Филип Дик - Валис [litres]

2) и они правы.

Под словом «правы» имелось в виду «находятся в соприкосновении с реальностью». Толстяк вернулся к самому мрачному из своих умозаключений: Вселенная и Разум, управляющий ею, полностью иррациональны. Он подумал, не поделиться ли этим знанием с доктором Стоуном, который понял Толстяка лучше, чем кто-либо другой за всю его жизнь.

– Доктор Стоун, – сказал Толстяк. – Я хочу кое о чем спросить вас. Хотелось бы услышать ваше профессиональное мнение.

– Говорите.

– Возможно ли, чтобы Вселенная была иррациональной?

– Не управляемой разумом? Полагаю, вы обращаетесь к Ксенофану.

– Верно, – кивнул Толстяк. – К Ксенофану Колофонскому. «Есть один только Бог, меж богов и людей величайший, не похожий на смертных ни обликом, ни сознаньем. Весь целиком он видит, весь сознает и весь слышит. Вечно на месте одном пребывает, не двигаясь вовсе. Неправильно…»

– «Не пристало, – поправил доктор Стоун. – Переходить то туда, то сюда ему не пристало». И вот еще важно – Фрагмент двадцать пять : «Но без труда, помышленьем ума он все потрясает» [15] Фрагменты ранних греческих философов. Ч. I. Перевод А. Лебедева. М., 1989. .

– Но он мог быть иррациональным.

– Откуда нам знать?

– Вся Вселенная иррациональна.

– По сравнению с чем? – поинтересовался доктор Стоун.

Об этом Толстяк не подумал.

А когда подумал, его страх не исчез, наоборот, усилился. Если вся Вселенная иррациональна, потому что управляется иррациональным – можно сказать, безумным – разумом, то живые создания, появляющиеся на свет, никогда не догадаются об этом по причине, которую только что указал доктор Стоун.

– Логос не иррационален, – вслух предположил Толстяк. – Это то, что я называю плазматом. Он был похоронен в виде информации в скрижалях Наг-Хаммади. А сейчас он снова среди нас и создает новых гомоплазматов. Римляне, Империя, уничтожили первых гомоплазматов.

– Но вы же сказали, что реальное время исчезло в семидесятом году нашей эры, когда римляне разрушили Храм.

Следовательно, сейчас по-прежнему времена древних римлян, римляне и сейчас здесь. Сейчас примерно, – доктор Стоун посчитал, – сотый год от Рождества Христова.

Это объясняло все, и особенно наложение времен, когда Толстяк увидел Древний Рим и Калифорнию семьдесят четвертого. Доктор Стоун разрешил загадку.

Психиатр, который должен был лечить безумие Толстяка, обосновал и одобрил его. Толстяк теперь уже никогда не отречется от связи с Богом.

Тринадцать дней провел Толстяк в Северном отделении, попивая кофе, читая и гуляя с Дугом, однако побеседовать с доктором Стоуном ему больше не довелось. Человек занятой и облеченный ответственностью, доктор Стоун отвечал за все отделение и за каждого в отдельности, будь то пациент или обслуживающий персонал.

Только когда Толстяка выписывали, ему удалось переброситься с доктором Стоуном несколькими словами.

– Думаю, вы готовы к выписке, – бодро заявил доктор Стоун.

– Позвольте вопрос? – попросил Толстяк. – Я не утверждаю, что никакой разум вообще не управляет Вселенной. Я говорю о Разуме, описанном Ксенофаном, но считаю, что этот Разум безумен.

– Гностики верили, что божественный создатель безумен, – произнес доктор Стоун. – Слеп. Хочу кое-что вам показать, это еще нигде не публиковалось. Я получил машинопись от Орвала Винтермюта, который сейчас занят расшифровкой записей Наг-Хаммади. Отрывок из раздела о сотворении мира. Прочтите.

Толстяк взял бесценную страничку и прочитал:

«И сказал он: “Я есть Бог, и нет никого, кроме меня”. Но когда он произнес это, то согрешил против всех бессмертных (вечных), и они защитили его. Более того, когда Пистис узрела дерзость верховного правителя, она разгневалась. Оставаясь невидимой, она произнесла: “Ты согрешил, Самаэль (т. е. “слепой бог”). Просветленный, бессмертный человек существовал до тебя и существует. Приидет он среди вылепленных тобою тел и сомнет тебя, как гончар мнет глину. И падешь ты вместе с ними вниз, к своей матери, имя которой Бездна”».

Толстяк сразу понял, о чем речь. Самаэль, божественный создатель, решил, что он единственный бог, как в Книге Бытия. Однако он был слеп. Так сказать, закрыт. «Закрыт» – одно из любимых словечек Толстяка. Оно включает в себя все другие понятия: безумный, сумасшедший, иррациональный, долбанутый, с приветом, псих. В своей слепоте (состояние иррациональности, то есть оторванности от реальности) Самаэль не понимал, что…

Как там написано? Толстяк торопливо начал просматривать текст, а доктор Стоун добродушно похлопал его по плечу и сказал, что Толстяк может оставить текст себе – доктор Стоун снял несколько копий на ксероксе.

Просветленный, бессмертный человек существовал до божественного создателя, и этот просветленный, бессмертный человек должен был появиться среди созданных Самаэлем людей. И этот просветленный, бессмертный человек, который существовал ДО божественного создателя, должен смять придурочного слепого божественного создателя, как гончарную глину.

Поэтому встреча Толстяка с Богом – настоящим Богом – произошла посредством маленького горшочка О-Хо, который Стефани вылепила на своем гончарном круге.

– Значит, я прав насчет Наг-Хаммади, – сказал Толстяк доктору Стоуну.

– Вам виднее, – ответил доктор Стоун, а потом произнес слова, которых прежде Толстяку не говорил никто: – Вы специалист, – сказал доктор Стоун.

Толстяк осознал, что доктор Стоун возродил его – Толстяка – духовную жизнь. Стоун, великолепный психиатр, спас его. Все, о чем доктор Стоун беседовал с Толстяком наедине, было направлено на его лечение. Не важно, о чем говорил доктор Стоун; его целью с самого начала было вернуть Толстяку веру в себя, которая исчезла с уходом Бет, а на самом деле гораздо раньше, когда Толстяк не смог спасти Глорию.

Доктор Стоун был не безумцем, он был целителем. Наверняка он излечил многих, самыми разными способами. Стоун подгонял свое лечение к человеку, а не человека к лечению.

«Будь я проклят!» – подумал Толстяк.

Простой фразой «Вы специалист» Стоун вернул Толстяку его душу.

Душу, которую отняла у него Глория своей отвратительной, мерзкой психологической игрой со смертью.

Они – обратите внимание на «они» – платят доктору Стоуну за то, чтобы он понял, что привело очередного пациента в Северное отделение. Можно сравнить каждого пациента с раненым – в него угодила пуля, причинив боль, которая все нарастает, пока не расколет его точно пополам. Задача персонала, да и других пациентов – собрать человека в единое целое. Увы, это невозможно, пока пуля внутри. Посредственные врачи отмечают, что человек раздвоен, и пытаются всякими способами вернуть его в общество, но терпят неудачу – они не могут найти и извлечь пулю. Фрейд понимал, что такое роковая пуля, угодившая в человека. Он называл это психологической травмой. Доктора устают искать пулю – слишком много требуется времени, слишком много надо узнать о пациенте.