Том 1.Замуж с осложнениями

-- А сколько? -- моргаю. -- Азамат и я. Двое ведь?

-- А... Ага... -- выдавливает Тирбиш, нагибаясь за ножом. -- Если так, то конечно... Вам стол расчистить?

-- Умещусь, -- заверяю его. И что его так потрясло? -- Лучше скажи, где у тебя овощи и мука.

Овощи у него обнаруживаются даже вполне человеческие. Оказывается, я в какой-то момент успела выдать ему список еды, которую хочу добавить к стандартному муданжскому рациону. Видимо, это было примерно тогда, когда я в сушилке духи нюхала, а этот день был так насыщен событиями, что я уже плохо помню всякие мелочи. Однако на мой автопилот можно положиться.

Заполучив ингредиенты, принимаюсь за дело, напевая что-то себе под нос. То ли Алтошина настоечка так действует, но я в исключительно благостном настроении. Тем более возиться особенно не надо, я же комбайн с хлебопечкой водрузила тут же на кухне, в углу, спросив разрешения всё того же Тирбиша. Он тогда ещё странно так на всё это смотрел. Думал, я пользоваться не буду, что ли?

В общем, скоро у меня уже хлеб печётся, а в духовке отдыхают баклажаны под сыром -- нормальным магазинным сыром из коровьего молока. Не знаю, оценит ли Азамат, но если что, доберётся своим овечьим вонючим.

-- Ну вот, -- говорю, споласкивая после себя нож и коцальную доску. -- Больше под ногами мешаться не буду, оно теперь само дойдёт, я только пару раз загляну.

Тирбиш только качает головой и что-то бормочет. Я было открываю рот его расспросить, чему он так удивляется, когда наше кулинарное уединение нарушает Дорчжи.

-- Ско-оро обед-то? -- канючит он совсем по-детски, и только потом замечает меня, тут же густо покраснев. -- Ой, здрастье... Я это... капитан заставил с ним вместе техосмотр запасного двигателя... того... сделать. Теперь очень есть хочу.

-- Капитан, наверное, тоже хочет, -- нравоучительно говорит Тирбиш. -- Но не приходит меня торопить.

Дорчжи пожимает плечами:

-- Он крутой, -- этим всё и объясняется. Я смеюсь. Кстати, что-то мне было от него нужно... А!

-- Слушай, Дорчжи, -- говорю, -- а ведь ты обещал меня научить гизик плести.

-- Да-а, -- оживляется тот. -- Хотите сейчас?

-- Почему бы и нет, -- говорю. -- Надо же чем-то до обеда заняться.

-- Тогда я сейчас принесу нитки, -- кивает он и бодренько скрывается за дверью.

-- Здорово, -- говорит Тирбиш. -- У Дорчжи хорошо учиться, он очень хорошо плетёт. У него отец торгует верёвками, поясами всякими.

Дорчжи возвращается с несколькими цветными клубками тонкой гладкой нитки и какими-то деревяшками, мы перебазируемся в столовскую часть кухни и начинаем урок. Объяснение в основном происходит на пальцах. Начало весьма неожиданное: нитки предлагается намотать на край столешницы по всей длине. Зато потом можно чувствовать себя Пенелопой: сидишь, гоняешь челночок туда-сюда. За какие-то полчаса у меня уже готов первый кривоватый шнурок, пёстренький такой, узорчатый.

Дорчжи за это время выучил несколько новых слов на всеобщем -- тоже польза. Вот, рассматривает он моё произведение и кричит Тирбишу:

-- Как будет "тянуть"?

Тирбиш:

-- "Тянуть"!

-- О! -- Дорчжи оборачивается ко мне. -- Не тяните так сильно, или тяните везде одинаково.

Я ржу и стараюсь соответствовать.

Следующий шнурок мы делаем пошире, и я замечаю, что способ плетения позволяет создавать довольно ровные геометрические узоры.

-- А можно, -- говорю, -- сплести так, чтобы буквы получились?

Ещё минут десять уходит на то, чтобы объяснить Дорчжи мою отнюдь не новую идею.

-- А зачем слова? -- он морщит лоб, изо всех сил стараясь понять.

-- Например, какое-нибудь хорошее пожелание можно вписать, -- придумываю я, размахивая руками для выразительности. -- Или поздравление!

-- Хм, -- до него, кажется, начинает доходить. -- А можно ведь, наверное... Тирбиш, как будет "заговор"?

-- Да кто ж его знает! -- доносится из кухни. Я прикусываю губу, чтобы не захихикать. После того, как сегодня Азамат объяснял запасному повару, что я не ведьма, мой словарь обогатился всякими "заклинаниями", "зельями" и "заговорами". Вообще, я чем дальше, тем лучше понимаю по-муданжски. Что и не удивительно, впрочем.

Пока Дорчжи с Тирбишем стараются сообразить, как объяснить мне свою идею и разрешит ли Алтонгирел выводить заклинание на шнурке, я не теряю времени и несколько коряво изображаю нитками три слова о самом главном -- пошленько, конечно, но зато коротко и по делу. С этим шнурком мне Дорчжи почти не помогал, только на словах, и я решаю, что его-то и подарю, а первый себе оставлю, в хозяйстве пригодится.

Близится обед, я вынимаю из духовки свой противень, тут и хлебушек поспевает. В общем, не жизнь, а сказка.

-- Прячьте, -- говорит Тирбиш, выходя из кухни. -- Сейчас все придут.

-- А я хотела сейчас и подарить, -- говорю, сматывая нитки.

-- Не-ет, зачем, -- мотают головами оба муданжца. -- Вы ему подложите куда-нибудь.

-- А что, у вас принято подарки тайком подкладывать? -- спрашиваю, пряча шнурки по карманам. Хорошую я юбку в "Трёх тюльпанах" отхватила -- длинную и сплошь в карманах. Для жизни на муданжском корабле просто лучше не придумаешь.

-- Конечно, -- говорит Тирбиш. -- То есть можно, конечно, и в руки отдать, но ведь намного приятнее, когда случайно находишь подарок, правда?

Ну, о вкусах не спорят. Тирбиш отправляется скликать народ на обед, я следую за ним, пока не нахожу Азамата где-то в техническом отсеке. Он тщательно отмывает руки у общественной раковины.

-- Капитан, обед готов, -- неуверенно говорит Тирбиш.

-- Да я пропущу, наверное, -- отвечает Азамат, не оборачиваясь.

-- Я тебе пропущу! -- говорю. -- Что ж теперь, совсем не есть, что ли?

Он поворачивается на звук моего голоса со своей фирменной удивлённой улыбкой.

-- А ты запаслась постной едой? Тогда я сейчас.

-- Давай-давай, -- говорю, -- я подойду через пару минут.

Пока Азамат с гарантией не в каюте, я иду подложить ему гизик. Захожу, естественно, через свою каюту, поднимаю стенку и оставляю шнурочек на крышке бука, завязав бантиком. Получилось довольно мило. Шнурок красно-зелёный, как Рождество, но расцветку Дорчжи предложил, а я ему верю, тем более, что Азамат любит красный и носит зелёный.

В дверях столовой мы сталкиваемся, Азамат сразу садится за отдельный стол, а я иду с Тирбишем на кухню проконтролировать сервировку незнакомого ему блюда. Ничего, справился, я тем временем хлеб нарезала и сметану в пиалушки разложила. А ещё я завариваю себе чай. По-моему, мы лопнем.

Нам сервируют во вторую очередь, так что все уже радостно чавкают сырым мясом, когда Тирбиш выкатывает столик с нашими баклажанами и прочими излишествами. Азамат отвлекается от потягивания травяного чая и задирает брови:

-- Я смотрю, ты не устаёшь экспериментировать, -- говорит он Тирбишу.