Том 1.Замуж с осложнениями

-- Пожалуйста, -- он пожимает плечами. Мне кажется, он как-то меланхолически настроен.

-- Тебя опять не выпускают, что ли? -- спрашиваю.

-- Да нет, выпускают, конечно, я же теперь пассажир.

-- А чего ты понурый такой?

-- Да не хочу я на Муданг, -- говорит. -- Мне не с чем туда возвращаться. Ничего не сделал, не достиг.

-- Да подожди ещё, -- говорю, -- у тебя ещё вся жизнь впереди, достигнешь, куда ты денешься.

-- Ага, на Муданге достигнешь, как же... Там везде эти джингоши, умхнувш...

Последнее, видимо, было ругательством. Надо запомнить. Пока только развожу руками.

-- Эцаган, если б я могла тебе чем-то помочь, обязательно бы так и сделала.

Он кивает, принимая мои слова, потом ловит мысками обеих ног свой мячик и потягивается.

-- Значит, собираетесь ещё много шить?

-- Было бы неплохо, -- говорю. -- Вот просвети меня, если я кому-то кроме Азамата что-нибудь сошью, это как воспримется?

-- Ну-у, смотря что... -- протягивает Эцаган. -- А вы Азамату много нашили?

-- Нет, пока только рубашку, и ещё гизик сплела.

-- Это маловато, -- строго говорит Эцаган. -- Если сейчас кому-то ещё подарки делать начнёте, получится, что этот кто-то вам почти так же важен.

-- Ой, -- говорю, -- нет, мне так не надо. Мне надо, чтобы Азамат лидировал с большим отрывом.

-- Ну, тогда нашейте ему кучу всего, а потом уже можно что-нибудь простенькое остальным.

-- Отлично, -- говорю, -- так и сделаю. Поможешь мне с фасонами?

Эцаган прямо загорается этой идеей.

-- С удовольствием! -- говорит. -- Может, и я шить научусь? Только вот не знаю, хорошо ли это будет выглядеть, если мы будем много времени вместе проводить...

-- Надо будет кого-нибудь третьего рядом усадить, -- усмехаюсь, -- чтобы был свидетель, что мы ничего плохого не делаем.

Эцаган, похоже, принимается всерьёз обдумывать мою идею, высказанную исключительно в шутку.

-- Да ты что, -- говорю, -- у нас с тобой десять лет разница, не говоря уже об ориентации.

-- Десять лет? -- повторяет он недоумённо. -- В какую сторону?

-- То есть как "в какую"? -- ржу. -- Мне двадцать восемь.

Он вытаращивается на меня, как будто привидение увидел.

-- Вы, земляне, не стареете, что ли? -- спрашивает наконец.

-- А чего, -- говорю, -- по-твоему, это так много?

Тут внезапно открывается дверь и входит... правильно, Алтонгирел!

-- Ты знаешь, что ей двадцать восемь лет? -- тут же спрашивает у него Эцаган, тыча в меня большим пальцем.

Духовник делает кислую рожу.

-- Не знаю, но не удивлён. Земляне дольше живут, -- потом он поворачивается ко мне. -- Это, кстати, хорошо, что ты старше, чем выглядишь, а то Старейшины не любят большую разницу в возрасте. А теперь можно узнать, что ты тут делаешь?

-- Так просто зашла... -- начинаю я, но Эцаган меня перебивает.

-- Мы хотим организовать швейный клуб!

Алтонгирел высоко поднимает брови и пару секунд обдумывает услышанное.

-- Только в моём присутствии, -- наконец говорит он. Я кривлюсь.

-- Я в твоём присутствии себе пальцы пристрочу, -- говорю. -- А больше нас некому проконтролировать?

-- Только сам Азамат, -- пожимает плечами Алтонгирел. -- Но у него и другие дела есть, и, тем более, шить-то ты ему собралась, надо надеяться? Не в его же присутствии.

-- А мне ты не доверяешь? -- с усмешкой спрашивает Эцаган. Вот только не хватало мне их поссорить...

-- Я могу сколько угодно тебе доверять, -- отстранённо говорит Алтонгирел, -- но Старейшинам глубоко наплевать на это. А мы все заинтересованы в их расположении.

Я тяжело вздыхаю. Господи, неужели когда-то этот вопрос решится, и мне не надо будет больше думать о реакции Старейшин, а?

-- Ладно, -- говорю, -- я потерплю.

-- Вот и прекрасно, -- деловито кивает Алтонгирел. -- А теперь марш в игровую, и так вчера ничего не делали.

И уходит. Эцаган бодренько подскакивает и принимается натягивать чулкосапоги прямо поверх треников.

-- Куда он нас послал? -- спрашиваю.

-- Игры начались, -- говорит он радостно. -- После Белого Дня неделю надо играть, чтобы год был счастливым.

-- Во что играть? -- моргаю.

-- Во всё, -- подробно объясняет Эцаган. -- Пойдёмте.

Мы спускаемся уровнем ниже -- мой топографический кретинизм не позволил мне даже задуматься, что у корабля есть другие уровни. Там обнаруживается внушительных размеров спортзал, где уже собралась почти вся команда. В команде у нас, как я наконец-то посчитала, пятнадцать человек. Точнее, тринадцать плюс Эцаган и Гонд. Из них я уже хорошо знаю четверых - Алтошу, Тирбиша, Ирнчина и Дорчжи, ещё более-менее знакома с тремя - это Хранцицик, Ахамба и Бозорху, будь он неладен, ещё двоих знаю по именам -- Орвой и Бойонбот, ну и наконец есть ещё запасной повар, который не представился, пилоты, которые почти не появляются даже за столом, и длинноволосый парень, который когда-то давно ещё на земном звездолёте охранял нас на пару с Гондом. А ведь это было всего двенадцать дней назад, подумать только. Парень этот кого-то мне напоминает -- ах да, мужа Эсарнай. Интересно, может, братья?

Так вот, в зале присутствуют все, кроме Алтонгирела, Азамата и пилотов. И присутствуют они не просто так. Они играют в бабки. Нет, на полном серьёзе, посреди зала выстроены в линию костяшки, и все по очереди по ним швыряют ещё одной. Первобытный боулинг, ага.

-- О, Лиза! -- окликает меня Тирбиш. -- Присоединяйтесь?

Меня дважды просить не надо, я уже привязалась к этим косточкам. Мы играем с полчаса, но я так чувствую, это только начало. Тут является Алтонгирел в халате -- в смысле таком, парадном халате, хотя и не таком нарядном, как тот, что он надевал на встречу с другими муданжцами.

-- Разогрелись? -- спрашивает он бодрым голосом. -- А теперь давайте в тивик.

Вот есть у нас всякие сказки про гусли-самогуды, от звука которых все вокруг против воли принимаются плясать. Теперь я знаю, как это выглядит. Муданжцы разделяются на две команды, каждый достаёт какую-то металлическую шайбочку, подбрасывает её в воздух... и принимается подкидывать то одной ногой, то другой, но не носком, а внутренней стороны лодыжки. В итоге вся шарашка скачет на месте, быстро поочерёдно задирая то одну, то другую ногу коленом вбок, и всё это с ужасно сосредоточенными физиономиями, да ещё и считают вслух! Я хохочу, зажимая себе рот, чтобы их не сбить, давлюсь, но даже кашлять не могу, так мне смешно. В итоге Хранцицик меня замечает и сбивается, его шайба падает на пол. Однако игра продолжается. Постепенно игроки один за другим теряют свои фишки, и в итоге остаются только Эцаган и тот парень, похожий на мужа Эсарнай. Они больше не стоят на месте, а кружат вокруг друг друга, глядя не на шайбы, а друг другу в глаза. В какой-то момент Эцаган всё-таки дожимает противника, и тот промахивается. Он, впрочем, тут же поднимает свою шайбу и кидает её Эцагану, который с выражением превосходства на лице ухитряется отбить её ногой вместе со своей шайбой, и продолжает подкидывать уже две. Остальные принимаются улюлюкать, и я невольно присоединяюсь -- пожалуй, это и правда круто.