Надежда Федотова - Гончая. Тень короля

Слепой монах сушил мокрое одеяние у огня, отец Бэннан тихо звенел разложенными на коленях склянками с целебными настойками, брат Лири кутался в шерстяной плед и натужно кашлял. Несмотря на то, что в комнатке было тепло, его бил озноб.

— Это от несварения, — бормотал аббат, разглядывая ярлычки на склянках, — это болеутоляющее… Ну не может такого быть, чтоб от простуды не было ничего!

— Не беспокойтесь, отче, — прокашлял Лири, — сейчас Алби молока принесет, согреем, выпью с ложкой меду — и прилягу. Сон — лучшее лекарство!

— Трудно спорить, — вздохнул святой отец. Потом поглядел на осунувшееся лицо монаха и с сомнением покачал головой:- Не уверен я, что сон тут поможет. Даже и в тепле. Схожу-ка я за лекарем!..

— Это лишнее, отче, — поморщился брат Лири, натягивая плед на голову. — Я крепкий. Вот увидите — с утра буду как новенький…

Очередной приступ булькающего кашля весьма наглядно опроверг оптимистический настрой болящего. Аббат сдвинул брови, ссыпал бесполезные бутылочки обратно в торбу и поднялся с лавки:

— Нет уж! Этак вы совсем сляжете. Брат Даллан, позаботьтесь о нем, а я все таки схожу вниз, спрошу хозяина насчет лекаря… Сдается мне, нам нужно кое-что посущественней молока да отдыха.

— Хорошо, — кивнул слепой, откладывая в сторону одеяние. — Идите с Богом, отче! Я присмотрю за Лири.

Аббат благодарно склонил голову, как всегда забыв о том, что могучий монах его не видит, накинул свой плащ и вышел. Даллан повернул голову:

— Ты бы прилег. Давай, я тебе прямо у камина постелю?..

— Сам постелю, — просипел брат Лири. — Не при смерти же. И что за фантазии у аббата? Подумаешь, кашель…

— Кашель нехороший, — прогудел слепой. — Отец Бэннан правильно сделал, что за лекарем пошел. Ты ложись. И еще плед сверху набрось, чтоб теплее было. Вот, возьми мой.

— Спасибо, — Лири принял скатанный валиком плед, перетащил свой матрас поближе к огню, и, закутавшись, словно гусеница в кокон, улегся. — Даллан, ты бы сам прилег. Завтра с рассветом отправимся.

— Ничего, — махнул рукой тот. — Мне и пяти часов хватит, чтоб выспаться. А одеяние надобно просушить… И еще Алби вернуться должен.

— Проголодался?

— Есть маленько…

Но когда долгожданный Алби наконец переступил через порог, неся в руках котомку с провизией, кормить оказалось уже некого. Братья спали вповалку. Тихо постанывал во сне измаявшийся брат Колум, глухо кашлял простуженный брат Лири, а у камина, опершись о навершие трости, сопел брат Даллан. Рядом валялось сползшее с его колен недосушенное одеяние.

— А есть что, никто не будет?.. — растерянно пробормотал Алби, прикрывая за собой дверь. Понятное дело, ему не ответили. — Ну вот. Битый час торговался, и все зазря… Ну да что уж!.. На завтрак-то, чай, еще как пригодится!

Он тихонько, чтоб никого не разбудить, пробрался меж матрасов к камину, пристроил на его широкой крышке свою котомку, поднял с пола одеяние брата Даллана, подумал, повертел в руках — и аккуратно разложил на свободной части лавки. И позвал:

— Отец Бэннан! Вы спите?.. Вы где?

Снова не дождавшись отклика, послушник вздохнул, зевнул во весь рот и скинул плащ. Огляделся в поисках места, куда бы можно было его пристроить — крохотная комнатушка и без того была забита людьми, матрасами, баулами… Крестьянин почесал в затылке и склонился над наваленными в углу мешками.

У дверей на своем матрасе сонно завозился Годфри:

— Алби, ты, что ли?.. Я думал, крысы…

— Ты спи, — обернулся послушник. — Щас свою торбу найду, плащ приберу и тоже лягу. Чего ужина-то не дождались?

— Спать охота, — зевнул Годфри, снова ткнувшись лицом в подушку. И засопел. Алби улыбнулся. Окинул взглядом комнату, выискивая свободный матрас, такового не нашел — и притулился возле Галена. Мальчишка был щуплый, много места не занимал, а вдвоем оно даже теплее!..

Не прошло и минуты, как все члены общины братьев-аскетов спали мертвым сном. Переход был длинным и утомительным… Вернувшийся через пару часов аббат, взглянув на сонное царство, хмыкнул добродушно, склонился над братом Лири и легонько тронул его за плечо. Тот открыл глаза и вопросительно посмотрел на него снизу вверх.

— Всё в порядке, брат мой, — тихо шепнул аббат, боясь разбудить сподвижников. — Врачевателя я не привел, уж больно время позднее… Но лекарство от вашего недуга он мне дал. Хорошее лекарство. Сказал — то, что нужно.

— Было бы неплохо, — кивнул брат Лири. И принял из рук святого отца крепко закупоренный пузырек. — Как принимать?

— Непосредственно по мере необходимости, половину склянки. Но только на полный желудок!.. Лекарь предупредил, средство сильное…

— Это хорошо, — обронил монах, аккуратно пряча пузырек на груди. — Даст Бог, справимся!.. Вы ложитесь, отче. Скоро уж рассвет…

Аббат Бэннан кивнул, снял с лавки высохшее одеяние брата Даллана и улегся на освободившееся место. Подложил ладонь под голову, повертелся, устраиваясь удобнее на жестком своем ложе, и смежил веки. В комнатке стало совсем тихо. Большая облезлая крыса, высунув нос из щели в полу, пошевелила усами и ловко вскарабкалась на камин. Ткнулась острым носом в принесенный послушником мешок со снедью, прижала уши и принялась тихонько выгрызать дыру в холстине. Люди спали… Но не все. Один из них, лежа с закрытыми глазами, чутко прислушивался к обманчивой ночной тишине. А пальцы его левой руки, закинутой за голову, привычно поглаживали неровные бугорки шрама на затылке.

Длинного шрама, оставленного каленым железом.

Ивар, позевывая, задрал лицо кверху и посмотрел на небо. Оно светлело с каждой минутой — приближался рассвет. Скоро смена караула. Лорд МакЛайон тихонько скосил глаза в сторону ворот, где, подпирая спиной забор, клевала носом пара наемников, еще раз демонстративно зевнул и, не поворачивая головы, сказал негромко:

— Финви, поди сюда. Иди-иди, кухня обождет. Я же знаю, это ты там шастаешь… только не высовывайся, так поговорим.

— Глаза у вас на затылке, что ли?.. — с тяжелым вздохом донеслось из приоткрытого оконца столовой. — Ну, вот он я, здесь. Чего изволите?

— Ты там один в комнате? Рядом нет никого?

— Бог с вами, сударь! Хозяева, понятно дело, почивают, а прислуга тока-тока глаза распахнула. Кухарка печь растапливает, младших за водой услала… Никого нету.

— Ночью не дрых? Все сделал, как я тебе велел?

— В точности, — отрапортовали из окошка. — Бдил, пока все не угомонились!..

— И?

— Ну, что… Молодые господа, Эрик с Энгусом, в карты полночи играли. Опять же, пили, дело понятное!

— "Понятное", говоришь? — пробормотал Ивар. — Ну ладно, Энгус! А уж Эрик, святоша наш?..

— Пил, как миленький, — доложил Финви. — Он посты, мож, и соблюдает, да только от винца доброго все одно не откажется!.. К тому ж, господин Энгус жуть до чего в карты везуч — тут и трезвенник с горя запьет… Глава дружины, вон, чуть не запил неделю назад — когда вождев племянник у него пояс выиграл! С бляхами серебряными, дорогущи-и-ий!.. Грихар, конечно, после отыгрался и свое вернул, но теперича только хмельное на кон ставит, обжегшись-то… И все одно через раз в пух проигрывается. Вот молодые господа и гуляют, считай, каждый день!