Питер Дэвид - Сэр Невпопад из Ниоткуда

— Что это еще за чертовщина такая?

— Это ясновидящий выткал картинку.

— Ясновидящий и гобелен смастерил, который висит в зале Справедливости. Но то, что он там изобразил, не сбылось.

— По-твоему, нет?

— Нет. Герой, который должен был явиться народу Истерии, умер. Погиб. И вместо него на фениксе оказался я.

— Люди не всегда дают верное толкование изображениям на гобеленах. А ты себя недооцениваешь, в твоей душе на самом деле куда больше героического, чем ты готов признать. Скажи-ка, тебе не приходило в голову, что на протяжении всей своей жизни ты действовал верно, совершал доблестные поступки, но при этом пытался убедить себя, что делаешь все это из одного лишь эгоизма, преследуя корыстные интересы?

— Нет, мне такое никогда и во сне бы не приснилось, — чистосердечно ответил я. — Наверное, потому, что на самом деле все обстояло иначе.

— Думай как знаешь, — сказал он, равнодушно пожав плечами. — А портрет свой возьми на память, если желаешь. От того самого плетельщика, который выткал гобелен с фениксом.

— В самом деле? Так он еще жив? Хотел бы я с ним встретиться и сообщить все, что я о нем думаю. Что он идиот несчастный. Хотя вообще-то, — я окинул рисунок критическим взглядом, — сходство есть. Но мне, надеюсь, не предстоит лишиться уха. А так — очень похож.

— Благодарю. Я старался, — сказал мой отец с кривой ухмылкой.

Я даже рот разинул от удивления, но Одклей сделал шаг назад и, очутившись в туннеле, поспешно затворил за собой дверь потайного хода. Стена опять выглядела монолитной. Она отделила, отторгла меня от крепости. Я был свободен, как ветер. И поспешил уйти подальше. Сделал пару шагов… и замер.

Из-за угла вышла Энтипи. Увидев меня, она остановилась и выжидательно взглянула мне в лицо. Руки ее были опущены вдоль тела.

У меня от волнения пересохло во рту.

— Что, не ожидал? — насмешливо спросила она. — За дурочку меня держишь? — Я молчал, не в силах вымолвить ни слова. — Я ведь знала, что ты рано или поздно здесь появишься. Все потайные ходы в крепости изучила. Еще девчонкой. Мне их шут показал. Ему единственному из всех, не считая матери, никогда не наскучивало со мной возиться. Он ведь и королевством правит. Мой отец — только ширма. Ты об этом и сам догадался, верно?

Я растерянно кивнул. Энтипи говорила таким спокойным, будничным тоном… Все происходящее стало казаться мне каким-то нереальным… Может, я сошел с ума?!

— Шут ведь только прикидывается идиотом. А на самом деле он очень умен. Я не раз себя ловила на мысли, что лучше бы он, а не его величество был моим отцом.

Я вздрогнул. По-моему, Энтипи этого не заметила. К счастью для нас обоих. Потому что она смотрела одновременно и на меня, и куда-то в глубь своего существа, своей души…

— Я тебе противна? В этом все дело?

Этот внезапный вопрос, заданный резким, неприязненным тоном, быстро привел меня в чувство.

— Что?! Нет, нет, совсем в другом!

— Выходит, я тебя в постели разочаровала. А мне казалось, ты был счастлив делить ее со мной.

— И ты не ошиблась! Пойми же, Энтипи, дело вовсе не в тебе! А во мне. Я не могу.

— Все еще можно исправить, Невпопад, — рассудительно проговорила она. Я пытался и не мог определить, удалось ли ей спрятать обиду или она и впрямь воспринимала случившееся гораздо спокойней, чем я ожидал. — Извинись перед моими отцом и матерью. Скажи им, что был сам не свой от счастья и потому стал молоть всякий вздор. И мы сможем пожениться. Я знаю, что ты этого хочешь. Ты ведь любишь меня.

— Все не так просто…

— Нет, так!

— Поверь, я знаю, что говорю. Ведь ты мне доверяешь?

Она так весело расхохоталась, будто я ей задал самый нелепый на свете вопрос.

— Нет. Разумеется, нет. Ни капли. Я ведь знаю тебя даже лучше, чем саму себя. Ты негодяй. И до конца дней им останешься. Это-то меня к тебе так и притягивает.

— Но ведь в Терракоте ты другое говорила. Сказала, что веришь мне.

— Я соврала.

— Тогда? Или теперь?

Она не ответила. И тут мне впервые пришло в голову задать ей один немаловажный вопрос.

— Погоди-ка, вот ты все повторяешь, что я тебя люблю. А сама ты разве меня любишь?

— Я хочу тебя.

— Но это не одно и то же!

— Для простых смертных. Но не для принцессы крови.

Я облокотился на посох. Силы меня покинули. Казалось, я за последние несколько дней постарел лет на двадцать.

— И как, по-твоему, протекала бы наша семейная жизнь, если бы мы поженились, Энтипи? При том, что ты мне не доверяешь, не влюблена в меня, а просто желаешь обрести в моем лице супруга и любовника, испытывая при этом такие же чувства, как когда жаждешь получить новое колье или бокал редкого вина… Какое будущее было бы нам уготовано?

— Невпопад, — со вздохом возразила она, — я-то думала, ты и без моей подсказки понимаешь — один из немногих, — что этот мир безнадежен. И нам следует к нему приспособиться. Только и всего.

— О нет. Нет. — Я помотал головой. — Я… большего от жизни хочу. Кстати, никогда до нынешнего момента об этом не задумывался. Я постараюсь… быть лучше, чем мир, который меня окружает. Прежде мне казалось, что это лишнее, но теперь… я все силы готов приложить к тому, чтобы этого добиться. И ты этого когда-нибудь тоже захочешь. Но добиваться этой цели мы с тобой должны порознь. Вместе у нас ничего не выйдет, уж поверь мне. Я это твердо знаю. Только причину тебе назвать не могу. Знаю, ты не доверяешь мне, и, наверное, я это заслужил, но прошу тебя, поверь хотя бы тому, что я сейчас скажу: всю свою жизнь я делал только то, что могло пойти мне на пользу, даже если это причиняло вред другим людям. Но недавно я впервые сделал то, что здорово мне навредило, зато пошло на пользу другим. И нисколько об этом не жалею. — Я опустился на одно колено. — Прошу вас мне верить, ваше высочество!

Энтипи долго смотрела на меня задумчивым и загадочным взглядом, а потом мягко произнесла:

— Невпопад, должна признать, у тебя вдруг появилось новое качество, которое прежде тебе вовсе не было присуще.

— Героизм? — подсказал я, проглотив комок в горле.

— Нет. Занудство.

Она запахнулась в плащ, набросила на голову капюшон, почти скрывший лицо, повернулась и пошла прочь от меня. И горестно всхлипнула, подавляя рыдание. Или мне это только почудилось?

Я не мешкая тронулся в путь. Старался шагать как можно проворней, чтобы быстрей убраться на безопасное расстояние от крепости. Но, взойдя на небольшой пригорок, не удержался от того, чтобы не бросить прощальный взгляд на те места, где был так несчастен, и так счастлив, и так юн… В одном из высоких окон я разглядел чью-то неподвижную фигуру. Энтипи. Конечно, это она. На подоконнике стояла зажженная свеча. У меня болезненно сжалось сердце. Она для меня решила оставить свечу в окне. При мысли об этом я чуть было не повернул назад. Но тут она задула огонек, и ее окно превратилось в один из множества темных прямоугольников на фасаде крепости.