Виктор Емский - Шмордонские тайны

На экране возник заснеженный склон, по которому сновали лыжники. Диктор сообщил:

— Всемирно известный дубарьский курорт Бодунхутор посетила леди Крокозябл. Фиалка Крокозябл отдала должное хорошо развитой инфраструктуре и сделала существенный вклад в дружбу народов.

Из шморовизора на Штыря Несгибаемого взглянули большие синие глаза, и он онемел. Леди Крокозябл была одета в легкий лыжный костюм, который обтягивал ее бесподобную фигуру. Слегка растрепанные белые волосы обрамляли голову жены посла подобно короне. Покрасневшие на морозе щеки делали ее похожей на сказочную принцессу, а ярко напомаженные губы манили, как магнит.

Раздвинув алые губы в улыбке, леди Крокозябл произнесла слегка охрипшим голосом:

— Курорт Бодунхутор — настоящее снежное чудо! Поистине, это жемчужина Джаппурии!

И здесь Штыря Несгибаемого посетило страстное желание обладать этой женщиной! То ли ведьмина таблетка наконец включилась в работу, то ли действительно в прокуроре вспыхнуло всепоглощающее чувство любви — не суть важно. А важно то, что какая-то дикая неведомая сила вдруг схватила его за мужскую сущность, потянула, и он, выпрыгнув из-за стола, принялся носиться по кабинету, опрокидывая стулья.

Побегав пять минут, Штырь схватил шморофонную трубку, набрал нужный ему номер и, тяжело дыша, потребовал:

— Билет на Дубарь! На первый же рейс!

Выскочив в приемную, он бросил делопроизводителю, с нудным видом копавшемуся в бумажках:

— Я улетаю в командировку на Дубарь.

— На сколько дней? — спросил делопроизводитель.

— Не знаю. Следы деятельности коррупционеров Джяна обнаружились в Бодунхуторе. Дело очень секретное, потому не трепите никому языком!

— Хорошо, — кивнул головой делопроизводитель. — А как же здание Управления полиции?

— Какое, к черту, здание?! — взревел прокурор. — Да пусть оно провалится в воровскую клоаку вместе с Паханом Родимым, мэром и судьей Пай Даем!

Он выскочил на улицу, поймал такси и унесся на нем в космопорт.

В отдельной палате городского госпиталя Заквакинска лежал Морс. Пипетта Обязательная, поправив под головой Премьер-министра подушку, продолжила заниматься тем, чем занималась последние полчаса. Что же она делала?

У разных народов вселенной существует огромное количество выражений, характеризующих именно это свойство женской натуры. В Шмордоне говорят: полоскать мозги. В Тарахтуне — ныть до одурения. Гдейцы называют такую процедуру: спускать тузика (имеется ввиду цепь и гавкучая собака по кличке «Тузик»). Ну, а в Джаппурии определение звучит так — выносить кукушку.

Продолжая выносить кукушку Морсу, Пипетта сказала:

— Ну неужели нельзя поберечь себя? Только вышел из больницы — и сразу за работу! Да еще такую тяжелую. Да в твоем рту десны кровоточили, когда на носилках тебя вынесли из джабля. Надо же, диагноз: истощение организма! Разве можно отдаваться работе с таким фанатизмом! Никакого сердца не хватит…

Морс, вспомнив свою последнюю работу, которую пришлось выполнять в джабле на протяжении трех последних часов полета, испытал угрызения совести. Покраснев, он виновато взглянул на Пипетту и, взяв ее руку, поцеловал.

Этот жест еще больше добавил министрессе азарта, поскольку был классифицирован ей как указатель того, что она находится на правильном пути. Пипетта добавила оборотов, и кукушка у Морса стала выноситься чаще и активнее.

— Я заметила, что самая пагубная для твоего здоровья планета — Сочи, — заявила она. — Как только ты посещаешь ее, следствием является либо предынфарктное состояние, либо полное истощение организма. Ненавижу эту планету! Все! Отныне ты туда — ни ногой. Если тебе что-то нужно от них, пусть сюда летают. Ты Премьер-министр или фантик от конфеты «Мишка на Дубаре»?

Морс, вспомнив полные груди леди Крокозябл, ритмично болтающиеся вверх-вниз, вдруг перестал испытывать чувство вины. Слушая гневные речи своей тайной жены, он вспоминал время, проведенное с леди Крокозябл, и почему-то совсем не противился таким воспоминаниям.

Пропуская нудные упреки Пипетты мимо ушей, Премьер-министр держал в воображении прелестную фигуру жены шмордонского посла, и ему становилось хорошо. Более того, он вдруг почувствовал возбуждение!

— Теперь тебе положен отпуск, — рассказывала Пипетта. — Все, никаких дел. Как только выпишешься из больницы — улетим вдвоем на Потенцию розы нюхать. Что это такое?!

— А? — вернулся в палату Морс.

Взгляд Пипетты был направлен на одеяло, укрывавшее Премьер-министра. В области паха явственно вырисовывался бугор.

— А вот этого тебе сейчас никак нельзя! — злобно сказала Пипетта и по-медицински профессионально стукнула кулачком в нужное место одеяла.

— Ай! — скривился от боли Морс.

— Я его лечу, а он думает черт знает о чем! — закричала Пипетта, вскакивая на ноги.

— Ну что ты, дорогая, — прокряхтел Премьер-министр. — Это просто рефлекс.

— Рефлекс?! — министресса уже визжала. — А эта сука леди Крокозябл, которая летела с тобой в одном джабле? Тоже рефлекс?!

— При чем здесь она? — удивился Морс. — У нее муж есть. Он тоже с нами летел.

— И тоже на носилках покинул джабль! Только он спал, бормоча во сне о каких-то шипастых крокодилах! Зато жена его выглядела довольной и сытой!

— У меня в джабле с едой все нормально, — попытался оправдаться Морс.

— Дурак ты, Морс! — вдруг понизив голос до хрипа, сказала Пипетта. — Женщины всегда чувствуют, когда их обманывают в любви. Мы с тобой вместе столько лет живем в горе и радости. И в один единственный миг ты променял меня на шмордонскую шлюху, которой все равно: где, с кем и как.

— Нет-нет! — воскликнул Премьер-министр. — Я не собирался тебя менять!

— Конечно! — нормальным голосом сказала Пипетта. — Сам признался, дурак. Типа — гульнул налево, гульнул направо. Со мной такой фокус не пройдет! Живи сам! И хоть сдохни теперь, мне все равно!

Она с гордым видом покинула палату, громко хлопнув дверью.

Морс, выдохнув с облегчением, взглянул на одеяло в области паха. Там было спокойно. Это его несколько огорчило, но, вспомнив, что он находится в достаточно преклонном возрасте, Премьер-министр перевернулся на левый бок и решил немного поспать. Не тут-то было!

День, начавшийся с вынесения кукушки, не собирался продолжаться спокойно.

Медсестра, заскочившая в палату, радостным голосом поведала:

— Господин Премьер-министр, к вам королева!

— Пожалуйста, — ответил Морс, принимая в постели полусидячую позу.

Белла зашла осторожно, потому что ей мешал уже достаточно большой живот. Как бы ни хотела она оформить беседу с Премьер-министром в обычном для нее ключе, положение беременной женщины накладывало свой отпечаток и потому приходилось осторожничать.