Терри Пратчетт - Бум!

Знать что-то другое сейчас было непросто, потому что она фактически думала носом. Это была проблема: когда превращаешься в волка, нос берет управление на себя.

В настоящий момент Ангва обыскивала переулки вокруг Паточной улицы, двигаясь по спирали от входа в гномью шахту. Она кралась вперед в многокрасочном мире; запахи наплывали один на другой, текучие, но стойкие. Нос был единственным органом, который позволял видеть прошлое.

Она уже посетила отвалы. Там был запах тролля. Этим путем он выбрался из шахты, но идти по такому старому следу не было смысла. В наши дни сотни уличных троллей таскают на себе лешайники и черепа.

Но вот это вонючее маслянистое вещество, чей дым она вдохнула в шахте – его запах стойко держался в ее памяти. У маленьких дьяволов дожны быть и другие входы, верно? А шахты нужно вентилиовать, так? Значит, запах этого масла можно обнаружить в воздухе. Возможно, он будет слабым, но ей этого хватит. Всего лишь след – вот что ей нужно. Этого будет более чем достаточно.

Пока она кралась сквозь переулки и прыгала через стены в чужие дворы, у нее в зубах болталась маленькая кожаная сумка, лучший друг любого мыслящего обортня, создания, которое можно определить как существо, помнящее, что его одежда не будет мистическим образом следовать за ним по пятам.

Сумка содержала в себе легкое шелковое платье и большую бутыль жидкости для полоскаяния рта, которую Ангва считала величайшим изобретением за последнюю сотню лет.

Она нашла то, что искала за Бродвеем: запах выделялся на фоне знакомых органических ароматов города как тонкая черная лента вони, идущая зигзагами там, где ночной ветерок и проезжающие повозки дергали ее туда и сюда.

Она стала двигаться осторожнее. Этот район отличался от Паточной улицы; здесь жили люди с деньгами, и они частенько тратили эти деньги на больших собак и таблички "Неадекватный ответ", установленные на дорожке к дому. Как и ожидалось, по пути она слышала грохот цепей, а иногда скулеж. Она ненавидела драки со свирепыми собаками. После них шерсть всегда приходила в беспорядок, а полоскание рта не давало ожидаемого эффекта.

Тонкая нить вонючего запаха тянулась сквозь ограды Знахарской улицы, одного из лучших полудрагоценных камней в короне городской архитектуры. Желающих жить здесь всегда было найти непросто, невзирая на приятную атмосферу этого места. Арендаторы редко задерживались больше чем на несколько месяцев, а потом поспешно съезжали, иногда даже бросив свои пожитки [107] Знахарская улица (Empirical Crescent) расположена рядом с Парковой улицей, в районе с традиционно высокой арендной платой, которая была бы еще выше, если бы не существование собственно Знахарской, которую, не взирая на усилия Анк-Морпоркского Общества Сохранения Старины, до сих пор еще не снесли. А все потому, что построил ее Бергольд Заика Джонсон, более известный в истории как "Чертовски Тупой" Джонсон, человек, который умудрился совместить в одном хрупком человеческом теле такой энтузиазм, самообман и креативное отсутствие таланта, что он стал, во многих отношениях, одним из подлинных героев архитектуры. Только Чертовски Тупой Джонсон мог изобрести фут в котором было 13 дюймов и треугольник с тремя прямыми углами. Только Чертовски Тупой Джонсон умудрялся протаскивать обычную материю через другие измерения, в которых ей вовсе не полагалось быть. И только Чертовски Тупой Джонсон мог сделать все это случайно. Его в высшей степени оригинальный многомерный подход к геометрии и привел к созданию Знахарский улицы. Снаружи она выглядела как обычный для того времени поднимающийся террасами полумесяц, застроенный доамми из камня медового цвета, с колоннами там и сям или приколоченным к стене херувимчиком. Но внутри парадная дверь дома №1 открывалась прямо в спальню дома №15, через переднее окно первого этажа в доме №3 открывался вид, более подходящий для второго этажа дома №9, а дым из камина в столовой дома №2 выходил через трубу дома №19. – прим. авт. .

Она легко, плавно и тихо перепрыгнула через ограду, и всеми четыремя лапами приземлилась на то, что некогда было посыпанной гравием дорожкой. Обитатели улицы редко увлекались садоводством, потому что, даже посадив цветочные луковицы, никогда нельзя было быть уверенным, в чьем саду они взойдут.

Нос привел Ангву к площадке, буйно заросшей чертополохом. Несколько выложенных по кругу рассыпающихся кирпичей указывали, что некогда здесь был колодец.

Маслянистая вонь была здесь сильнее, но был и более свежий, более сложный запах, от которого шерсть у нее на загривке встала дыбом. Там, внизу, был вампир. Кто-то убрал в сторону сорняки и хлам, включая неизбежный старый гниющий матрас и разбитое кресло [108] Выбрасывать мусор в сад было нормальным явлением, потому что это мог оказаться вовсе и не твой сад. – прим.автора. .

Салли?

Что бы она могла тут делать?

Ангва вытащила кирпич из развалившейся стенки колодца и уронила его вниз. Вместо "плюх!" раздался глухой удар о дерево.

О, вот как. Чтобы спуститься вниз, она снова обернулась человеком; когти – это хорошо, но некоторые трюки лучше удаются обезьянам. Стенки колодца были, конечно же, скользкими, но за прошедшие годы из них вывалилось столько кирпичей, что спуск оказался легче, чем она ожидала. И колодец оказался всго метров восемнадцать глубиной, его построили в те времена, когда было широко распространено мнение, что вода, в которой плавает так много маленьких усатых тварей, не может не быть пригодной для питья.

На дне лежали свежие доски. Кто-то – и, разумеется, это могли быть только гномы – пробился снизу в колодец и положил их там. Они прорылись так далеко, но остановились именно здесь. Почему? Потому что добрались до колодца?

Прямо под досками была грязная вода, или точнее похожая на воду жидкость. Здесь туннель немного расширялся, и гномы тут побывали – она принюхалась – несколько дней назад, не более. Да. Гномы были здесь, обшарили все, а потом сразу ушли. Даже не побеспокоились прибрать за собой. Запахи рисовали перед ней нечто вроде картинки. Она прокралась вперед, карта туннелей как будто сама собой формировалась у нее в носу. Туннели не были так аккуратно отделаны, как те, по которым водил их Пылкий. Они были сделаны более грубо, с большим количеством изгибов и тупиков. Наспех сколоченные доски и деревянные балки удерживали зловонную грязь с равнин, но она все равно просачивалась повсюду. Эти туннели явно строились не на века; они были нужны для быстрой и определенно грязной работы, все, что от них требовалось – продержаться, пока она не будет выполнена.

Значит, землекопы искали что-то, но не были уверены, где оно находится, пока не оказались всего лишь метрах в шести от этого, и тогда они его… учуяли? Как-то засекли? Последний отрезок туннеля перед колодцем был абсолютно прямым. Значит, они уже знали, куда копать.