Эльвира Смелик - Проект «Новый Эдем» [СИ]

Фео бросилась к нему.

‒ Ты что? ‒ Рухнула на колени, рядом. ‒ Ты ранен?

Она ведь не сама упала. На полмгновения раньше, чем раздался выстрел, когда Филин ещё только нажимал на спуск ‒ Фео успела заметить всё это, потому что секунда будто разделилась на крошечные кадры, чётко зафиксировав каждый ‒ Торий кинулся к ней, толкнул. Сильно, очень сильно. Она не только сама отлетела в сторону, но ещё и сбила с ног стоящего рядом Пака. И пули не попали, пролетели мимо.

То есть, получается, не все мимо?

‒ Торий, ты…

‒ Да ладно. Ерунда. ‒ Он насмешливо скривил уголок рта. Почти как всегда.

‒ Не ерунда! Не говори так. ‒ Фео протянула к нему руку, но не решилась прикоснуться, оглянулась на Пака. ‒ Надо что-то сделать.

‒ Ага, ‒ отозвался тот, кинулся к Наташиному рюкзаку.

‒ Да не суетитесь вы! ‒ Торий недовольно свёл брови. ‒ Уходите отсюда. Быстрее. Возвращайтесь назад. Через портал. Поняли?

‒ А ты?

‒ А я… ‒ он хмыкнул, попросил Фео: ‒ Подвинься поближе.

Она послушалась. Не понимала, зачем, но послушалась. Придвинулась, а Торий поднял руку, обхватил ладонью её шею, надавил. Фео сопротивлялась лишь мгновение, да и то больше по инерции, дальше сама потянулась, Торий только направлял. Ощутила его губы, задохнулась, не знала, что делать. Зато он знал.

Поцелуй, настоящий, откровенный, сладко-горячий, до чувственной истомы. Только вкус у него странный. А Торий больше не держал за шею, рука безвольно съехала вниз.

Фео отстранилась. Чтобы вдохнуть наконец-то. Голова кругом, мир в тумане.

Очнулась, хотела сказать, как Наташа обычно: «Что у тебя? Дай, я осмотрю». Обработать, перевязать она теперь сможет.

У Тория в уголке рта, том самом, который всегда кривился при усмешке, набухла тяжёлая алая капля, скатилась вниз, прочертив яркую дорожку поперёк подбородка. Но он ничего не замечал, смотрел на Фео. По крайней мере, ей казалось, что смотрел, только вот никак не удавалось поймать его взгляд.

Не было его. Взгляда не было. И Тория. Тоже.

Пак думал, Фео сейчас разрыдается. Вспомнил, как она сидела над Динькой, раскачиваясь из стороны в сторону, ревела, не сдерживая громких всхлипов, бормотала что-то бессвязное, не разберёшь. Жутко было. Смотреть на неё и осознавать, что ничего не в состоянии сделать. Для неё.

Она никого к себе не подпускала, даже Наташу оттолкнула. А Пак и не пытался подступиться, хотя нестерпимо хотелось: подойти, пожалеть, обнять. Спрятать от этого недоброго мира, от того, что случилось, от беды, от боли.

Он осторожно устроился поблизости, но так, чтобы Фео его не замечала. Если что, он рядом. Всегда рядом, даже если она не желает его видеть. Даже если она Тория…

В груди кольнуло. От последней мысли, от предположения о том, что произойдёт, а он опять не сможет ничем помочь. Но Фео не стала плакать. Ещё немного посидела на коленях, глядя на Тория, кусая губы, потом поднялась, отряхнула брюки, развернулась, вопросительно посмотрела на Пака.

‒ Мы ведь уходим?

Голос спокойный, ровный, какой-то неживой. Словно сухой древесный лист. Или наждачная бумага. Обдирает на расстоянии почти до крови.

‒ Да, ‒ торопливо кивнул Пак. ‒ Уходим. Только…

‒ Что?

‒ Кондра нет.

Фео задумчиво сдвинула брови, словно забыла, кому принадлежит имя, кто это, и теперь пыталась вспомнить. Но тут сам Кондр объявился. Как обычно, выдрался из зарослей, настороженно осматриваясь по сторонам.

‒ Ты где был? ‒ встретил его вопросом Пак, но откликнулась Фео.

Тоже спросила, а заодно вроде как и ответила, презрительно и снова жёстко:

‒ Опять в кустах отсиживался?

Кондр не обиделся, не возмутился, не огрызнулся ‒ непривычно и странно ‒ замялся нерешительно.

‒ Ну… я… ‒ медленно произносил, с паузами, будто с трудом слова подбирал, хотя обычно он легко себе оправдания находил. А договаривать вообще не стал, засунул руку в карман, вытащил что-то, зажав в кулаке. Пак разглядел только свисающие из него тонкие верёвочки. ‒ Вот.

‒ Что это? ‒ Фео брезгливо отстранилась, а Кондр наконец разжал пальцы.

На его ладони лежали небольшие плоские камешки неправильной формы, с едва заметным рисунком. Или надписями. Сразу похоже и на руны, и на иероглифы. И с отверстиями, в которые и были продеты те самые верёвочки.

‒ Их надо надеть, ‒ Кондр по-прежнему говорил слишком медленно. ‒ На шею.

‒ Что это? ‒ повторила Фео громче и нетерпимей.

‒ Это… как, ‒ Кондр умолк, задумавшись, только через несколько секунд произнёс: ‒ амулет.

‒ Зачем он?

‒ Чтобы больше ничего не случилось.

‒ Больше… ничего? ‒ переспросила Фео, тоже медленно и нарочито чётко, и теперь голос звенел натянутой до предела струной, которая могла порваться в любой момент, даже от едва ощутимого касания. ‒ А того, что уже произошло, недостаточно? Больше? Куда уж больше? Где ж ты раньше был со своими чудесными камешками? Для всех. Понимаешь, для всех?

‒ Я… не успел, ‒ пробормотал Кондр, а Фео нервно рассмеялась, глянула на него уничтожающе.

Струна давно порвалась, но продолжала звучать ‒ вопреки ‒ с негодованием, отчаянием и болью.

‒ Ну ещё бы ты успел? Когда? Если всё время убегал, прятался, шкуру свою спасал. Чего вдруг теперь о нас забеспокоился? Ну и пусть мы тоже сдохнем. Ты-то ведь останешься. Со своим волшебным амулетом. Разве тебя что-то другое заботит?

‒ Хватит! ‒ заорал Пак. Сам не ожидал, что получится так громко, но не смутился. Чувствовал свою правоту, чувствовал, что в данный момент именно так и надо. ‒ Он не виноват. Он тоже живой, не только мы. Это что, плохо?

Фео с шумом втянула воздух, не сразу решилась, но всё-таки произнесла, безжалостно и честно:

‒ Плохо. ‒ И даже посмотрела Кондру в глаза. ‒ Лучше бы не он.

‒ Хватит! ‒ сердито повторил Пак, уже не столь громко, но ещё твёрже. Сам себя не узнавал. ‒ Мы уходим. Все, уходим. К вездеходу. Берём рюкзаки. ‒ Он выдернул из руки Кондра одну из верёвочек с амулетом, сунул под нос Фео. ‒ На! Надень!

Та не возмутилась, только опять с шумом втянула воздух, даже ноздри раздулись, мрачно глянула исподлобья, но подвеску взяла, демонстративно напялила на себя. Поправляя волосы, тряхнула головой, так что густой каштановыый хвост взметнулся. И теперь в груди не кольнуло, а ёкнуло, и нарочитая суровость куда-то испарилась. Пак нацепил на себя второй амулет. Кондр внимательно наблюдал, будто это действительно было важным, и глупый камушек способен защитить от любых невзгод.

‒ И что теперь? ‒ спросила Фео, когда добрались до вездехода. ‒ Всё равно никто из нас его вести не сможет.

Пак открыл заднюю дверь, забросил внутрь машины рюкзак, проговорил, не оборачиваясь, тоже внутрь.

‒ Ну… в принципе… я, наверное, смогу. Теоретически знаю, как. И пробовал.