Сергей Палий - Братство

— Там живет один очень дорогой мне человек, — объяснил он.

— Давай, давай, вали. Гомиков бесы, наверно, не трогают, — заметил Кулио.

После этих слов Эльф отчаянно взъерошил волосы, разрыдался и пулей вылетел вон.

— Ты что творишь? — гневно обронил Самурай.

Кулио громко и четко послал его подальше. Самурай спокойно встал, посмотрел внимательно на всех поверх очков, поправил ножны…

И тихо вышел.

Братьев осталось пятеро.

Следующим свинтил Бюргер. Свой уход он толком объяснить не смог. Сбивчиво пробубнил, что Самурай так и не отдал ему пятьсот баксов, и, расшвыривая ботами пустые бутылки, исчез в московских сумерках.

Викинг и Киборг ушли вместе. Левая рука Кулио и правая.

— Если кому-нибудь тут все еще интересно, — сообщил Викинг напоследок, — мы будем продолжать сражаться. Мы уже договорились: по четным числам главным в нашем штурмовом миниподразделении будет Кибби, а по нечетным — я. Кулио, а ты… а ты, блин…

Бородатый детина не нашелся, как обозвать шефа, и обиженно замолчал.

— Вот, — сказал Киборг. — Возьми.

Он протянул едва не плачущему журналисту пейджер.

— Ты. Всегда. Найдешь. Меня. — объяснил Киборг. — Нажмешь. Кнопку. Большую. Серую.

Кулио, Степан и Куклюмбер остались втроем.

— Ну и? — Кулио выжидательно посмотрел на Степана с бобром покрасневшими глазами. — Вам что, нужно особо оскорбительное слово, чтоб вы умотали к чертям собачачьим?

— Жалкая скотина, — прошипел Куклюмбер. — Пошли, Стёпка! Пошли от этого гундоса подальше. Спорим, он сейчас налижется в сопли? А через час его пьяного бесы найдут и спустят в шлюзы! Стопудово!

— Но я… — начал Степан.

Куклюмбер с силой потянул журналиста к выходу, упираясь в пол хвостом.

— Пойдем! Мы организуем свое Братство, с покером и бобрихами. А этот… пусть сидит тут и жалеет себя.

— Я все еще верю в тебя, Кулио, — пробормотал Степан уже на пороге.

В горле стоял ком. Глаза журналиста были на мокром месте, и он постоянно моргал, чтобы не расплакаться от досады. Все его мечты рухнули в одночасье.

А Кулио сидел, уперев взгляд в стол, и молчал.

Он остался один.

Через неделю после распада Братства Степан с Куклюмбером сидели на крыльце разгромленного тибетского особняка и закусывали ломтями вяленого мяса яка. Журналисту кусок в горло не лез. Он запивал кислючим морсом и постоянно морщился.

Из залы донесся хруст, и со стены внутри отвалился большой пласт треснувшей штукатурки. Даже после былых гулянок дом Братства не выглядел столь плачевно.

— Не надо было сюда идти, — нервно оглянулся бобер и перекинул из лапы в лапу небольшую динамитную шашку. — Зуб даю, здесь неспокойно. Возможно, даже засада. Глянь, как усадьбу разломали: Мох знал о местоположении штаба. Его прихвостни, поди, и разбомбили.

— Наверное, — уныло согласился Степан. Он устал и все еще волновался за маман. Накануне журналисту удалось дозвониться и коротко с ней переговорить, но волнения от этого меньше не стало. — В Багухармо наверняка есть выжившие. Вот бы у трактирщика чего-нибудь поесть спросить, кроме этого сушеного яка…

Степан с усилием проглотил нежующийся кусок мяса и пригубил морса.

Куклюмбер жестом попросил у него крынку и тоже приложился к кисленькому. Бесцеремонно утер морду жилеткой журналиста и проворчал:

— Я ночью сегодня на разведку ходил — глушняк. Трактир сгорел. Почти всю деревню под фундамент порушили! Монахи забаррикадировались в своих подземных огнеупорных кельях и никого не пускают. Хавка-то у них, быть может, есть, только она им самим нужна. Так что пей кислятину и жуй яка.

— Холодильник Фантика жалко, — сокрушенно проговорил Степан. — Открыть ведь наверняка не открыли, но украли. Варвары. Король расстроится.

Бобер промолчал. Постучал хвостом, допил морс и катнул пустую тару в заросли высокогорных лопухов.

Степан вспомнил, как помогал изгнанному королю расставлять хитрые охранные устройства вокруг его любимого бронехолодильника. Датчики движения, пирокапканы, мышеловки, силки… Судя по отработавшим капканам и разряженной растяжке с арбалетом, мародеры не ушли безнаказанно, но холодильник прихватили с собой. Даже разбросанные по периметру кухни обереги и накаляканные над дверью цветные мелками руны не спасли от адова войска, которое прошло по этим краям как саранча.

Журналист горько вздохнул и уронил голову.

— Э, боец, — встревожился бобер и дружески похлопал скисшего журналиста лапой по коленке. — Ты чего раскозявился тут мне, а? Запомни, молодой человек: выход — он всегда есть.

Степан кивнул, но настроение у него не поднялось. Они пришли сюда вчера вечером, и с того времени ничего не удалось придумать. Вокруг — пожарища. В душе — свалка. А в желудке — як с морсом…

— И-и-и-ех, — протянул Куклюмбер через минуту, словно угадал невеселые мысли журналиста, — а вкусно пожрать, как организм ни обманывай, все равно хочется. Впору хоть снова в котел к тем горгульям возвращайся! Там батат, помню, плавал… Сейчас бы фритюрницу, а, Стёпка? Или дешевый общепит на крайняк.

Степан поднял голову.

Совершенно неожиданно его осенило, и журналист даже на секунду потерял дар речи от волнения. Он вскочил, щелкнул пальцами, задвигал губами и вытаращил глаза, подбирая слова.

— Вижу, тебе еда нужна даже больше, чем мне, — опасливо отодвигаясь от пригарцовывающего журналиста пробормотал Куклюмбер.

— Эх, я балбес! — наконец воскликнул Степан. — Как же раньше не догадался…

— Так. Не томи уже, дедуктор.

— Тетя Эмма! Горгулья! Она тут неподалеку живет, в пещере… Я ж ее знаю! Она нас приютит по старой дружбе и накормит!

Бобер задумался. Резонно заметил:

— А что, если она сама жрать хочет?

— Тогда вместе что-нибудь придумаем!

Куклюмбер встал на задние лапы — шерсть у него на холке вздыбилась, хвост отбил мощную дробь по ступеньке. Было видно, что бобер не разделяет оптимизма Степана. Но другого плана у него в загашнике не нашлось.

— Ладно, — напряженно подвигав носом, согласился Куклюмбер, — пошли к этой твоей горгулье. Только, чур, первый идешь ты, а я покараулю снаружи. Ну, мало ли что… Голод, знаешь ли, не тетка. Даже тетям Эммам.

— Не бойся, она добрая, — заверил его Степан, радуясь новой надежде. — За мной!

— Ага, добрая, — с сомнением покачал головой Куклюмбер, но все-таки поплелся следом за припустившим к воротам журналистом. — Видал я ее родственничков серокрылых…

Дорогу Степан помнил хорошо, поэтому до логова тети Эммы они с бобром добрались быстро.

На подходе к пещере Куклюмбер остановился и втянул носом воздух.