Дарья Фельбер - Неучтённый фактор

— А с парализованной рукой?

— !? — осенило меня.

— Вот если бы бочку открыть… — вздохнул парень.

— Открою, не дрейфь, — подбодрила его я. — Будет тебе твой братец целый и весь из себя всемогущий.

— Проклятье-то всё равно никуда не денется, — махнул он рукой.

— Я колдовать не умею, поэтому с проклятиями — не ко мне. А Федя — кто? — сменила я тему. Этот вопрос занимал меня больше всего: чтобы взрослый волк-оборотень боялся лягушек?!

— Кто, прости? — непонимающе уставился на меня мой собеседник.

— Да я там из колодца какого-то зелёного в юбке вытащила. „Федеперть“ — я, как могла ближе к тексту воспроизвела пыхтение существа. — Ну, и Федей назвала. Для краткости.

— И что? — поперхнулся Мар. Похожий звук издал и Серый. Ох, простите, Моррин.

— И ничего, — пожала я плечами. — В лес ускакал с поцелуем воздушным.

Оба брата застонали.

— Ой, русалки не обрадуются! Ты же водянника выпустила, а он для них — хуже чумы. А что в юбке — так это один из самых крупных.

— Это лягушонок-то? — не поверила я. — Да он с крысу ростом.

— Это он сейчас с крысу ростом. Доберётся родничками до реки — меня в несколько раз больше станет, — пояснил парень.

— И леший с ними, с русалками. Они меня сожрать пожелали, потому — не жалко. А с чего мы так драпанули? Тихо же всё было.

— Потому и драпанули, — вновь непонятно ответил он. — Мор один бы от них оторвался, а с тобой… Вот и позвал меня.

— Да от кого, от них? — яснее не стало.

— От подземников. — так как я продолжала смотреть на него, как баран на новые ворота, Воррок-младший покачал головой, словно видя перед собой редкостную дуру. — Алёна, ты с какого дуба свалилась?

— Я вообще не из этого мира, и не в курсе ваших битв за экологические ниши! — вновь обозлилась я, потянувшись к кочерге. — А он, — последовал кивок в сторону придремавшего волка, — Ничего не рассказывает. Вообще почти со мной не говорит.

— И правильно делает. Знаешь, сколько энергии на телепатию затрачивается? Только на трансформацию больше уходит. Не считая заклинаний некоторых.

— М-да, не все головой сильны, — философски заметила я. Волк толкнул меня плечом. Вот. А нечего меня тут обиженно игнорировать. — А „федеперть“ — это что значит?

Мар заржал как конь.

— Он тебя так по-матушке послал.

Ну, Федя!

— Не умеют водянники по-другому разговаривать, — отсмеявшись, парень поднялся на ноги. — Ложись спать, завтра опять перенесёмся.

— А тут нас эти подземники не достанут? — я уже привычно вытянулась вдоль волка. Что-то зашелестело в наступившей темноте, и вторая теплая туша прилегла с другой стороны.

„Нет, тут защитный контур стоит. Ни одна нежить не приблизится“.

Перенеслись мы удачно, оказавшись неподалёку от реки, так что волки смогли напиться и чуть-чуть восстановить силы. Бдительная я метко залепила камнем по черепушке особо нетерпеливой русалке, решившей не дожидаться, пока добыча подойдёт поближе, и, пробравшись на мелководье, возжелавшей позавтракать одним из жадно глотавших воду братьев.

— Федьки на вас нет, — посетовала я, наблюдая, как тварь отползает, перебирая руками по дну и с шипением погружается назад в глубину. — Мар, когда, говоришь, он возмужает?

Тот, отфыркиваясь, пригладил ощетинившийся загривок

„Сегодня ночью в полную силу войти должен“- в волчьем обличье говорить ртом оборотни не умели, стало быть, Морриновы „дрянь“ и „загрызу“ мне и впрямь примерещились с перепугу.

Побродив по берегу, я нашла отмель с ещё не взбаламученным дном и начала раздеваться.

— Мар, сбегай на разведку, я ополоснусь пока.

Мерзавец аж завилял хвостом:

„Давай Мора отправим, и я тебе спинку потру“.

— А ну, брысь отсюда! — я поискала взглядом что-нибудь тяжёлое, а Серый солидарно рявкнул на братца. Вот и правильно. Пусть блюдёт мою невинность, это в его же интересах.

„Почему тогда ему можно?“- возмутился младший оборотень.

— Оставь инвалиду последнюю радость, — я напряжённо вглядывалась в речное дно.

„Почему инвалиду? Да он такой же инвалид, как… “

Повторный рык — погромче — оборвал интригующую фразу и послужил для нахала стимулом убраться. Я с подозрением посмотрела на второго умника, но тот отвернулся и напустил на себя настолько непрошибаемый вид, что мне осталось только махнуть на него рукой. Чёрт с ним, пусть сидит. Не в первый раз.

Наскоро обмывшись и хорошенько прополоскав одежду, я бодро похлюпала по лесу в кедах, неся сапоги на плече, связав их за шнурки. Второе плечо оттягивал „вещмешок“. Волки о себе знать не давали, и за шестичасовую прогулку пришлось передумать больше, чем за предыдущие двадцать пять лет, включая институт. Я даже между делом тему кандидатской наметила.

Потом меня посетила неожиданная мысль.

А вот интересно, почти во всех историях главная героиня закручивает роман с каким-нибудь офигенно красивым занудой, а мне в этом плане что-нибудь светит? Или, как всегда — шиш? А если не шиш, то вопрос: где искать зануду? Мара отметаем сразу — ипостасью не вышел, о его брате даже и не заикаемся, чтобы не начать заикаться по настоящему, на орков я тоже не претендую. Может, эльф какой захудалый появится? А что? Звучит неплохо: моим первым мужчиной был эльф! Однако, есть одно „Но“. Чтобы с эльфом что-то путное получилось, мне от него, по законам жанра, как минимум две книги напролёт руками и ногами отмахиваться придётся, и такими темпами к запланированному расставанию с девичеством я доберусь седой и сгорбленной старухой. Нет, так тоже не интересно.

Послушав собственные мысли, я расхохоталась на весь лес.

Ближе к вечеру объявился Мар.

„Тут есть пещера неподалёку. Там и заночуем“

„Неподалёку“ растянулось ещё на добрый час ходьбы.

— Почему не в лесу? — я со стоном сбросила поклажу на каменный пол. Спасибо „волчьей“ припарке, тело почти успешно переработало молочную кислоту и ощущалось не так болезненно, как позавчера, но всё равно протестовало против непривычных нагрузок.

„Снизу трудно подкопаться, войти мы никому не позволим“ — склонив голову набок, Мар одобрительно наблюдал за моими потугами разжечь огонь.

Когда пламя весело освещало стены пещеры, а я успела расправиться с ужином, в проход впрыгнул Серый. В пещере сразу стало тесновато. Оперевшись спиной о стену, я лениво сравнивала братьев. Младший — чёрно-бурый, с лоснящейся шерстью и впечатляющей мускулатурой и неопределённо-тёмной масти доход старший походили друг на друга разве что принадлежностью к одному биологическому подвиду. Даже манера речи разительно отличалась: если первый с удовольствием со мной флиртовал и шутил, то второй, если и опускался до общения, то всё равно оставлял впечатление, что — сквозь зубы.