Владимир Жариков - Сказочный отпуск

— Надо же! — удивлялся Лешек. — А я раньше думал, что чем ближе к солнцу, тем жарче. А оказывается тут наоборот — прохладнее.

— Это еще что! — сказал Герман. — Скоро ты убедишься в том, что Земля имеет форму шара.

— А это уж — во! — Лешек сложил пальцами фигу. — И с чего это вы вообще в головы себе взяли? Вон, посмотрите вокруг! Да если бы Земля закруглялась, все это как бы уходило бы за горизонт. А тут вон — и горы видно. А до них нам еще лететь и лететь! А мы как бы на дне глубокой тарелки.

На горизонте прямо по курсу действительно в мерцающем мареве виднелись горы. Сначала я принял их за мираж, но в течение целого дня они так и не пропали, даже наоборот, принимали все более отчетливые очертания. Это как раз и есть те самые Неприступные горы. А линия горизонта и на самом деле казалась выше нашего местоположения, словно мы находились внутри чаши, хотя летели мы достаточно высоко. Это, наверно, горячий воздух создает такой оптический эффект. — А давайте спросим у Соловья-разбойника, плоская Земля, квадратная или шарообразная, — предложила Катька.

Все-таки женщинам иногда приходят в голову умные мысли. Это мы, мужики, часто принимаем их за глупость и не прислушиваемся, а зря. Конечно, ветер летает повсюду, он наверняка не один раз облетал вокруг Земли через запад на восток, так что вполне может разрешить наш спор.

— Скажи, Соловей, — обратилась она к нему. — Земля круглая?

— Разумеется, — ответил разбойник.

— Вот видишь, — все мы снисходительно посмотрели на Лешека.

— Разумеется, круглая, — продолжал Соловей, — как блюдце. Как масленичный блин. Как золотой рупь. Как что еще?

— Как волейбольный мяч, — подсказал Герман.

— Как колесо телеги, — не обратив внимание на подсказку, рассуждал Соловей-разбойник. — И со всех сторон ограничивается Краем Света.

— Постой-постой! А там, за Краем Света что?

— Не знаю. Вселенная, наверно. Мы туда никогда еще не летали.

— Нет, погоди, — продолжал допытываться Герман. — А тебе разве не приходилось лететь вот так все время на запад и прилететь к своей Свистун-горе с другой, с восточной стороны?

— Да ты что! Разве ж это возможно?! Через Край-то Света. Да еще под Землей. Там же Преисподняя, там черти живут!

Понятно. Значит, на кругосветные путешествия здесь даже Силам Природы наложен запрет.

Тем временем, день потихоньку клонился к закату, а Неприступные горы так почти и не приблизились. Солнце опускалось, и воздух стал наполняться живительной прохладой, что было очень кстати, поскольку запас питьевой воды скудел у нас очень быстро. На следующее утро ничего практически не изменилось. Горы оставались по-прежнему очень далеко, солнце, едва поднявшись, начало нещадно палить, становилось душно и снова одолевала жажда. Один Соловей-разбойник, кажется, не ощущал никакого дискомфорта. Он подгонял наш дирижабль, насвистывая «Улетай, туча!»

— Кстати, а ты можешь пригнать сюда тучу? — спросила его Катька.

— Пригнать-то я могу, — ответил Соловей, — только воды она тут не прольет ни капли. Водяной Царь строго настрого запрещает им лить дожди в этих краях.

— Ну пусть хоть без дождя, просто тень даст.

— Не вопрос, я мигом.

Соловей закрутился волчком и, обернувшись смерчем и подняв в небо воронку песка и пыли, маленьким ураганом улетел в сторону Неприступных гор. Наш воздушный корабль резко качнулся, увлекаемый вихрем, а когда Соловей скрылся из глаз, впал в дрейф.

— Может, мотор пока включить? — предложил Лешек.

— Да ну его, — ответил я. — Лениво. Посидим в тишине.

Еще несколько минут шар двигался по инерции, а потом завис практически неподвижно. Похоже, ни один братец нашего опекуна Соловья-разбойника в эту тмуторокань не забирался. Мы сидели на мешках с балластом и болтали о всякой чепухе. Внезапно наш аппарат что-то резко потянуло вниз. Корзина ушла из-под ног, а мы на какое-то время ощутили состояние невесомости

— Эй! Соловей! Ты так не надо шутить! — крикнул Лешек неизвестно кому, поскольку ни Соловья, ни обещанной тучки поблизости не наблюдалось.

— Похоже, это не Соловей, — высказал предположение Герман.

— А что же? — удивился я — Воздушная яма?

В нескольких метрах от земли падение сменилось резким взлетом.

— Я не могу, — сказала Катька, — меня сейчас стошнит!

— Терпи, терпи, — приказал я.

Хотя, сколько времени терпеть, было непонятно. Аттракцион продолжался, шар мотало и вправо, и влево, и вверх, и вниз. Когда мы оказались на огромной высоте, даже не берусь оценить, какой именно, поскольку внизу одни пески и нет никаких предметов для оценки масштаба, прозвучал громовой голос:

— Или вы немедленно поворачиваете назад, или тот час же разобьетесь к чертям собачьим! Выбирайте, ну!

Небо потемнело, словно погасло солнце, повеяло зловещим холодом и над пустыней зазвучал другой голос:

— А ну, давай, вали отсюда, свистулька фернанговая! А не то щас у меня тут живо песок хавать будешь. И отцепись, падла, от пацанов, понял?!

Этот голос был таким дорогим и близким, и принадлежал он, конечно же, Соловью-разбойнику.

— Понял… — прозвучал громовой голос ниоткуда, правда, теперь он был не таким уж громовым, а больше походил на голос нашкодившего подростка.

Наш аппарат перестало качать, он спокойно повис в воздухе. А над ним висела огромная туча — это она загородила солнце и принесла прохладу. Из-за мучительной качки мы и не заметили, как появились и туча, и Соловей.

— В семье не без урода, — пояснил разбойник. — Это наш младшенький. Продался чернокнижникам. Ну ничего, кончится у Стрибога терпение, он тогда до него доберется. Попадет паршивцу по первое число!

— А что такое свистулька фернанговая? — спросил я.

— Не знаю. Но так папаша выражается, когда сердится.

Соловей гнал нас вперед вместе с тучкой. На высоте, да в тенечке было достаточно свежо. А Неприступные горы уже заметно приблизились, до них оставалось, по моим оценкам, километров пятьдесят, ну может быть — сто. Собственно такими они выглядели и вчера, и позавчера, но интуиция подсказывала мне, что я прав, хотя мое мнение не совпадало с другими. Лешек говорил, что лететь нам до них еще три дня и три ночи, а Герман считал, что не больше часа. Катька в дискуссии участия не принимала, сославшись на полное отсутствие глазомера. Соловей разрешил наш спор:

— Ближе к закату доберемся.

Тринадцатое июля, терем Бабы-яги

— В общем, там где перекресток, — сказал вернувшийся из разведки капитан Мельников, — у путеводного камня, в том месте, где на нас разбойники тогда напали…

— Ну-ну, — поторопила его майор Дюкова.

— Там лагерь небольшого мобильного отряда. Солдатики, все вооружены мечами и автоматами. Они ничего пока не предпринимают, просто сидят и чего-то ждут, то ли подкрепления, то ли еще чего.