Светлана Багдерина - День Медведя

Тот подавился своим рычанием, недоуменно попятился, отступая на несколько шагов, остановился, упрямо мотнул бароном…

Почти двухметровая фигура Жермона в краткую секунду промелькнула мимо острия стрелы.

Сталь замкА вспыхнула ослепительным зеленым огнем, разлетаясь на куски, и кол – прямой наводкой – точно ударил в ту самую загадочную метку, куда так тщательно нацеливали его несколько минут назад артиллеристы. Разбрасывая горящие ветки и уголья.

Двадцатилитровый котел с медленно подгорающим рагу, подброшенный вонзившимся в кострище бревном, подлетел, кувыркаясь, и смачно плюхнулся под задние лапы остервеневшего монстра, щедро выплеснув ему в тыл то содержимое, которое еще не успело прилипнуть к его стенкам.

Чудище взвыло дурным голосом, и, выплюнув недогрызенную жертву, очертя башку ринулось в лес, ломая, сметая и круша всё на своем пути.

– …Ну, а дальше? Что было дальше? – Серафима и Иванушка, переглянувшись напряженно, с одинаковыми мыслями в голове, в один голос поторопили Спиридона с окончанием рассказа о катастрофически окончившейся для барона охоте.

Потрясающую весть о случае на охоте лукоморцы, жюри и конкуренты Жермона узнали только когда вернулись в город вчера вечером, после двух дней бесплодных попыток отыскать в окрестных лесах под дождем, изредка прекращающимся, чтобы смениться снегом, хоть какие-нибудь следы злонравного свина.

Раненого барона в тот же день привезли в город и устроили в его особняке под присмотром бьющейся в истерике бабушки [52] И периодически выбивающейся из нее то в тупой ступор, то в слезливую меланхолию, то в кипучую ярость. , придворных знахарей, придворных шепталок, придворных травников, придворных аптекарей, придворных костоправов и просто придворных придворных. Запеленатый в гипс, как куколка очень большой и очень уродливой нелетающей бабочки, барон Бугемод лежал в беспамятстве, и все подробности позавчерашнего происшествия были известны широкой публике исключительно со слов разбежавшейся в самый кульминационный момент свиты и членов жюри.

Окончание же истории знал только один человек [53] И один медведь, если быть дотошным, но допрашивать его по понятным причинам возможности не представлялось. Да никто очень-то, откровенно говоря, и не стремился. , которого и интервьюировали сейчас в бывшем кабинете градоначальника в городской управе.

– Дальше?.. – задумчиво и хмуро, словно еще раз переживая обрушившиеся на их головы события двухдневной давности, повторил гвардеец. – Преследовать мы, естественно, медведя не стали. Как вы, наверное, уже догадались. Оруженосца сняли с елки и в город за каретой послали. Не на руках же бедолагу тащить. Потом вернулись бароновы охотники… Тоже картина еще та была. Одной стороной морды лица изображают героизм, а другая счастьем светится от того, что их в тот момент с нами не было. Потом, когда карета прибыла, погрузили его лакеи со знахарем придворным тихонечко и поехали легонечко. Вот и весь сказ.

– А арбалет? Почему он выстрелил? – вскинул на друга озабоченный взгляд Кондрат.

– А верява его знает… – попытался поднять плечи выше ушей и скроил недоуменную мину Спиря. – ЗамСк я отыскал потом, всю поляну обползал, куски собирал, пока карету ждали. Так вот: он не просто сломался. Как мечом его разрубило. Ивановым, конечно, не каким попало. Там же сталь была – о-го-го! Хвилин, министр наш плавок, или как там его Серафима обозвала, объяснил, что это – усталость металла. Явление природы такое металлургическое. Может, он и верно устал? Вон, в какую даль орудие-то таскали: от зЮмка у верявы на задворках до города, потом туда… Да и, раз умный человек такое говорит, значит, наверное, так оно и есть?..

– А ты сам-то как мыслишь? – Макар с любопытством патологоанатома поднял глаза от заполняемого на лету событиями последних двух дней дневника.

– Сам-то? – переспросил Спиридон, подумал с пару секунд, хмыкнул и махнул рукой. – Чешуя это всё – устал, надоело, голова болит… На десять кусков ведь сразу разнесло! На десять, мужики!.. И бабы… то есть, ваше высочество… конечно… я хотел сказать… Как Находка ручку приложила, вот о чем я!

– Ее не там было, – моментально встал на защиту октябришны Кондрат. – Она деду Щеглику в больничном крыле помогала – в городе эпидемия простудная.

– Да нет, ты чего, я ничего!.. – немедля сдался и принялся оправдываться Спиридон. – Просто говорю, что… А, вообще-то, между нами, какая разница, почему его разорвало? Главное ведь, что если бы арбалет не выстрелил, то и барону пришел бы конец, и мне до кучи. Если бы не драпанул вовремя.

– М-да… – глубокомысленно изрекла Серафима, подведя итог утреннего заседания городского совета в зауженном составе [54] Если, когда участников больше, чем обычно, заседания называются «в расширенном составе», здраво рассудила она, то в прямо противоположном положении состав, по аналогии, должен называться именно так. . – Уж да уж… Куда уж… нам уж… уж… А медведь-то, кстати говоря, и впрямь большой был?

Спиридон честно задумался над вопросом, сосредоточенно сведя брови к переносице и подперев щеку ладошкой размером с обеденную тарелку и, наконец, промолвил:

– Конечно, я вашего кабана живьем не видывал… Но если то, что вы расписали, хоть в половину правда, то мой медведь вашему подсвинку как раз под стать. И, если уж на то дело пошло, то вы точно уверены, что тогда именно на кабана напоролись?.. А то, как говорится, у страха…

Но, при виде мгновенной и стремительно выходящей из-под контроля цепной реакции Кондрата и Сеньки, со всеми соответствующими разрушительными и членовредительными последствиями, гвардеец прикусил язык, нервно сглотнул и поспешно пошел на попятную вместе со стулом, уперся спиной в шкаф и поторопился оправдаться, пока волна народного гнева не накрыла его сим предметом мебели и не сплясала на месте его упокоения джигу:

– Да нет, нет, вы чего, ребята, ребята, не надо, я же пошутил!.. Просто я имел в виду, что не может же такое совпадение быть, чтобы два гиганта одновременно в наших лесах объявились!.. Это ж неспроста, вот что я имел в виду!.. Может, это тоже какая-нибудь примета, как дед Голуб про свинью говорил!.. Ребята, ребята!.. Только не ногами! Только не по голове!

– Проницательный ты наш… – слегка удовлетворенная демаршем, но всё еще не успокоившись, царевна отложила трехкилограммовую чугунную чернильницу и нехотя отобрала у Кондрата стул. – С дедом мы про трудности перевода потом поговорим. А сейчас у нас на повестке дня еще два похода.

– Какие? – встревожился Иванушка.

– К ложу болящего барона и в Неумойную, конечно.

– Чур, я в деревню! – подскочил царевич.