Андрей Иванов - По ту сторону смерти

Кирилл посмотрел на все еще зажатый в руке кристалл. Он так и не убрал его обратно, с тех пор как решил взглянуть на свою находку.

Это был дар, безумный дар Бога им всем, всем тем, кто попал в этот мир еще молодыми и глупыми, еще не познавшим всю боль жизни и утрат близких. Последний шанс сказать то, что возможно не нашли времени сказать еще при жизни, или просто не посчитали нужным…

Шанс оценить то, что действительно важно. Оценить уже после того, как ушел, как осознал, что потерял… и поэтому особенно ценный. Ибо так уж мы устроены, что по-настоящему можем оценить лишь то, что нам уже не вернуть, что не ценили раньше, когда оно было рядом… наверно потому, что оно просто было, и это было естественно, привычно, и казалось само собой разумеющимся…

Как же часто мы не замечаем того что у нас есть. Вот только в том мире, этого шанса не было, а тут ОН им его дал. Вернее, предложил… потому что этот кристалл еще нужно было как-то вынести из подземелья, а если нет… — Кирилл вздрогнул от мысли, что они едва его не потеряли, и тут же расслабился, вслушиваясь в ментальный разговор рейда, что шел сейчас по пещере.

А что было бы, если бы этой пещерки, этой небольшой ниши тут не оказалось?

Как бы потом смотрели они в глаза другим? Сейчас рассуждать над этим было уже просто. Но все же, мурашки по коже пробежали, с воображением у Кирилла все было нормально, и картинку оно выдало безрадостную.

Но теперь кристаллу, похоже, ничего не угрожало…, и тут на эту мысль наложилась другая — кристаллу-то нет, а вот им, может, не ему конкретно, а тем, кто будет им владеть?

Если бы такой вот артефакт был на Земле, позволяя соприкоснуться с разумом ушедших в иной мир навсегда, какова была бы его ценность? Нет, не в валюте или материальных ценностях, для такого чуда материальная цена — это кощунство. Какова была бы его цена для человечества в целом? Сколько войн было бы за право обладать им, на какие бы жертвы бы шли люди, чтобы иметь возможность воспользоваться им и заглянуть за порог смерти, сказать последнее прощай, высказать недосказанное, просто попрощаться?

Там его цена была бы чудовищной, и по ценности, и по тому, сколько крови пролилось бы за обладание этим даром Бога. А тут он просто попал к ним в процессе казалось бы рядового задания от старика…, но разве от этого ценность этого предмета стала меньше? Увы, нет. И пусть этот мир юн, но разве существование его закончится завтра? Нет. И как знать, что будет тут через сто лет, а может и раньше, лет через пятьдесят. Не станет ли этот кристалл «яблоком раздора» и тут?

Думать об этом не хотелось. Пошло было об этом думать, потому что в таком ключе испоганить можно было что угодно, даже святое… вот только мысль никак из головы не уходила. И причиной этому был не тот, кто подарил этому миру такой бесценный подарок, а мы сами, люди. Наша, мать его, психология. Это ведь мы, наши предки, проливали кровь за Иерусалим, начинали войны «во имя добра»…, кровавые войны. Именно мы, люди, творили на Земле такое, что даже поколения спустя, вспоминать об этом было страшно. Так не станет ли этот кристалл тем первым предметом, ради которого «хочу» станет важнее «нельзя»? И что сделают эти люди, что столь отважно сейчас идут ему на помощь? Ему? Или просто за кристаллом?

Кирилл встряхнул головой, прогоняя столь не вовремя набежавшие мысли. Это был другой мир, и очень хотелось верить, что и отношение ко многому тут будет так же иным.

Где-то в отдалении послышался неясный шум. Глун внизу на мгновение замер, и с утробным ворчанием бросился в темноту пещер.

Бег глуна был не долгим, прошло пару десятков секунд, и где-то в глубине раздался приглушенный рев, оборванный на середине.

— Вы кажется рядом, — тут же бросил Кирилл реплику в мешанину команд Ника и ответов его товарищей, — тот, что только что убил глуна, я тебя слышал.

— Вперед… — это крик, пусть и приглушенный расстоянием, пришел уже не по ментальной связи. Они были рядом.

И вот понимание этого, как-то сразу отдалось во всем теле, он, словно до этого он сидел на электрическом стуле… а потом отключили электричество, и судья зачитал помилование.

Они были рядом… — Кирилл расслабился и почувствовал, как предательская влага струится по его щекам. Нет, он не плакал, просто по щекам сейчас катились слезы, катились сами по себе, словно унося с собой все тревоги и переживания этого страшного дня.

Ребята добрались до пещеры довольно скоро. Сначала в проходе замелькали сполохи света, а потом в зал ворвалось сразу несколько «светлячков» затопив пещеру нестерпимым после серой мглы светом.

— Все, вы тут, — мысленно выдохнул Кирилл.

— Эээ… ты где, — так же ментально ответил Ник, — я тебя не вижу.

— Если бы ты меня видел, — с доброй усмешкой передал Кирилл, — меня бы тут давно не было. Наверху я, сейчас спущусь.

А вот спуститься оказалось не так-то и просто. Это пока он сидел вжавшись в нишу, все было относительно нормально. Но стоило ему попытаться спуститься, как закоченевшее в неудобной позе тело подвело, и неудачно пытаясь ухватиться за корень растения, он полетел вниз.

Его поймали. Поймали и аккуратно положили на землю. Тело, пусть и не такое, каким было на Земле, после долгого сидения в три погибели упорно отказывалось разгибаться.

Посыпались вопросы над головой:

— Ты как, живой?

— Кристалл у тебя?

— Д-да, — ответить оказалось труднее, чем он ожидал. Только сейчас, Кирилл почувствовал, насколько продрог и устал.

— Покажи, — нетерпеливо попросили сверху.

И он уже хотел вытянуть руку с кристаллом, которую поджимал под себя, но… неправильно это было, не так. И он начал вставать. Сквозь скрежет зубов, сквозь боль во всем теле, он все же встал, распрямился, и только тогда протянул перед собой сверкающую огоньками друзу «Кристалла Сновидений».

Смотря, как подался вперед тот, кого звали Ник, а это наверняка был он, Кирилл невольно подумал — вот сейчас схватит кристалл и заявит на него свои права. Заявит что угодно — и то что это они спасли его, или то, что это их территория… да что угодно, лишь бы присвоить себе то, что легко сейчас могли взять, пользуясь численным преимуществом.

Но нет, парень лишь тихо улыбнулся, именно «тихо» одними губами и глазами и тут же отпрянул. Взгляд его снова стал живым и требовательным:

— Все комрады, выходим. — Ник снова стал раздавать команды.

— Волошин, — он обратился к гиганту стоявшему за его спиной и являвшемся главной ударной силой гильдии, это Кирилл знал еще по знакомству в замке, — охраняешь парня, и что бы даже волосок…

— Обижаешь. — Пробасил гигант, — да я любую тварь зубами порву, если сунется. Хочешь, я его на руках вынесу?

Кирилл этого не хотел, и Ник, видимо, тоже, поэтому лишь отмахнулся и переключился на следующих: