Патрик Несс - Вопрос и ответ [litres]

А кроме тревоги там появилось что-то еще.

– Что? – Он попытался ее прочесть. – Что такое?

Он чувствовал, как она сражается со своим Шумом, гадая, сколько можно ему открыть.

– Ты можешь мне сказать, – взмолился он. – Ты можешь мне сказать что угодно.

Первый звонок на тему, как опасно далеко все зашло, случился в море, на борту у Эли Пинчина. Двое его сыновей (младшего из которых тем же летом заберет морское чудище) с острогами в руках держали оборону против вот такенной рыбины, которую, к несчастью, заинтересовала лодка. Еще один мальчишка, Эндрю, помогал Деклану тягать сети; девочка, Дебора, отвечала за мотор и руль. Деклан неуклюже тянул тяжелый линь, который сматывался чересчур, на взгляд Эли, медленно.

– И как же тебе удалось дожить до таких лет таким обалдуем, мальчик? – выразился капитан.

Остальные расхохотались. Деклан это услышал, но продолжил тащить линь.

– Где твои мысли? – продолжал наседать Эли. – Небось с твоей шлюшкой на реке?

Деклан на мгновение замер, помедлил, но вернулся к работе.

– Ты – мерзость пред лицом Господа. – Дыхание Эли горячо ударило ему в ухо, до неожиданности близко.

Деклан развернулся волчком, вжался спиной в низкую стенку рубки. Эли возвышался прямо над ним; остальная команда бесстыдно пялилась.

– Не больно-то мне нравится держать в команде извращенца, – сообщил Эли достаточно громко, чтобы слышали все.

– Никакой я не извращенец, – ответил Деклан. – Она просто друг…

– Горазд же ты врать, а, мальчик? Мы всё видим у тебя в Шуме. Все мы видим.

– Вам-то какое дело? – Щеки у Деклана заполыхали.

Эли нагнулся к нему – изо рта воняет, глаза в пол-лица.

– Мистрис, может, и не колеблет…

– Она не…

– …но тут, на воде, у нас закон один – капитан. И этому капитану неохота, чтобы дрянь вроде тебя портила тут воздух всем остальным.

Несколько секунд слышно было только волны, шлепающие баркас по бортам, да Шум кружащего в воде монстра. Но внутри у Эли, Деклан видел это, уже подымалось, зрело некое намерение.

– Не сме… – начал уже выговаривать он, но, как водится, слишком поздно.

Эли сграбастал его за перед рубахи, с неприятной легкостью оторвал от палубы и перекинул через борт…

…но кулака не разжал.

Деклан болтался, вывесившись над водой, и держался за лодку одними, прости Господи, ногами. Да, там и висел, на одной грубой силе Эли Пинчина, прямо над тварью, которая почуяла кормежку и сказала из воды одно только слово: Жрать.

– Никто не станет скучать по тебе, мальчик, – сообщил ему Эли. – Мать, конечно, повоет, да только в глубине души будет рада-радешенька очиститься от этой твоей мерзости…

– Капитан, – позвал один из его сыновей, нервно дергая копьем.

Отец его проигнорировал.

– Они звери, – выплюнул он в лицо Деклану. – Вредители. Они режут людей на западе. Война грядет. А ты думаешь, что можешь вот так путаться с одной из них?

Деклан забился у него в кулаке – вода была до ужаса близко…

– Она не такая!

– Папа! – крикнул снова сын, на сей раз громче.

– Ну что еще?! – рявкнул Эли.

– Там уже две, – доложил сын.

– Три, – добавила Дебора, глядя в воду.

– И еще придут, ежели ты будешь им там трясти, – предупредил сын. – Кидай его уже в воду или тащи обратно, на борт.

Эли оскалился, но посмотрел мимо Деклана вниз. Деклан и сам извернулся: три темные тени кружили в глубине.

Вот подоспела четвертая.

Эли и Деклан снова уставились в глаза друг другу. У него в Шуме мальчик видел, как капитан преспокойно отпускает его, как он рушится в воду, прямо в предвкушающе раскрытые пасти рыб…

Однако Эли что-то неразборчиво рыкнул, втащил его обратно и хряпнул о банку.

– Возвращаемся на берег! – бросил он не допускающим возражений тоном.

Дебора раскочегарила небольшой делемотор и повела судно в сторону Горизонтских доков.

До самого берега никто не встречался с Декланом глазами.

Луны поднялись с одного края неба, солнце пошло под уклон с другого.

Деклан никак не мог успокоить Шум после того, что Ти только что ему сказала.

– Если так оно все должно быть, – молвил он наконец, не глядя на нее (слова с трудом продирались наружу через горло), – возможно, нам остается только расстаться… Может быть, тогда…

Мои прежние слова остаются правдой , показала она. Мы найдем способ .

– Но Ти…

Ты думаешь, что только тебе предстоит принести жертву. Но это не так.

Деклан закрыл лицо руками. Он не знал, что делать. Ее тоже выгонят, отвергнут. Так она сама ему сказала. Она станет врагом всему спачьему роду. Когда она причалила сегодня утром, спаклы ждали ее. В зверушку-Деклана никто больше не верил. Конечно, они видели в Шуме всю глубину ее чувства к нему, но до сих пор считали, что это просто увлечение и оно пройдет. Они терпели – потому что город (и Деклан вместе с ним) должен был съехать, убраться подобру-поздорову. Прочтя у нее в Шуме, что эти двое собираются остаться вместе, они без обиняков сообщили о последствиях.

Скоро будет война , показала она. Между моим народом и твоим .

– Но если это правда, куда же нам идти? Где спрятаться от нее?

За морем. Есть другие земли, с другими голосами…

– Но как мы доберемся до них?

Мы сделаем то, что должны. Мир велик. В нем точно есть место для такого, как ты, и такой, как я.

– Это ты так думаешь, – покачал головой он. – Но, кажется, так просто не бывает.

Он обвел взглядом маленький садик – полуобвалившаяся ограда, сорняки, которые всем было некогда толком прополоть, задняя стена дома с деревянными балками (покосилась куда сильнее, чем следовало), опустелого после целой жизни, полной надежд… из которых ни одна не сбылась.

Она мгновенно прочла все это у него в Шуме – ее собственный поднялся, чтобы возразить…

– Я тебя брошу, – сказал он, не подымая глаз, – если должен. Если это нужно для твоей безопасности.

Но почему ты думаешь, что я брошу тебя? – показала она. Шум снова изменился, и Деклан увидел, что она сделала там пространство для него. Он попытался сделать такое же для нее, у себя, но не смог заставить надежду сработать достаточно сильно… – а смог только обмякнуть у нее в объятиях, устремив взгляд в будущее – в поисках спасения для них обоих, хотя никакого спасения там, кажется, больше не было.

Стук в дверь выдернул их обоих из оцепенения. Солнце садилось за холмами, сгущались сумерки, а с ними – еще больший холод. Зима надвигалась на приморье. И о да, она обещала быть жестокой.

Снова стук.

– Я знаю, что ты там, Деклан. Твой Шум разглядел бы даже слепой.

– Мистрис Койл, – прошептал он.

Она нам сочувствовала , показала в ответ Ти.

– Только до определенной степени.