Алесь Куламеса - Быть рядом

Директор недоверчиво покрутил головой. Потом вдруг резко подался вперёд и сощурился:

— Что значит — логика? Ты, что ли, знал, как сегодня люди будут работать?

— Да, — Вася кивнул.

— Но как?

— Логика.

Игорь хлопнул ладонью по столу:

— Хватит темнить! Говори толком, что к чему.

— Как скажете, — Вася закашлялся, утёр испарину со лба. — Я чувствую переживания людей. И я могу их снимать.

— Чего можешь?

— Снимать. То есть делать так, чтобы человек перестал злиться. Например, чтобы не орал на жену.

Игорь вздрогнул. Тот эпизод в коридоре действительно был странным. Лизка потом ещё долго охала про то, как неожиданно он сменил гнев на милость. Раньше такого за ним не водилось.

— Чтобы снять, — добавил Вася, — мне нужно только коснуться человека. Даже через одежду.

Директор снова вздрогнул — вчера, когда он собрал сотрудников после проверки, чтобы дать указания на завтра, Вася долго слонялся по комнате, ища себе место. При этом — Игорь это хорошо запомнил, потому что разозлился — сисадмин коснулся каждого, кто был на собрании. После этого, люди, кипевшие из-за проверки, вели себя на диво спокойно.

— Надо же, — протянул Игорь. — И давно это у тебя?

— Всегда.

Директор вздохнул, окинул взглядом измождённого подчинённого:

— И, походу, кайфа тебе с этого не много. Болеешь после каждого… как это сказать… снятия?

Вася кивнул.

— То есть, как бы через себя пропускаешь то, что с другого снял. С чего такая щедрость?

Сисадмин ответил тотчас, как будто уже не раз репетировал этот момент:

— Это не выносимо.

— Что?

— Чувствовать.

Игорь побарабанил пальцами по столу:

— И?

Вася отвернулся, шмыгнул носом:

— И всё.

Игорь что-то уловил в его голосе, но не сразу понял, поэтому ляпнул привычно:

— Зарабатывать этим пробовал?

— Чем тут заработаешь? — вяло удивился Вася.

— Да я так, — махнул рукой Игорь, — на всякий случай…

Он поднялся, прошёлся по кухне:

— Короче, понятно всё. Олег видел, что ты работаешь так себе, но, видимо, чуял что-то. У него чуйка всегда была знатная. Вот и держал тебя в компании, потому что работа нервная. Ха! Выходит, ты всё-таки зарабатывал своим, этим, даром.

Вася не отреагировал. Игорь хмыкнул:

— Ладно, я не глупее Олега. Как поправишься, выходи. Ничего про тебя не поменяется.

Вася кивнул в знак благодарности.

Когда Игорь подходил к входной двери, у него зазвонил телефон.

— Котик, — донеслось из трубки, — я такую сумочку увидела, просто прелесть! Купишь её мне?

— Чегооо? — тут же, слёту, завёлся Игорь. — Куда тебе ещё одна?! И так складывать некуда. Всё, отбой!

Он повернулся к сисадмину:

— Завтра будешь?

— Послезавтра, если можно.

— Ладно, — стиснув зубы, процедил директор. — Но не позже. Всё, бывай.

— Погодите, — воскликнул Вася.

Он проковылял к удивлённо замершему Игорю, коснулся плеча.

— Всё, — скривившись, как от язвы, сказал Вася, — теперь можно.

Игорь поднял глаза к потолку, прислушался к себе:

— Вот чёрт. И правда — всю злость высосал.

Вася пожал плечами, мол, привычка.

И тут Игорь понял:

— Ты сам себя убиваешь. Тебе невыносимо жить так и ты себя убиваешь.

Сисадмин дёрнулся как от удара, схватился за косяк двери. Но нашёл в себе силы:

— Страшно.

— Что?

— Быстро — страшно. А так — нет. Если медленно, то бояться нечего.

Игорь почесал затылок:

— Ну, твоё дело.

Он хлопнул сисадмина по плечу и вышел.

Вася закрыл дверь на замок, с трудом дополз до туалета и, откинув крышку, упал перед унитазом на колени. Его вырвало.

На этот раз — кровью.

Миша не заметил, когда эта машина появилась в их дворе. Просто однажды утром, торопясь с отцом в школу (первый класс — никак нельзя опаздывать!), мальчик увидел старый, потрёпанный автомобиль бежевого цвета.

— Что это за машина? — спросил он отца.

— «Волга», сынок — ответил тот, небрежно глянув на колымагу. — Это старая модель — на таких раньше таксисты ездили. Когда я сам ходил в первый класс.

Ребёнка такой ответ устроил, и он спросил уже о другом.

В школе Миша оставался в продлёнке, откуда его забирала мама. Возвращаясь, он снова увидел эту машину. Наверное, она никуда не уезжала. Теперь её можно было рассмотреть её получше.

«Волга» была очень старой и очень ржавой. Во многих местах краска облупилась, обнажив рыжий металл. В крыльях машины то тут, то там виднелись неровные дырочки и прорехи. Колпаки на колёсах густо покрывала грязь.

Больше всего Миша удивился занавескам. Старые и порванные они закрывали заднее и боковые стёкла. Словно это не автомобиль, а квартира. На колёсах.

А ещё на заднем стекле под занавеской притулился большой плюшевый заяц с оторванным ухом. Заяц сидел понурившись и казался ещё более старым, чем машина.

— Мам, — спросил ребёнок, указывая на занавески, — а почему эта «Волга» такая странная?

Женщина шлёпнула мальчика по руке и ускорила шаг:

— Не прилично тыкать пальцами, — отчитала она надувшегося сына. — А про машину — не смотри туда, не надо.

Миша обернулся на автомобиль и увидел, что за рулём, положив руки на баранку, сидит грустный небритый старик.

Каждое утро и каждый вечер Миша проходил мимо этой машины. Старик возился с ней — мыл, чистил салон, копался под капотом. И никуда не уезжал.

Мальчик иногда перед сном смотрел из окна на «Волгу» и думал о старике. Пару раз он видел, как в машине вспыхивал красный огонёк — водитель курил. Огонёк был маленьким и жалким. Как старик. Миша, правда, надеялся, что плюшевый заяц на задней панели не даёт тому чувствовать себя одиноким.

«Мой медведь, — думал ребёнок, крепче обнимая большую мягкую игрушку, — охраняет меня во сне, и я знаю, что он всегда рядом. Наверное, заяц нужен дедушке для того же».

Однажды, в воскресенье, Миша подошёл к «Волге».

Старик опять копался под капотом, изредка тяжело вздыхая.

— Дедушка, — позвал Миша. Тот дёрнулся и чуть не ударился головой об капот. Потом сориентировался и посмотрел на мальчика странным, очень странным взглядом.

— Дедушка, — повторил ребёнок, и старик опять дёрнулся, словно от удара плёткой, — а вы здесь живёте? В машине?

Старик отвернулся и буркнул через плечо что-то неразборчивое.

Миша не смутился, обошёл старика и снова спросил, глядя ему в лицо:

— А почему?

Может быть, ему показалось, но губы старика задрожали, а глаза заблестели. Мальчик отступил на шаг, приготовившись сбежать, если что.

Но старик тряхнул головой и неожиданно улыбнулся:

— Мне здесь нравится, — сказал он хриплым, надтреснутым голосом.

— Нравится жить в машине? — не унимался Миша.

Старик немного помолчал, глядя в сторону, потом ответил: