Лариса Малмыгина - Неприкаянная душа

— Алиса, — зашептали страстные губы моего коварного возлюбленного, — моя Алиса.

— Летим, — целуя меня, решительно сказал Мадим на следующее утро. — Велю лакеям приготовить сундук с шелковым бельем и атласными покрывалами, так как в вашем отвратительном веке нет качественных изделий.

— А как полетит тяжеленный ящик, битком набитый фирменным барахлом? — нетактично поинтересовалась я.

— Страшная Сила в состоянии поднять даже Пизанскую башню, — похвастался мой возлюбленный.

— Тогда, вперед, — предвосхищая скорую встречу с незнакомыми внуками, оживилась я.

Фарий и Онорина стояли поодаль и настороженно внимали нашему диалогу.

— Возьмите нас с собой, пожалуйста, — заканючили они дуэтом, улавливая взгляд хозяина, мимолетом брошенный в их сторону. — В Алисином веке, полном опасностей и страстей, верные люди вам очень пригодятся.

— Когда-нибудь мы вернемся сюда, — чуя раздражение, исходящее от Страшной Силы, обнадежила я влюбленных.

— Пойми, дорогая подруга, нас разделят не только мили, но и века, — театрально заламывая руки, высокопарно продекламировала француженка.

«Школа Фария», — успела подумать я, моментально переключаясь на раритетные подарки, которыми могла бы обрадовать своих близких.

— Алиса, все готово! — нервничая, крикнул жених. — Можешь попрощаться с садом!

Да, я действительно хотела попрощаться с парком и озером. Если бы замок находился около нашего города, какое было бы счастье жить в нем: главное, никаких соседей, ломающих твой режим по своему усмотрению. Особенно тяжело обитать в домах общего пользования «жаворонкам», мечтающим лечь в постель в девять-десять часов вечера, так как обычно в это время включаются все мыслимые и немыслимые земные звуки: орет разномастная музыка, гнусавят переводчики иностранных фильмов, перекрикиваются глуховатые мужья и жены, скачут бешеные, не привыкшие к режиму, дети. Замолкает всеобщее веселье только к часу ночи, а в пол-седьмого надо готовить завтрак, чтобы супруг не умер с голоду до обеда. Да и спать по утрам не хочется. Хроническое недосыпание постепенно накапливается и случается непредвиденное. Или предвиденное? Отсутствие звукоизоляции — вещь страшная.

— Мы купим свой дворец, дорогая, — проводя меня по тенистым аллеям земного Рая, коснулся губами моего уха дух.

Все когда-то заканчивается: сейчас я попрощаюсь с прекрасным замком, соловьями, товарищами по несчастью, затем поднимусь в небо и полечу навстречу третьему тысячелетию.

— Нам пора, — нежно взял меня за руку Повелитель Стихий, — вернемся к дому.

Возле крыльца никого не было.

— Где господа? — с тревогой спросила я у садовника, стоящего в почтительной позе возле цветочной клумбы.

— Не знаю, мадам, — вытягиваясь в струнку, отчеканил слуга.

— Вот паршивцы! — наблюдая мое разочарование, выругалось Его Сиятельство. — Видимо презренный комедиант и тривиальная служанка решили на нас обидеться.

— Может, поищем влюбленных? — робко предложила я.

— Ни в коем случае! — отрезал элементал. — Надо лететь!

Распахнув настежь дворцовые двери, шесть амбалов выволокли из замка огромный, украшенный резьбой, сундук, тяжело поставили его перед нами и, низко поклонившись, неспешно удалились.

— Садитесь, будущая сиятельная графиня, — с улыбкой скомандовал Мадим. и помог мне взобраться на самую верхушку ящика с шелковым и парчовым бельишком внутри.

Легко оттолкнувшись от земной поверхности, он уселся рядом и обхватил меня сильными руками, чтобы крепко прижать к груди.

— Люблю тебя, — прошептали его чувственные губы и ласково дотронулись до моей щеки.

Через секунду мы поднялись в воздух.

— Где же ты, моя Онорина? — вздохнула я, навсегда прощаясь с единственной подругой.

Путешествие на сундуке оказалось намного комфортнее, чем на руках у духа, хотя ополоумевший вихрь крутил нас так, что казалось, вот-вот откроется дверца воздушного контейнера, чтобы одарить порхающих возле нас чудовищ изысканными тряпками. Кстати, мой могущественный спутник чувствовал себя в этом урагане вполне комфортно. Он, сжимая меня в объятиях, с любопытством посматривал по сторонам, вежливо здоровался, а отдельным отвратительным сущностям делал комплименты. Я, игнорируя тошноту, вызванную видом местного населения, тоже попыталась завести необременительные знакомства, только вредные аборигены, летящие чуть ли не в одном направлении с нами, шарахались от любовницы Страшной Силы, как от прокаженной.

— Они боятся людей? — спросила я общительного соседа по транспортному средству.

— Они не любят людей, — улыбаясь, ответил он.

— Почему? — удивилась я.

— Многие из них сами жили в человеческом обличье, — кивая какой-то бледной медузе, показал зубы Повелитель Стихий.

— Это элементеры? — ужасаясь виду осьминога, плывущего вслед за нами, уточнила я.

— Да, — усмехнулся дух. — Элементалов здесь очень мало, и они не так некрасивы.

Мимо, сотрясаясь как осенний листок, промчался худосочный мужик с длинным пунцовым носом, дрожащими пальцами стараясь схватить скачущую козлом бутылку с вожделенной водкой. Но хитрая емкость, виляя аппетитным задом, не поддавалась целеустремленному охотнику. Мужик громко стонал и умолял ветреную разбойницу вернуться в его пылкие объятия: бесполезно. Бессердечная скакунья никак не желала реагировать на слезы ревностного поклонника.

— Привет, Антон! — помахал ему перчаткой граф.

— Привет, братан, — фамильярно отмахнулся преследователь и продолжил свое увлекательное занятие.

Тощая, ярко раскрашенная девица в неглиже нагло приставала к пролетающим в другом направлении лицам кавказской национальности. Но лица игнорировали ее настойчивые заигрывания, усиленно подсчитывая денежные купюры, выскакивающие из их цепких рук с быстротой крылатых ракет.

— Как же это так? — расстраивался один из знойных южан, пытаясь вцепиться в вертлявые хвосты улетающим «гринам». — Мы столько лет их копили!

— О-о-о! — подпевали вожаку чернявые красавцы. — Куда же вы, дэнэжки?

— Не хотите развлечься, господа? — обнажая впалую грудь, бросилась на богатеньких представителей мужского пола потусторонняя путана.

— Убэри бородавки, телка, — возмутились беспардонным поведением озабоченной элементерки предприимчивые отпрыски ближнего зарубежья, не беспричинно обожающие необъятные российские просторы.

— Прекрасно выглядишь, Наташа, — крикнул Мадим воздушной проститутке.

— Спасибо, сударь, — засияла она, доставая из кармана крохотной юбчонки маленькое зеркальце, чтобы вновь обозреть в нем поношенное лицо, лишенное малейшей привлекательности, — но здесь мои ласки никому не нужны!