Лод Гвэйдеон, воплощение легенд Каабара, лучший из лучших, дрался с ним на равных! Ни тот ни другой не мог взять верх — паладин превосходил Двурукого в силе и боевом опыте, Двурукий паладина — в ловкости и скорости.

— Стоп! — поднял руки маг, поняв, что так они могут продолжать весь день.

Лода Гвэйдеона и Логмира растолкало в разные стороны — маг использовал заклятье Железного Воздуха, чтобы остановить поединок. Они оба тяжело дышали, но взирали друг на друга с огромным уважением — доселе эти двое не встречали равных себе... Нет, лод Гвэйдеон встречал — лода Каббаса, но тот уже не был человеком в полном смысле этого слова...

На сей раз в город отправились все четверо. Сегодня должно было состояться шествие султанского кортежа — по реке прибывало посольство Испогари, и султан сам собирался прибыть в порт на встречу. Креолу хотелось посмотреть на этого монарха.

Ни на минуту не прекращающийся ливень очень способствовал сохранению конспирации — когда заботишься только о том, как бы с головы не слетела зонтошапка, как‑то не до того, чтобы еще и рассматривать лица прохожих. Хотя на стенах порой попадались самые настоящие плакаты типа «Разыскивается опасный преступник». Не бумажные, само собой — бумага в такую погоду превратилась бы в кисель уже через часок‑другой. В Чрехвере имелся своего рода заменитель, производимый из коры раз‑баа — одной из самых распространенных пород дерева. На ощупь он больше всего напоминал плотный картон, и воды не боялся. Только вот писать на нем обычным пером не получалось — приходилось использовать специальное резало.

— Не похож, — с неудовольствием сорвал одну из картонок Логмир. — Нос слишком длинный. Кто так рисует?..

— А откуда их так много? — удивилась Ванесса, срывая другую. — И все одинаковые. Тут же печатных станков еще не изобрели...

— А ты думаешь, я один умею копировать предметы? — хмыкнул Креол, с неудовольствием наклоняя голову — на его зонтошапке образовалась глубокая вмятина, и там скапливалась вода. — Такие листочки любой маг может размножить за пару часов...

— Святой Креол, а вот это не похоже на Логмира! — нашел другой плакат лод Гвэйдеон.

Действительно, это была скорее листовка. Причем с очень нецензурным изображением — там была нарисована уродливая карикатура на султана. Жирный толстяк держался за свое мужское достоинство, стоя на куче навоза, а внизу была подпись: «Самодержец». Правда, шутку могли оценить лишь немногие — восемьдесят процентов горожан не умели читать.

Из соседнего переулка неожиданно вышла внушительная фигура в едко‑желтой хламиде с длиннющими рукавами — монах бо‑шо. На сей раз настоящий. Пузан шел, косолапо переставляя толстенные ножищи, не обращал никакого внимания на дождь и с аппетитом жевал огромный бутерброд. Нижний слой — толстый ломоть нежнейшего свиного сала с мясными прожилками. Верхний слой — еще один ломоть точно такого же сала.

Проходя мимо лода Гвэйдеона, монах окинул его ленивым взглядом, с легким недоумением задержавшись на истощенном лице паладина. Конечно, истощенным оно казалось только на фоне тыквообразной ряхи настоящего бо‑шо. Монах запихал в пасть последний кусок «бутерброда», с явным трудом поднял руку над головой, сотворил пальцами какой‑то странный знак и ожидающе уставился на лода Гвэйдеона.

Паладин на миг замер, лихорадочно соображая, как отвечать, а потом тоже поднял руку и что‑то там показал. Поскольку и у монаха, и у лода Гвэйдеона рукава свисали на добрых полметра ниже ладоней, никто не увидел, что они оба там показывали. Но монах с большим трудом кивнул (подбородков у него было аж четыре, и между ними и шеей трудно было просунуть даже палец), и двинулся своей дорогой.

— Фу, пронесло! — выдохнул Логмир. — Ты, отец, зря под бо‑шо замаскировался — они такие бледные не бывают. Этот подслеповатый, что ль, был... То ли глаза жиром заплыли.

Четверо прошли насквозь длинный узкий переулок и оказались на переполненном людьми проспекте. Вдали уже виднелась вереница флегматичных стражников. За ними плелись десятки рабов, тащащие паланкины. Выше всех вздымался ярко‑красный султанский паланкин — его волокли аж двадцать человек. Впереди него в изящных носилках ехали три очаровательные краснокожие особы.

— Это что — султанские дочери? — спросила Ванесса, вглядываясь в приближающееся шествие.

— Не, это жены, — ответил Логмир. — Любимые.

— У него что — несколько жен?! — возмутилась девушка.

— Тридцать. Да это что — у его папы больше сотни было... Озорной старик был, любил... всех подряд! О‑оу... А ведь зря я тут с вами стою — в кортеже мои знакомцы есть... Меня и султан в лицо знает, и визирь... и вон та жена султана тоже знает. Правда, не совсем в лицо — там темно было...

— Давай мы тебя заслоним, — предложила Ванесса.

Лод Гвэйдеон с готовностью расставил руки, превратившись в живую занавесь — хламида бо‑шо была бы впору даже молодому слону.

— А вдруг? Не, подруга, я лучше пойду себе... Что я тут забыл? Султана я уже видел... Вечером у Кабрума увидимся... У‑йе!

Глаза Логмира расширились — пока он болтал, передний всадник в кортеже подъехал уже почти вплотную. Похоже, большая шишка — на шлеме алая полоска. Даже такое ничтожное количество красного цвета разрешено носить только Очень Важным Персонам.