Алексей Сергиенко - Охота на Буджума. Гении Английского сыска. Второй состав

— И почему, это не получил Майкрофт…

Мы переглянулись, и хором сказали: «Твою мать» Точнее, так сказал я. У Лейстрейда, в малом флотском загибе, фигурировали семь гробов и слепой глаз. Волею случая мы оба хорошо знали, что именно произошло шесть лет назад и от чего конкретно отказалась спецслужба Майкрофта.

Гребаное наследство гребаного Мориарти. Как бы я не был против ругательств, против именного этого определения Лейстрейда, у меня возражений не было. После ареста Мориарти, часть его безумных изобретений была доставлены в лаборатории Майкрофта.

Впрочем, радость ученых была недолгой. С точки зрения передовой науки, устройства, создаваемые Мориарти, были бессмысленны. Я полагаю, данный глубокомысленный вывод был сделан учеными, на основании того простого факта, что эти устройства не работали. Запутанные системы трубок, и хрусталя, рычагов и противовесов, очевидно, являлись декорацией.

По крайней мере, таков был официальный вердикт, замаскированный учеными, по их обыкновению, в двухсотстраничном докладе. Майкрофт, откровенно недолюбливающий всякую магическую ерунду, зло высмеял плоды трудов Мориарти, и утопил барахло подальше в море.

Точнее, отдал флотским. Чтоб они утопили. В свете последних событий у меня возникли большие подозрения в том, что этот груз был утоплен. Да, прав, прав был Шерлок, считавший, что подобные раритеты надо было кидать в домну.

Похоже, в безумии Мориарти, действительно была своя четкая, выверенная система. И как не обидно это признать, именно отрицание Мориарти, догм современной науки принесло свои плоды.

Светало. Бромберг спал, укрывшись пальто. Неутомимый инспектор читал подшивку газет. Я вздохнул. Интересно, что принесет нам этот день?

— Ну, Ватсон, решил, что мы будем делать?

— Да. Буди Бромберга. Мы поедем, к ведущему специалисту по изобретениям Мориарти.

— Хорошая идея. А кто этот специалист?

— Это элементарно, Лейстрейд, не удержавшись, я повторил так надоевшую мне фразу. Самый лучший специалист по изобретениям Мориарти, это сам Мориарти. К тому, же, я уверен, что он на месте, и ждет нас.

— Ты не думаешь, что там, нас ждет засада?

— Вот это, мы сейчас и узнаем, сказал я. Бессонная ночь, плохо повлияла на моё настроение.

Вызвав кеб, мы потащились в Бедлам. У меня, похоже, становится доброй традицией, начинать утро с посещения Бедлама. Подъехав, я увидел первые признаки явления нового порядка. Не было зевак. То есть, зеваки, как раз были, но зеваки настоящие. Я посмотрел на пятно на стене, которое за долгие годы протер сотрудник Майкрофта, стоявший на посту, под видом гуляки, именно на этом месте.

Фредерик, был на выходном. Впрочем, вчера нас включили в список лиц, вхожих в святая святых. Оставив Бромберга в прихожей Чилтоновского кабинета, мы спустились вниз по лестнице, и миновав пару постов, вошли в Блок М. Должен сказать, что ожидал увидеть, излучающего самодовольство Мориарти. Но, еще не доходя, до его камеры, я увидел, что Мориарти стоит, прижавшись лицом к решетке, и смотрит мне в глаза, со странной смесью волнения, и надежды, на изможденном лице. Куда делось, его хваленое самодовольство и невозмутимая холодность?

Мориарти, был по настоящему взволнован и не стремился этого скрывать. Не дожидаясь, пока я сяду, Мориарти, сказал, тихим голосом.

— Ватсон. Можешь, мне не верить, но судьба всего мира, сейчас находится, в твоих руках. Выслушай меня. Пришло время, открыть карты. Вчера вечером, случилась не обычная смена кабинета. И даже не дворцовый переворот. Вчера, завершился первый этап вторжения.

— Вторжения? Ради бога, Мориарти, если ты начнешь, как Бромберг, вешать о вторжении с Марса, то я просто развернусь, и уйду.

— И обречешь человечество, на вымирание? Вопрос действительно стоит именно так.

— Утром, меня пугали распадом Британии. Ты решил поднять ставки?

— Ватсон, я ты знаешь, с какой изощренностью, люди Майкрофта, добивались от меня показаний? Обоих Холмсов, очень интересовали мои секреты. И ты сейчас, когда от этой информации, так много зависит, отказываешься выслушать меня?

Мориарти вздохнул и устало сел прямо на пол камеры. В первый раз, я увидел в нем, не заточенную в подвал угрозу миру, а усталого мужчину, стоящего на пороге старости.

— Рассказывай. Похоже, мир точно тронулся, если ты решил рассказать правду.

— Как ты наверное знаешь, начал свой рассказ Мориарти, я был Старшим Черпальщиком, в герметическиом ордене «Золотая Заря». Впрочем, тебе это название, наверняка ничего не скажет.

— Зато мне скажет, вмешался в беседу ранее молчавший инспектор. У них, сейчас, в черпальщики выбился больной на всю голову кошкодав Кроули. Я все гадал, в кого он такой придурошный. Оказывается, есть в кого. И тут Мориарти отметился.

— Герметический орден был пристанищем разных проходимцев. По большому счету, орден состоял из дураков и мошенников. Возглавив орден, я рассчитывал заработать на этом. Но, как показали дальнейшие события, я был не мошенником, а дураком. Самым настоящим дураком.

Лейстрейд, не ожидавший, такой самокритики, замолчал. Мориарти продолжил.

— Став во главе ордена, я должен был принять казну, под опись, у Вилли Вайта. Собственно, для меня не было секретом, что Вилли, как и другие черпальщики до него, просто и незамысловато, грабил казну, продавая, или таща домой, все более — менее ценное. Так что казна — была не более чем скопившем пыльных идолов, с надписью на пузе «Добро пожаловать в Бонго-Бонго».

Еще там были таинственные, и не поддающие расшифровке тексты, производство которых наладил один предприимчивый делец из Холборна, научив печатать шимпанзе из Джорджии, на печатающей машинке. Гипсовые черепа сакральных зверей и пожелтевшая, от долгого хранения карма. Вершиной коллекции считался «Глаз Змеи» — отшлифованный до прозрачности гадальный шарик из хрусталя.

Прежний владелец, умер от чахотки. Когда до его кончины оставались считанные дни, он притащил это яйцо к нам и с помпой вручил старине Вилли. Ну, последнему не оставалось ничего иного, как провозгласить яйцо выдающийся ценностью, отблагодарить умирающего, в надежде что кто-то из последователей подарит ордену что-то более ценное. Яйцо, ясное дело, отправилось в сокровищницу, где и пылилось долгие годы.

Ну, поскольку казна была в моём распоряжении, я начал использовать глаз змеи в ритуалах. На ощупь, хрустальный шар всяко приятнее, чем связка из сушеных голов перуанских индейцев.

И вот, как-то, во время ритуала прочитав неразборчивую, и в общем, бессмысленную скороговорку, я посмотрел в шар, рассчитывая, через несколько минут, сказать что будущее таит непроизносимые угрозы, противодействие которым, требует увеличения членских взносов. Вместо этого, я уронил яйцо, и больше не смог вести собрание.