Илья Кнабенгоф - Слипер и Дример

– Чё будем делать-то? – Слипер притворно сонливо повернулся к Дримеру.

– А шо делать… шо делать… Мда, а что делать-то? – Дример приподнялся и огляделся.

– Полки шьют знамёна! Точим сабли! – Башкирский Кот довольно скрежетнул зубами, и всех передёрнуло, ибо в одночасье показалось, будто примерно с сотню ножей одновременно взвизгнули по тарелке. – За кого впишемся-то? У кого пельмешшшки вкуснее?

– Разрешение конфликта требует тщательного обдумывания, задумывания и мозгования! – Загрибука возбужденно подпрыгнул.

– Не мельтеши, Загрибыч, – Дример поскрёб Шапку-Невредимку на лбу. – Ща всё решим. Ты как мозгуешь, братец?

– Честно? – Слипер посерьёзнел. – Думаю, набьём мы себе локти в этой переделке.

– Вот-вот! – Загрибука суетнулся вокруг «пляжной» компании. – Локти набьём! Верно сказано! Сплошные локти! Вон и небо уже вовсю облакачивается! Отовсюду тучи грядут! Всяческая облакачка нам светит!

– Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла, и стало ссыкотно, – задумчиво просопел Башкирский Кот древнюю притчу, запрокинул морду вверх, икнул и пропел оперным магомаевским басом на бусурманском: – Фо хум зе белл толс тайм мачез он?

– Отставить заунывность! Есть ли у кого-нибудь из уважаемого президиума трезвая сиюминутная мысля? – Дример отряхнулся и встал, потягиваясь.

Кот хитрюще прищурил и без того узкие монголо-татаро-башкирские светочи и, глянув на Загрибуку не по юности фиолетово, щёлкнул когтями. Тот только эхнул в ответ протяжным печальным «эээххх». Мол, не рубят фишки двуногие ни в кой раз, не то что мы, природной дублёнкой покрытые. Слипер в задумчивости тоже посмотрел на кота.

– Брателла… – произнёс тихо и аккуратно Слипер.

– Ну? – отвлёкся Дример.

– Раз пока нет других мотивчиков, а стало быть и мотиваций, дык, может, послушаем наших товарищей по миске?

– Шаришь, канистра! – Кот сделал заднее сальто с места и просиял.

– Сечёшь, кастрюля! – подхватил Загрибука и подпрыгнул по-поросячьи. Но он тут же осёкся под тяжёлым взглядом Дримера, который недовольно возохмурился:

– Это вы о чём спич мутите?

– Перекуууууууррррр! – радостно заорал Башкирский Кот. Он мигнул монгольским глазом, подхватил листик и понёсся по направлению к Эникам. Те, в свою очередь, в ужасе покидали всё-в-руках-держуемое, видя бегущее к ним вприпрыжку мерцающее на ходу полосатое чудище с широкой улыбкой бензопилы.

– Давай попробуем! – Слипер выжидающе глянул на брата.

– Шо, наркоту посреди людей оттягивать будем? – отечески рявкнул Дример и угрожающе подбоченился.

Загрибука возмутился:

– Вачепта, определение наркотичности вещества в обществе зависит от общей договорённости социума об обобщающих целях и вреднючести оного в общем и целом. Так же оно изворачивается в зависимости от обобщённого уровня осведомлённости али неврубаемости ентого самого общества в политику основных и общих задач ботаники, – скоровогоркой нагородил наскоро словесную горку Загрибука. – В общих чертах и чертогах, примерно так. Такой вот общаг!

– Ты, Загрибыч, совсем на своих болотах пошатнулся фантазией! – Дример покрутил пальцем у виска. – Какой-такой ботаники? Ты ненароком сейчас тут сачком Марксонов с Энгельсонами ловить будешь! Или на кактусовых иголках «любит – не любит» обсчитаешься! Пёс тебя знает, как накроет.

– Аф! – тявкнул Грызлик где-то далеко в гулком Лесу. Но его никто не услышал. А зря!

– Давай траву попробуем! – У Слипера загорелись глаза. – Говорю тебе, верное дело! Из конца-то в конец нужно доверяться случаю. Коли нас Великий Степной Дух привёл на это пастбище… То бишь, в это стойбище… Тьфу ты, лежбище… Может быть, это и есть нечто искомое, что нам нужно непременно предпринять тута же? Да и Башкирец – существо тонкое, восточное, авось, знает, что говорит.

Кот тем временем уже прискакал обратно с пучком заветной лиловой травы, забитой в папироску. Лизнув краешек шершавым языком, он шаркнул лапой в поклоне и протянул самокрутку Дримеру:

– Откушшшайте-с!

Братец беспомощно оглянулся:

– Вы тут заодно?

Все дружно закивали головами, словно китайские болванчики.

– А ты что скалишься, словно Липучий Горландец? – тоскливо поднял глаза Дример на кота, – Тот тоже за мной ходил по пятам да всё ныл «давааай дунем, давааай покурим». А как покурил с ним разок, дык он и вовсе залип мозгами своими горландскими, такой чухни околосветной нанёс в мозг, так дунул в ухо, что потом никаким пылесосом не высосешь. И ты, Башкирец, такой же станешь, липучий да горландский нафиг, коли посреди белого дня будешь всякий укроп нездешний пыхтеть!

Кот всё так же молча стоял с протянутой папироской, изобразив сладкое выражение усатой морды и скосив ставшие лиловыми самурайские очи.

Дример сдвинул на глаза Шапку-Невредимку, пробормотал на калмыцком диалекте: «Ом мани падме хум», а потом одним залихватским движением отправил головной убор на затылок.

– Ладно, – ответил он, и все заулюлюкали. – Наркодиспансер какой-то, а не лесохозяйство! Только учтите, если мне кошмары будут сниться после этого, я всех по очереди отловлю и привяжу у забора, чтоб Зверогёрл вам свои тупые анекдоты сутки травила!

– Чудовищно! – мяукнул Башкирчатый и упал навзничь, закрыв глаза хвостом.

Зверогёрл в Лесу встрепенулась, почуяв лёгкую добычу.

Надо сказать, это вообще обычная история. Ну, эта самая… про различных Зверогёрлов. Да вы и сами их, небось, много раз встречали в своей жизни.

Сидишь с друзьями в компании, и вдруг подваливает чья-то приблудная подружка. Из тех, кто носит блядские колготки в сеточку и юбочку из бабушкиного плюша с рюшечками. Из тех, кто в футболке с надписью «Ай лав ю бэби, возьми меня скорей!» делают кривыми ножницами декольте до пупа, открывая всем напоказ немытую шею. И эта милая кучеряшка открывает рот, размалёванный самой яркой помадой цвета запрещающего сигнала светофора, и произносит милую, непринуждённую фразу:

– Ой, п-цаны, ай-я ща вам та-а-акой анекдот расска-а-ажу – оборжётесь нахер!

Все «пацаны» смекают, в чём дело, и внутренне сжимаются в страхе перед пыткой. Остановить этот размалёванный кошмар никто не может, ибо хоть, возможно, у «пацанов» и нет трёх высших образований, но все они люди тактичные и воспитанные, и как-то ни у кого язык не поворачивается сразу закричать «Вооооооон!». Поэтому все джентельменски улыбаются, притоптывают, мнут сигареты в руках и затравленно озираются друг на друга:

– Вау… хе-хе… анекдот… хм… как миленько…

При этом каждый тихо себе думает: «И что ж за мудод эту тварь с поводка спустил?»

И тут приблудная зверогёрл выплёскивает на уши взрослеющих господ чудовищную ересь, обильно политую пошлостью, а в конце её заливается лошадиным ржанием над собственным «тонким» юмором. Джентльмены издают что-нибудь типа «хо-хо». И у них одновременно рождается мысль: «А не забыл ли я дома выключить утюг?» Или: «Ой, а семеро по лавкам, небось, соскучились по мне». Мозг фонтанирует любыми подобными идеями, лишь бы срочно найти причину убежать и спасти свой интеллект от судорог и агонии в компании этого монстра. Ты вот, дорогой читатель, сколько минут выдерживал, прежде чем вырваться из этого кошмара хотя бы в туалет полить голову спасительной водой из-под крана? Ну, сколько? Пять минут? Десять? А как насчёт суток? А теперь представь самую ужасную зверогёрлу, которую ты видел в жизни, и поверь мне на слово: она – сама милашка по сравнению с той Зверогёрлой, которую знали не понаслышке все обитатели Леса.