Стенли Вейнбаум - Под знаком «Если» [litres с оптимизированной обложкой]

– Ладно, а что относительно водного маршрута?

– Вода! Суда застряли на всех семи морях. Посмотри сам.

Листер покосился в сторону иллюминатора. Там пятью тысячью футами ниже раскинулся Тихий океан. Теперь его стало видно через прорехи в облаках. Однако поверхность океана выглядела весьма странно, она была не синей, а зеленой, как бриллиант. Приглядевшись, лейтенант увидел два крошечных судна, замерших на поверхности.

– Так плохо! – удивленно пробормотал он. «Что случилось с могущественным флотом Аллена. Неужели адмирал и в самом деле попытался пересечь Тихий океан?» Салли же он сказал: – Это же отлично! Зрелище задавленной Сибири меня вдохновляет.

Впервые за все время их знакомства на лице Салли появились признаки раздражения.

– Долго это не продлится, – а потом так же сердито она продолжала. – Мы выжмем из тебя эту тайну. Не питай иллюзий относительно этого, Дик!

– И это та самая малышка Салли Амбер, которая уверяла, что любит меня?

Внезапно лицо ее стало воплощением настоящей нежности:

– А если я и люблю тебя? Если я и так сделала для тебя, Дик, слишком много?

Он лишь горько усмехнулся.

– И ты думаешь, я тебе сейчас поверю? Я все знаю о принцессе Стефании и ее образовании. Если ты кого и любишь, так только Хана!

– Не Хана, а Азию, – поправила она. – Хан для меня пустое место. Для меня имеет значение только моя страна. А Хан с детства учил меня быть свободной, чтобы любить, кого пожелаю. И все же… И все же… Дик, я никогда не встречала человека, для которого сделала столько, сколько для тебя. Ты значишь для меня меньше, чем вся Азия, но больше, чем любой другой человек в мире.

– И это тоже одна из твоих симпатичных неправд…

Долгое время она молчала.

– Нет. Это не ложь, – наконец объявила она, возвращаясь на свое место возле пилота.

Больше она не стала говорить с Листером до тех пор, пока через семь часов они не пролетели Хонсю, внизу проскользнули покрытые снегом склоны Фудзиямы. Тогда она вернулась к лейтенанту, улыбнулась ему и мягко произнесла:

– Мне очень жаль, Дик.

– Уф! – только и смог выдохнуть он. – Ты должна торжествовать.

– Только не я. Теперь, Дик, слушай меня внимательно. Хан с тобой церемониться не станет. Большая часть из его оперативных работников – монголы, и возиться с тобой они не будут. Это меня очень волнует.

– Ты должна была задуматься об этом вчера вечером.

– Но я могу спасти тебя от всех этих ужасов. Если ты расскажешь мне то, что я должна знать о морских водорослях элгэ и лишайниках… тогда я смогу гарантировать твою безопасность… Разве это не лучший способ для нас обоих?

– Нет, Салли. Не стану говорить, что ничего не знаю. Но если хочешь, то сможешь убедиться, что я ничего не скажу. Я никогда ничего не скажу такого, что могло бы помочь Азии в этой войне.

Она вздохнула и отошла, однако в ее темных глазах читалось беспокойство. Когда Большой Хинганский хребет показался на горизонте, самолет начал снижаться к Харбину. Лейтенанту даже показалось, что она побледнела, когда передала ключ от его наручников охране. Потом они освободили Листера, а Салли последовала за мрачной процессией в старую крепость, давно превращенную в военную тюрьму. Она не вошла в комнату с каменными стенами, но когда закрывали дверь, Листер бросил прощальный взгляд на ее бледное лицо. В последний момент ему показалось, что губы Салли задвигались и она произнесла что-то вроде «мне жаль».

Но теперь слишком поздно было сожалеть о содеянном, даже если бы он хотел поверить в ее искренность. И ему ничего не оставалось, как горько улыбаться, вспоминая о собственных ошибках, которые и привели к его похищению. Морские водоросли эглэ и лишайники. Агония Азии во власти чумы, причина которой была столь очевидна, что ее мог объяснить любой школьник. К счастью для Америки, криптогамы [25] Тайнобрачные растения, или криптогамы ( лат . Cryptogamae) – выделенная К. Линнеем группа растений, не имеющих цветков (папоротники, хвощи, плауны, селагинеллы, полушники, псилотовые и близкие к ним растения, мхи, водоросли, грибы и др.), противопоставленная цветковым растениям – явнобрачным, или фанерогамам. обильно процветают в Азии, и пока он об этом не скажет, преимущество будет у Западного континента. Пока он не скажет! Он перестал улыбаться и мрачно сжал челюсти. Он не собирался ничего говорить. Пытки или нет, но он должен оказаться достаточно сильным, чтобы хранить молчание.

Шли часы. Он слышал, как разговаривали в коридоре, но это был один из тех азиатских языков, которого лейтенант не знал. Потом из случайно брошенной фразы на французском он узнал, что Хана нет в Харбине. Он все еще находился на фронте на Аляске. Наконец охрана принесла пленнику кувшин с водой. Вода была неприятной – слизисто-зеленой с морскими водорослями. И еще ему вручили плитку заплесневелого хлеба. Монгол, который принес хлеб, не знал ни английского, ни французского.

Была уже поздняя ночь, когда появились четыре мрачных монгола и коренастый сибиряк. Они отвели его из камеры в кабинет для допросов, расположенный, как казалось, в самом сердце подземелий. Кабинет освещала единственная тусклая электрическая лампочка. Но лейтенант знал, что за ним следит несколько пар глаз и одним из следивших была Салли Амбер. И только ее взгляд не был ледяным и равнодушным. Она сидела во главе стола, и когда глаза пленника чуть привыкли к освещению, он заметил, что вид у девушки обеспокоенный, взгляд тревожный.

А потом она обратилась к нему:

– Дик, – мягко начала она, – я сказала следственному комитету, что ты поделишься своими знаниями относительно этой чумы, охватившей мхи и морские водоросли эглэ . Комитет в свою очередь гарантировал тебе безопасность, если ты сообщишь, что нужно. Я уверила товарища Плоткина, что ты будешь сговорчивым.

– И как обычно, солгала, – мрачно заметил Листер.

А потом из-под густой бороды послышался приглушенный голос Плоткина.

– Видите, товарищ Казарова, для общения с этими упрямыми американскими обезьянами есть только один метод, – раскатисто произнес он. – Его и используем…

– Нет! – задохнулась Салли Амбер. – Позвольте мне сначала поговорить с ним. Он все мне расскажет. Я смогу всего добиться от него… Пожалуйста, – она неожиданно замолчала, потому что удивленный Плоткин перевел на нее взгляд своих ледяных глаз.

– Вы будете говорить? – спросил он Листера, а затем, поскольку американец молчал, продолжил: – Очень хорошо. Думаю, стоит начать со щипцов. Унция или даже чуть меньше плоти, срезанной с определенных мест, часто открывает настоящий поток информации.

Салли… или Стефания… откинулась назад и закрыла глаза. Четыре монгола взялись за руки Листера. Мгновение лейтенант боролся, но почти сразу понял, что сопротивляться бесполезно. Крепкий сибиряк достал маленькие сверкающие инструменты, одно ловкое движение и щипцы в клочья порвали плоть пленного. Лейтенант крепко сжал губы, стараясь, чтобы ни один стон не слетел с его губ, поэтому в комнате для допросов были слышны только всхлипывания Салли.