Вад Капустин - Полковнику нигде…

— Литературная ценность сомнительна, но, может, все-таки… — неуверенно начал кто-то из экспертов. Его сразу же прервал нетерпеливый судья:

— Давайте не будем затягивать! — неопределенно — оптимистически заявил он. — Перейдем к парапсихологическому освидетельствованию, и дело с концом!

Присяжные покивали — в приятный весенний день никому не хотелось тратить время на долгие разбирательства в душном зале. Намного приятнее было на свежем воздухе пронаблюдать оригинальную процедуру давно не применявшейся древней казни.

Прошедшие специальную подготовку техники вынесли на помост высокочувствительный сканер. На экране появилось яркое оранжевое пятно. Образец. Эталон: так сияла аура королевской семьи Баль-Неаров. Все присутствующие в восторге встали.

— Приступим! — бодро сказал судья. Кажется, задание принца — как можно быстрее покончить с инопланетным преступником — не должно было встретить никаких препятствий. Служитель правосудия уже предвкушал долгожданные награды и привилегии. Может быть, и ему разрешат, наконец, присоединить к своему имени желанную аристократическую приставку? До этого, казалось, оставалось совсем немного.

Направив прибор на преступника, техник нажал на кнопку. Сканер заработал. Присутствующие в зале балеанцы зажмурились. Помещение залило нестерпимо ярким светом, потоком золотой плазмы.

— Что это? — восхищенно пробормотал кто-то.

— Аура подследственного! — гордо, как будто он сам был соучастником чуда, ответил техник. Судья пытался что-то выговорить. У него перехватило горло.

В возникшей суматохе никто и не заметил, как возле подсудимого, медленно наливаясь цветом, возникает, постепенно сгущаясь, живое, колышущееся розовое облако.

Не обращая никакого внимания на жалкие потуги судьи найти какие-то объяснения происходящему, со своего места поднялся председатель дворянской коллегии лорд Баль-Рон, потомок того самого, воспетого Баль-Заком, неотразимого лорда Баль-Рона.

На самом деле, лорд был не так уж и неотразим. Просто он в то далекое время как раз возглавлял комиссию по присвоению поэтам дворянских званий. Старания стихотворца были по достоинству оценены. Однако нынешний потомок Баль-Рона справедливо считался ярым приверженцем древних традиций и образцом благородства.

— Суду все ясно! — решительно подвел итоги заседания благородный лорд, обращаясь непосредственно к престарелому монарху, безмолвно, как прекрасной картиной, любовавшемуся ярким пятном светового поля. — Присутствующий здесь юноша должен быть немедленно освобожден и оправдан. Не может быть никаких сомнений, что он имеет полное право на любую аристократическую фамилию.

Король благосклонно закивал. Зрелище золотой короны вокруг поэта было впечатляющим.

— Да что там! — в порыве чувств добавил восхищенный балеанский аристократ. — Я готов хоть сегодня выдать за него свою младшую дочь!

— И ни на ком я жениться не собираюсь! — страстно прижимая к себе вновь обретенного Регула, возмущенно заявил Мирча. Его явно оправдывали. За что и почему — ему было так же непонятно, как и предшествующее обвинение, но угроза немедленного брака вызвала более страстный протест поэта.

— Ни на ком, кроме меня, он не женится! — практически одновременно вмешалась опомнившаяся Баль-Монтана, внезапно сообразив, что и тут, как и на Альтаире, возле поэта Баль-За-Мина начинает выстраиваться очередь претенденток.

— Он женится, на ком захочет! — объявил, размахивая бластером, ворвавшийся в зал Андрей Штефырца, подбегая к обвиняемому. Услышав только самые последние реплики, дракон понял, что оправдались самые худшие подозрения. Поэта заставляли жениться. По суду. Сразу на двоих.

— На мне! — потребовала Баль-Монтана.

— Ни на ком! Лучше казнь, — заявил единственный — пока — сын полковника Брома.

Вмешательства звездного сеятеля поначалу никто и не заметил. Просто трое из присутствующих внезапно услышали зазвучавшие в глубине сознания слова: Грезаурыл Бромаву по-прежнему предпочитал общаться телепатически.

— Вспомните свои клятвы! — обратился он к должникам. Застигнутые врасплох внезапным напоминанием Андрей и балеанская аристократка нехотя кивнули. — Этот миг настал. Не противьтесь слиянию.

Они не сопротивлялись. Препятствие возникло с неожиданной стороны: слиянию решительно воспротивился Мирча, привыкший не поддаваться давлению матери и отвечавший на попытки грубого нажима отчаянным протестом, даже не вникая в суть проблемы.

— С чего это вдруг! — возмущенно заявил поэт.

Собравшиеся в зале суда балеанцы, с изумлением наблюдавшие, как троих, стоявших на помосте героев сегодняшнего дня окутывает густая розовая дымка, с интересом прислушались. Публика внезапно перестала понимать происходящее. В этом смысле им ничего и не светило. Грезаурыл Бромаву прибег к срочным мерам. Сеятель заговорил с Мирчей мысленно и отдельно. Лично. Пообещал самое желанное.

— Соглашайся! — телепатически задабривал он строптивого поэта, — И я спасу тебя от этой бабы, от брака! И ты сегодня же дочитаешь Кинга! Клянусь.

Старик выбрал сильнодействующее обещание, и поэт прекратил сопротивление. Три золотых биополя, слившись, вернули в материальный мир еще одного звездного сеятеля. Грезаурыл воплотил одного из лучших старых друзей. Звали его Штефымир Бальмонтанц Наарч. В суматохе последовавших событий никто и не заметил, как оба розовых облака исчезли из зала.

Обещая долгожданное спасение, предтеча ничем не рисковал, легко прозревая будущее. Не прошло и нескольких секунд, как, спустив силовой трап прямо в зал суда, капитан Маделин вмешалась в ход событий, переправив Мирчу, Андрея, Регула и собачников к себе на корабль и дала команду на взлет. Она решила не рисковать и дала команду на космический прыжок.

Джамп. Через несколько минут друзья были на Альтаире. Мирча едва успел.

Ворвавшись в особняк огневика, друзья застали его в разгар сборов. Ох-хо собирался уезжать по делам — в соседнюю галактику. Мирче критик обрадовался как родному и решился на беспрецедентную щедрость — подарил поэту желанную книгу с дарственной надписью.

— Мальчик, не губи свой талант! Поверь, он у тебя есть! Перестань писать о собаках! По тебе плачет декаданс! — растроганно сказал огневик другу на прощанье.

— Пусть еще немного поплачет! — подумал объект его трогательной заботы, хватая вожделенный роман. Оторвать Мирчу от книжки и вытащить из дома собачникам удалось только после того, как он дочитал. Невероятно! Непредсказуемо! Экстаз! Приход! Теперь парень был совершенно счастлив. Можно было отправиться и в Богему. Развлечься.

— Ну и как она, эта твоя девица? — с интересом спросил Андрей, на которого балеанская аристократка произвела большое впечатление. Встреть он ее прежде на Земле, в гуманоидном облике, Штефырца на многое пошел бы, чтобы с ней познакомиться.