Эльвира Смелик - Проект «Новый Эдем» [СИ]

Аделина сидела на спальнике, если бы Антон её не поддерживал, упала бы. Безвольная, расслабленная. Глаза закрыты. Белые волосы над правым ухом стали тёмно-красными и слиплись, куртка на плече пропитана кровью.

‒ Она совсем ослабла. Заснула вроде, ‒ произнёс Антон, вскинул глаза, посмотрел на них, на троих.

Во взгляде ‒ надежда, нерешительная, но всеобъемлющая, желание верить собственным словам. И тут же сердитое предупреждение: «Не вздумайте сказать, что это не так». Но ведь и им больше всего на свете хотелось согласиться, ещё как хотелось. Поэтому просто стояли, просто смотрели. Антон по-прежнему обнимал Аделину за плечи, не пытался разбудить.

Остановили время, зависли в одном мгновении, боясь шагнуть в следующее. Ведь в нём придётся решать: узнать правду, принять правду. Совершенно не верилось, что она будет отрадной. Слишком часто в последнее приходилось им видеть смерть, и ни разу надежда не оказалась сильнее.

Пак подошёл, присел перед Аделиной на корточки, тронул лоб. Холодный, такой безразлично неестественно холодный, ни капли живого тепла. Она не дышит, и пульса нет, ни на шее, ни на запястье. Пока проверял, Антон ревниво наблюдал исподлобья за каждым его движением. И язык не повернулся ему сказать.

Да он и сам знал, не спросил, не стал опять утверждать упрямо, что Аделина просто спит. Сглотнул, желваки вздувались на скулах. Прижал её голову к своей груди. Глаза заблестели, налились влагой.

Фео отвернулась, отошла в сторону, только Кондр проговорил чуть слышно:

‒ Надо ехать.

Антон, не глядя, кивнул.

Аделину с собой не взяли, не смогли. Жутко, наверное, нечеловечно, но оставили там, под холмом, в наглухо застёгнутом спальном мешке, накрыв сверху ещё одним. Даже Антон не возразил. Достаточно и того, что их теперь всего четверо. Из двадцати. Даже из двадцати одного. Уже знание об этом сводит с ума, а если бы ещё рядом мёртвое тело. Нет, не получилось.

Свет от включённых фар метался в накрывшей мир ночной темноте, Пак ещё держался какое-то время, а потом глаза начали неудержимо слипаться. Он пару раз клюнул носом и чуть не опрокинулся на руль. Антон заметил, сменил. Хотя, он-то, наверное, устал ещё больше. Но мысли об Аделине не давали ему заснуть. И об остальных из его команды 2Б, наверное, тоже.

Пак, как и мечталось, улёгся прямо на пол, подложил локоть под голову, заснул, пожалуй, ещё на середине движения, уже сквозь сон почувствовав, как его накрыли чем-то, не разобрал, кто.

До базы добрались где-то в середине дня, никто на время не смотрел, но солнце стояло высоко. Подъехали прямо ко входу в бункер, вылезли наружу.

Совсем недавно происходило − всего несколько дней назад − почти вот то же самое: подъехали, вышли. Только вездехода было три и людей намного больше. И путь другой, который одновременно и намного длинней и короче. По ощущениям — несколько метров, а на самом деле — даже невозможно предположить, насколько протяжённо пространство между двумя мирами. Но не в том самый огромный контраст, а в их чувствах, в их ощущениях, в том, что представляли, и что получили в реальности.

Думали, душевная боль от разочарования и потерь уже не может быть сильнее, а оказалось, её глубине нет предела. Она ‒ самая настоящая бездна.

Место ни капли не изменилось, холм с бетонной аркой, и тоже бетонная площадка там, где находился портал, в данный момент совсем неразличимый. Слишком светло, а он неактивирован даже, проявится ярко, если только что-то попадёт в него. Но если попадёт именно сейчас, не пройдёт насквозь, а разлетится на элементарные частицы, поэтому нужно послать запрос на открытие, через аппаратуру в бункере.

Двинулись по коридору к металлическим воротам, все, никто не остался ждать на месте. Кондр шёл первым, перед самыми воротами растерянно замер.

− Открывай, − сказал Пак, но Кондр отступил, освобождая ему дорогу.

− Лучше ты.

Пак нашёл плитку, отделённую едва заметной щелью от монолитной бетонной поверхности, нажал. Небольшой квадрат отъехала в сторону, вперёд выдвинулась панель с окошком сканера и сенсорной клавиатурой. На мерцающие цифры Пак даже не посмотрел, сразу приложил к сканеру ладонь. Пара секунд прошла, и ворота дрогнули, поехали вниз.

Стоило войти в помещение, включился свет, озаряя уже знакомую обстановку. Грузовой вездеход стоял на месте, лестницы вели на галерею с аппаратурой. Пак направился к той, по которой уже пришлось когда-то подниматься, взбежал по ступеням. Кресло, стол, компьютер — он помнил. Остальные остались внизу.

Экран засиял, клавиатура отозвалась под пальцами легкими щелчками, курсор заметался. Это он тоже помнил, куда надо зайти, чтобы отправить запрос на активизацию портала. Вбил своё имя в открывшееся окошко, опять приложил ладонь к подсоединённому сканеру, когда потребовалось подтвердить личность. Он и в прошлый раз проделал весь путь, просто так, только на последнее «ОК» не нажал, когда появился вопрос: «Отправить?» А теперь даже не раздумывал, да даже не прочитал толком, когда зажглась нужная кнопка, щелкнул по клавише.

Выскочила надпись: «Запрос на активизацию портала отправлен». И сколько теперь ждать, пока он дойдёт, пока на него отреагируют? Больше никаких сообщений, а ведь было бы логично, если бы ещё написали, например: «Портал будет активирован через десять минут», ну или через полчаса, через час. Не через сутки же.

Пак спустился вниз, Фео встретила его вопросом:

− Получилось?

А что он мог сказать?

− Запрос я отправил.

− И когда откроется?

Не хотелось отвечать: «Не знаю», совсем не хотелось. Всё равно, что расписаться в бессилии, в бессмысленности их устремлений.

− Скоро. Наверное. Там ничего не было написано про это. Но можно ведь проверить.

Вышли из бункера, опять все вместе, Антон вяло тащился последним. На лице безучастное выражение. Словно руководствовался принципом: не важно, куда и зачем, все пошли, и я пошёл. Остановились у края бетонной площадки, уставились в пространство над ней, пытаясь разглядеть призрачную сеть и вспышки разрядов. И не увидели ничего. Пару раз сверкнуло что-то, но могло и привидеться, уж слишком напряжённо смотрели.

Пак нагнулся, ухватился за кустик из жёстких травинок, рванул к себе, выдернул вместе с комком почвы, помедлил чуть-чуть и швырнул. Как когда-то куратор Варга швырял яблоко внутрь металлической рамы.

В один миг пространство над бетонной плитой заискрилось, взорвалось множеством разрядов, затянулось сверкающей сетью, но не настолько яркой, как было в ангаре. А комок земли с травинками взорвался, беззвучно, разлетелся на мелкие кусочки, раскрошился до едва различимых пылинок, которые потом бесследно исчезли. И опять только аромат остался: немного прелый и терпкий. С ним не было никаких ассоциаций, слишком большая редкость для них ‒ земля, трава. Зато теперь появилась ‒ аромат разбитой надежды.