Л. Хаббард - Обречённая планета

Пратия негромко рассмеялась.

— О, нет Малышка могла сердиться и даже очень, но она никогда не отличалась жестокостью если вы меня внимательно слушали, вы могли заметить, что она даже Мэдисона не держала под замком А что касается Гриса, то он ей совсем наскучил своими воплями — она всего-то и сделала, что выдернула у него пару ногтей Наверное, ей просто разонравилось его пытать — может быть, он терял сознание всякий раз, как только видел щипцы или гаючья.

— Видите ли, тюрьмы на острове находились очень глубоко под землей надо вам сказать довольно неприятное местечко для прогулок Я спросила у Малышки про Гриса, но она лишь пожала плечами Наверное, как только в ней утихла жажда мести, она сразу же забыла о своем пленнике.

— Итак, о чем это я? Да, мы прибыли на большую землю, и Прахд доложил властям, что без топлива население на острове долго не протянет Наш дорогой Джеттеро все еще отсутствовал, поэтому нам без труда удалось снарядить на octdobкорабль.

— А теперь начинается самая, самая грустная часть, — объявила Лик.

— Прахд, — продолжала Пратия, — поехал туда чтобы удостовериться, что груз прибыл на место в целости и солранности, и когда он уезжал назад, к нему подошел Мэдисон и прошептал ему на ухо.

— Подождите, я еще заставлю их снова нанести этот остров на карты.

— Ну, и Прахд, конечно, не придал его словам большого значения. Но не прошло и трех дней с момента его возвращения домой, как вдруг.

— БА-БАХ.

— Мощное землетрясение. Огромная приливная волна.

— ОСТРОВ УСПОКОЕНИЯ РАЗЛЕТЕЛСЯ НА МЕЛКИЕ КУСОЧКИ.

— Наш дорогой Джеттеро вернулся и спросил о происшедшем Прахда, и Прахд ответил ему.

— Не может быть, чтобы взорвалось топливо. Все стержни находились в отдельных, полностью изолированных контейнерах.

— А наш дорогой Джеттеро сказал.

— Значит, топливо могло взорваться только в том случае, если кто-то специально вынул каждый стержень из контейнера и сложил их вместе.

— А Прахд ответил.

— Да, но я же строго настрого запретил им делать ЭТО.

— А Джеттеро сказал.

— Я знаю, как это случилось Мэдисон заявил, что он собирается сделать так, чтобы этот остров снова нанесли на карту Но, к несчастью, ему это не удалось он стер его с лица земли навсегда. Ведь остров был вулканического происхождения, и предупредил об этом Малышку Мэдисон взорвал остров только для того, чтобы об этом появились статьи в газетах.

— И что самое грустное — подытожила Пратия, — об этом происшествии в газетах не появилось ни строчки Даже не поместили списка погибших Вот так Острову Успокоения и всем его обитателям пришел конец.

Обе девушки начали всхлипывать, впившись от горя ногтями мне в кожу.

Из груди Пратии вырвался глубокий вздох, и она грустно сказала.

— Ну что ж Утрите слезы Вечер еще только начинается Аза хватит печалиться Включай музыку.

Девушки подобрали свои коготки и спрыгнули с постепи Аза подняла крышку приемника и воткнула шнур в розетку.

В спальне грянул гром, потом из приемника понеслись равномерные удары, при чем у меня чуть не лопнули барабанные перепонки В тишину дома ворвалось завывание и рев электрических инструментов — не знаю, как только от такой музыки не рушились стены. Никогда в моей жизни моим многострадальным ушам не доводилось слышать звуков такой громкости. Эти звуки наполняли всю комнату, врывались в душу, заставляя тело подрагивать и раскачиваться в такт электронным ударам:.

Психоделический закат!

У! У! У-у!

Психоделический закат!

У! У! У-у!

Психоделический закат!

У! У! У-у!

Психоделический закат!

У! У! У-у!

Полураскрытые губы Лик оказались у моего лица.

— Не правда ли, божественно? — прошептала она. — Бабуля переписала себе всю фонотеку малышки О, послушай, это настоящий панк-рок.

— Лик! — заорала Пратия, перекрывая своим могучим голосом сердцебиение музыки. — Что ты там разлеглась. Делай свое дело.

Девушка подпрыгнула на кровати, извиваясь всем телом, сползла с нее на пол и одним прыжком оказалась у бюро. Открыв шкаф, ритмично вибрируя в такт музыке, она достала несколько зеленоватых листьев и бумагу и начала сворачивать из них толстые цилиндры длиной в три дюйма.

Все так же подергиваясь, она протянула один цилиндр Пратии. С немыслимыми ужимками, выделывая самые невозможные па, она бросила несколько штук Азе, Потом Лик снова очутилась рядом со мной на кровати и, волосами щекоча мне лицо, всунула один цилиндр мне в рот. В руке ее замерцал огонек.

— Вдохни поглубже! — прокричала она мне, поднося огонек к концу цилиндра. — Вдохни дым в легкие и задержи дыхание.

Последовав ее совету, я едва не задохнулся от дыма.

— Что это? — вскричал я, закашлявшись.

— Красная Панама! Самая лучшая! Я научу тебя, как поймать кайф. НАРКОТИКИ! НАРКОТИКИ! О, слушай этот рок.

Я выдохнул из себя сладковатый дымок.

Вращая головой в ритме рока, Аза затянулась, впустила дым в легкие и задержала дыхание. Потом из губ ее вырвалось сизое душистое облацко.

— О, божественно, — запела она под музыку.

Аза залезла на кровать, выпустив мне в лицо струйку дыма, всунула мне в губы свою палочку и завопила:

— НАРКОТИКИ! НАРКОТИКИ! И ты услышишь настоящую музыку!

Я затянулся и снова закашлялся Украдкой я взглянул на Пратию: она неподвижно сидела на стуле с палочкой в зубах, с ног до головы окутанная пеленой густого дыма Глаза ее жадно смотрели на меня.

— Отлично, девочки! — поймав на себе мой взгляд, воскликнула она. — А теперь вы можете закрепить пройденное. ДАВАЙТЕ НА НЕГО!

Вдруг по телу моему пробежала теплая волна, и я почувствовал какую-то легкость словно душа моя отделилась от материальной оболочки и покачивалась на воздушных волнах, уносясь в даль, в самое сердце волнующей музыки.

В уши мои вливались чудесные звуки «Психоделического заката».

И вдруг я понял, что со мной происходит что-то еще.

Скользя по моей коже жадными пальцами, девушки искали на моем теле «зоны». Перед моими глазами замелькали сияющие белизной руки, взгляд мой рассосредотачивапся, и я изо всех сил постарался сконцентрироваться на чьем-то пальце, щекочущем мне горло.

Вдруг меня охватило чувство небывалого покоя и блаженства.

С потолка, подмигивая, спускались два ангелочка, грозя мне луками. Музыка.

Кайф.

Через несколько часов я заснул.

В широкое окно скользнул яркий луч солнца и застыл на моих веках.

Не в силах открыть глаза, я пошевепил головой и тут же поморщился от жуткой боли.

С трудом приподняв веки, я посмотрел на стул, на котором сидела Пратия. На стуле никого не было.