Сергей Шведов - Иван Царевич и Серый Волк

Скорее всего, Кляев был прав: не мог же в самом деле Иван не узнать собственную жену, с которой худо-бедно прожил шестнадцать лет, в каком бы там виде художник её не отобразил.

– Похоже, замок решил сделать приятное новому хозяину.

Пока Царевич разбирался в собственных мыслях по поводу портретов, Кляев вышел на крыльцо дворца, сунул два пальца в рот и свистнул. Через десять секунд перед Царевичем и Кляевым предстал трёхголовый «пёсик», который своим видом мог напугать любого и превратить сладкий сон в сон кошмарный. К сожалению, Царевич не спал, а потому и не мог проснуться, как сделал бы на его месте любой нормальный человек, дабы не подвергать психику тяжким испытаниям.

– Где Малюта Селютинович? – с просил Царевич, стараясь держаться как можно более величественно.

Цербер подозрительно засмущался, завертел всеми тремя головами, завилял хвостом и принялся рисовать узоры на песке огромной когтистой лапой.

– Неужели съели? – ужаснулся Царевич. – Как можно, Ваше Бессмертие, – пролаял цербер. – Без вашего приказа. Сбежал он. – Ну и чёрт с ним, – облегчённо вздохнул Царевич, которому совсем не улыбалось брать на душу лишний грех, пусть и невольный. – Впредь всех задержанных в саду ведите прямо во дворец пред мои светлые очи.

– Слушаюсь, – вскинул хвост кверху цербер. – Будет исполнено, Ваше Бессмертие. – Службист, – одобрительно хмыкнул Кляев вслед удаляющемуся стражу Кощеева сада.

Царевич был слегка смущён, что предположения Васьки столь блестяще подтвердились. Если судить по поведению Цербера, то тот нисколько не сомневался, что видит перед собой Кощея Бессмертного. Было во всём этом что-то абсурдное и даже неприличное. Известный российский писатель, интеллигент, либерал и вдруг нате вам – злодей. Да не просто злодей, а в некотором роде олицетворение негодяйства. – У тебя, между прочим, и шкура посерела, – заметил Кляев, пристально оглядывая Царевича.

– Это ты брось, – возмутился Иван. – Просто пропылилась.

Однако стряхнуть эту самую пыль с прежде белоснежной шкуры ему почему-то так и не удалось, что Царевича слегка расстроило, тем более что Васькина шкура прямо таки сверкала белизной.

– Были мы Волки Белые, стали мы Волки Серые, – подлил масла в огонь Кляев. – Думаешь, что в этом есть мистический смысл?

– Кто его знает, – пожал плечами Василий. – У Матёрого надо спросить, чем Белый Волк отличается от Серого.

Пир горой, приготовленный расторопными служанками, прошел в молчании. Царевич впал в настолько глубокую задумчивость, что даже начисто забыл о Мишке Самоедове, который так и стыл у стены недвижимой статуей.

– Тот ещё Аполлон, – усмехнулся Кляев, вытирая рот салфеткой.

Готовить в Кощеевом дворце, надо сказать, умели, и Царевич, несмотря на невесёлые мысли, одолевшие его по поводу собственного неясного статуса, ел с большим аппетитом. Высказанная Кляевым критика по поводу статей Самоедова заставила Ивана встряхнуться и даже испытать чувство неловкости по поводу своей забывчивости. Мишка хоть и был изрядной скотиной, но всё-таки не заслужил совсем уж свинского к себе отношения со стороны давних знакомых.

– Оживи его.

Кляев двинулся было к Самоедову с волшебной жидкостью, но тут у крыльца залаял на три голоса Цербер, и Васька изменил маршрут. Вернулся он один, но с любопытной вестью: – Собачки поймали Селюнина и Сеню Шишова. – Вот тебе раз, – дивился Царевич. – А вурдалак откуда здесь взялся? Ладно, веди сначала Селюнина.

Селюнин настороженной крысой скользнул в зал и замер, словно громом поражённый. И поразил его вовсе не горделивый вид новоявленного Кощея, а статуя Мишки Самоедова, сиротливо притулившаяся у стены.

– Разгневал он Его Бессмертие, – лениво пояснил Кляев, перехвативший взгляд Селюнина. – Пришлось наказать.

– Да как же так, – заохал было Селюнин, но тут же спохватился: – Но если разгневал, то тогда конечно. Порядок в державе должен быть.

Малюта Селютинович с таким страхом покосился в сторону сидящего на троне Кощея Бессмертного, что тому стало неловко и смешно. Царевич, однако, напустил на себя важный и грозный вид, дабы показать хитроватому и подловатому соседу, что шутить шутки с ним в этом дворце не намерены.

– Почто самозвано пролез в мои сановники? – грозно рыкнул с трона Иван – Почто яблоки воровал из моего сада?

Малюта Селютинович ослаб и покрылся потом. Наверняка сейчас проклинает себя за то, что так разоткровенничался сегодня по утру. Но кто же знал, что сосед по дому Ванька Царевич, жалкий писателишка, окажется вдруг могущественнейшим Кощеем Бессмертным, одним взглядом, превращающим живого человека в статую. Было от чего испугаться Селюнину, неосторожно взвалившему на себя бремя забот по обеспечению интересов своего племянника в Берендеевом царстве. – Колись, давай, – бесцеремонно ткнул Кляев Селюнина кулаком в бок. – Видишь, его Бессмертие гневаются. – Так ведь не в чем признаваться, Вася, в смысле лорд Базиль. Чист я перед вами, Ваше Бессмертие, аки голубь.

– У нас собаки кормлены? – зевнул с трона Царевич. – Да Ваше Бессмертие, – взвыл Селюнин. – Я же затем и пришёл, чтобы доверие оправдать. Я ведь, как товарищ майор недавно правильно сказали, был вашим агентом и резидентом в Российской Федерации. Я, можно сказать, всю жизнь для вас сведения собирал, да случая не было в руки передать. Кто ж знал, что Вы в некотором роде это Вы.

Если рассуждать не предвзято, а по государственному, то далеко не всё в словах Малюты Селютиновича было неправдой, тем более что самозваный Кощей Бессмертный и сам совсем недавно узнал, что Он это Он, а не, скажем, кто-то другой.

– Кто тебя подослал? – слегка сбавил тон Царевич.

Селюнин замешкался с ответом, но в эту секунду Царевич очень удачно нажал на нужный камень, обрушив плиту под самым носом у проштрафившегося гостя. Пришедший в ужас Малюта Селютинович отшатнулся назад, но был остановлен твёрдой рукой лорда Базиля.

– Леонид послал, – быстро ответил Селюнин. – Когда я им рассказал, что собачки вас опознали, то Леонид усомнился, а Сан Саныч и вовсе заявил, что вы прохиндей, извиняюсь за резкость, но это не мной было сказано. – Где они сейчас? – Здесь неподалёку. Они следом за нами ехали. Шараев во что бы то ни стало хотел опередить Вельзевула, дабы не дать ему захватить сад с молодильными яблоками.

– Сил у них много? – Полсотни гоблинов, сотня упырей и вурдалаков, ну и всякая шушера из водяных и ведьмочек провинциального разлива.

– И с такой малой ратью Киндеряй рискнул приблизиться к моему замку? – вскинул бровь Царевич. – Мои собаки и гарпии, не говоря уже о драконах, на куски порвут эту мелкую нечисть.

– Так потравить они хотели собачек и прочую живность, Ваше Бессмертие. Мышьяку бы подсыпали, они и передохли бы.