Станислав Буркин - Остров Русь 2, или Принцесса Леокады

– А где огурцы? – тихо спросил Стас.

– Кубатайчик съел! – также вполголоса отозвался Смолянин.

– Если вы немедленно не отпустите кошек, Венера начнет войну с Землей! – выкрикнул один из сфинксов.

– Нет, я официально заявляю, что это не так, – сказал Шидла. – Эти двое – земные преступники, отщепенцы и позор этой несчастной планеты.

– Подумать только, – негромко сказал другой сфинкс. – И этот человек занесен в список почетных граждан Венеры... Памятник ему стоит... – махнул он лапой на каменную фигуру под шаром, и тут только я понял, что у скульптуры лицо Кубатая. – ...Мы доверяли ему своих котят, отпуская в цирк...

– Люди – существа слабые, – отозвался Шидла. – А слава – тяжелое бремя. То, что сейчас вытворяют эти двое, – их сугубо личная инициатива, она не имеет никакой политической подоплеки и не должна привести к межпланетному конфликту.

– Жалко, – сказал тот сфинкс, что грозился войной.

– Вы будете болтать или выполнять наши требования?! – взвизгнул Кубатай.

– Да?! – снова потряс кадкой Смолянин, вызвав очередной всплеск мяуканья.

– А каковы они, ваши требования? – спросил кто-то.

В зале повисла тишина.

– Ну, – сказал Кубатай. – Это... – Он стал затравленно озираться по сторонам.

– Может, вы хотите попросить политического убежища? – спросил Шидла.

– Можно! – закивал Кубатай.

– На Леокаде? – снова уточнил сфинкс.

– Да! Точно! – затряс головой Кубатай. – Отличная идея!

– Ну так убирайтесь туда! – сказал Шидла. – Эта машина легко перенесет вас на эту отвратительную планету и избавит от вас и Венеру, и Землю. Только отпустите наших Матерей-Кошек...

Говоря это, Шидла поднял лапу над какой-то кнопкой и внимательно посмотрел на меня. Я понял, что пора действовать, и подтолкнул Стаса к налетчикам. Кубатай кивнул нам, а Смолянин подмигнул.

– Негодяи не хотят отпускать наших Матерей-Кошек, главную нашу ценность и святыню. Но, о чудо, два молодых человека, легендарные герои Костя и Стас, тоже, между прочим, почетные граждане Венеры, вновь оказались у нас в гостях, и они сумеют уговорить подонков отпустить их.

– Мы, кстати, тоже хотим на Леокаду, – сказал я на всякий случай. – Так, посмотреть.

– Без проблем! – отозвался Шидла.

– Кошек отпустите, – тихонько сказал я, обернувшись к Кубатаю.

– Что? – спросил тот.

– Кошек отпустите, говорю, зачем они нам на Леокаде?

– А! – понял наконец Кубатай, опустил кошку на пол и погладил ее.

– Аппроксимация! Симочка! Кис-кис-кис! – закричал один из сфинксов, но та не хотела уходить и терлась о Кубатаеву ладонь.

Радостно хохотнув, Смолянин перевернул кадку, вытряс оттуда целую стаю кошек и зашипел:

– Кыш! Кыш! Пошли отсюда! – и принялся разгонять их своим чемоданчиком.

– Мяу! Мяу!!! – загомонили те, разбегаясь. Кинулась прочь и Сима.

– До свидания, кисонька! – всхлипнул Кубатай и вытер нос рукавом.

– Так убирайтесь же отсюда вон, бандиты! – вскричал Шидла и нажал на кнопку. А я одновременно с этим сломал свою прозрачную волшебную палочку.

И полыхнули цветные искры, и завертелся хоровод образов перед глазами, и я почувствовал, что куда-то проваливаюсь. В который уже раз... Последним, что я услышал, был обращенный к Шидле запоздалый крик Кубатая: «Спасибо за семечки-и!..»

В принципе это была даже не тюрьма, а, скажем так, изолированные апартаменты. Впрочем, мне уже надоело описывать наши тюрьмы. Скажу только, что тут было несколько чистых светлых комнат, удобная мебель. Короче, уютно.

– А я, кстати, не испугался! – воскликнул Стас, заканчивая. – Ей не успел, а тебе скажу. Я не прыгнул из окна просто потому, что я христианин. В Евангелии такая история уже есть. Дьявол поставил Иисуса на краю пропасти и говорит: ну-ка прыгни, и если Бог не хочет твоей смерти, ангелы тебя спасут. А? Слабо? Но Иисус не прыгнул. Нельзя, говорит, искушать Господа твоего. А я что, лучше Иисуса, что ли?!

– Стас, ты успокойся, – сказал я. – Мне-то не надо доказывать, что ты правильно сделал, что не прыгнул. Я это и так знаю.

– А кому мне еще доказывать?! – кипятился Стас. – Этой-то ничего не докажешь! Она вообще ничего не соображает! Евангелием ее хотели охмурить! Ее охмуришь, пожалуй. Из нее христианка, как из меня... Черепаха! Ой... – остановился он, вспомнив, как однажды Кощей Бессмертный чуть было не превратил его именно в черепаху.

– Да, трудно тебе с ней будет, – заметил я.

– Что значит, мне «с ней будет»?! С чего это мне с ней как-то должно быть?! Да пошла она знаешь куда?!

– Представляю, – сказал я. – Но давай сформулируем корректнее. Скажем, «я разочарован». Так?

– Да. Вот именно. Я разочарован. И вообще, ты забыл, где мы находимся? Какая разница, очарован я или разочарован, если мы приговорены к пожизненному заключению, да, может, еще и загнемся тут по-быстрому. Завтра начнут восхищать.

Да, он прав. Похоже, я уже настолько привык, что мы постоянно попадаем в безвыходные ситуации и как-то всегда выкручиваемся, что расслабился.

– Слушай, а правда, – поднял я тему, – почему, куда бы мы ни попали – на Венеру, в Древний Египет, в Антарктику или вот сюда, мы вечно оказываемся в плену или в тюрьме?

– Может, у нас карма плохая? – ляпнул Стас. Вот тебе и христианин. – А может, просто потому, что тюрьма, плен – это приключение, – продолжал он. – Пока мы дома сидим, в школу ходим, нас ведь никто в тюрьму не сажает. А вот как приключения начинаются...

– Я бы даже сказал так, – поддержал я, – если бы кто-то писал о нас книгу, он бы нас мимо тюрьмы точно не провел.

Мы переглянулись.

– Ты намекаешь на то, что мы снова в вымышленном мире? – спросил Стас.

– Ну, допустим. Хотя я об этом не думал.

– Если это и так, то эта гипотеза нам ничем не поможет. Мир уж какой есть, такой есть, за его пределы все равно не выпрыгнешь. Ты когда-нибудь видел, чтобы какой-нибудь персонаж высунул голову из-под обложки книги? Нет? Я тоже. Да и вообще, даже самый реальный мир – в каком-то смысле все равно книга, которую пишет о нас Бог. Так что вымышленный-невымышленный – для нас разницы нет. Мне это еще Решилов когда-то объяснил. И можно об этом даже больше не разговаривать.

Ну что ж. Трудно было с ним не согласиться. Одно могу сказать: автор этого мира, будь он Господь Бог или какой-нибудь второсортный писатель-фантаст, тюрьму нам сочинил на этот раз довольно сносную. Спасибо ему.

Но Стаса, похоже, тема не оставляла, и он сделал вот что. Встал посередине комнаты, поднял голову в потолок и сказал:

– Эй ты, автор! Или авторы. Сделайте-ка уже побыстрее что-нибудь, чтобы нас отсюда поскорее выпустили! – После чего обернулся ко мне и сообщил: – Богу как-то легче молиться. Пиетету больше. А тут так и хочется сказать: «Эй вы, сволочи!..»