Виталий Забирко - День пришельца (сборник)

Бармен освободил секач от головы-маски дамы и бросил её под ноги.

– Нечего выпендриваться, коль кишка тонка! – строго сказал он субтильному пришельцу. Пододвинул к нему тарелку с овсянкой и приказал: – Жри, что дают! Тебе мясо противопоказано.

Пришелец безропотно наклонился над тарелкой и принялся есть.

Я ошарашенно сглотнул и почувствовал, что челюсть у меня снова отпала. Причём так, что пришлось вправлять её руками. Что-то я размечтался о своей адаптации…

– А вы мяса не желаете? – обратился ко мне бармен, протирая полотенцем секач. В меру угодливая застывшая улыбка на его лице выглядела зловеще.

– Спасибо, нет, – поспешно отказался я. Головы-маски у меня не было, и я не желал забрызгивать своей кровью стойку бара.

– Водки? – снова предложил бармен.

– Спасибо, ничего не надо, – замотал я головой.

– А мне, будьте добры, серной кислоты, – попросили блуждающие голубые глаза, подплывая к стойке бара.

Я перевёл дух, обрадовавшись, что внимание бармена переключилось на нового клиента.

– Разбавленной, концентрированной? – попросил уточнить бармен, пряча секач под стойку.

– Желательно концентрированной.

– Могу предложить олеум, – понизив голос, сообщил бармен, будто рекомендовал напиток самой высшей пробы. – Только для постоянных клиентов и только самого высшего качества.

– О! – томно простонали глаза, как будто им предложили предел мечтаний. – Олеум… Будьте любезны, плесните в стаканчик.

Бармен поставил на стойку высокий узкий стакан, с сомнением посмотрел на него, сравнил с плавающими в воздухе голубыми глазами и заменил узкий стакан низким и широким. Затем жестом фокусника извлёк из-под стойки стеклянную бутыль с обуглившейся по краям наклейкой, вынул стеклянную пробку и принялся аккуратно наливать в стакан вязкую маслянистую жидкость.

Всё ещё не придя в себя, я, тем не менее, с любопытством наблюдал за блуждающими глазами. Как они будут пить? То есть заливать сами себя? Ни рук, ни ног, ни тела у глаз не было. Правильно бармен сделал, что спрятал секач под стойку – как его втыкать между глаз, если между ними ничего не было?

– Прошу! – пододвинул бармен стакан к краю стойки.

– Благодарствую… – простонали блуждающие голубые глаза и один за другим нырнули в стакан. Жидкость забурлила, из стакана повалил едкий дым, а когда он рассеялся, я увидел, что на дне стакана безмятежно лежат затянутые мутной поволокой два голубых глаза и самым что ни на есть безобразным образом косят друг на друга.

Бармен спрятал бутыль олеума под стойку и отошёл в свой угол. Тогда я тихонько сполз с табурета и начал пятиться от стойки бара. Но уйти из кафе не успел, почувствовав, как кто-то теребит меня за штанину. Опасаясь всего, что угодно, я замер на полушаге, скосил глаза и увидел, что меня не теребят за штанину, а о ногу постукивает лёгкая трость. Знакомая трость. Очень знакомая.

У меня отлегло от сердца, и, оглянувшись, я увидел Карлу. Карлу Карловича, который сейчас показался мне роднее всех родных.

– Доброе утро, Сергей Владимирович, – поздоровался он, привычным жестом отправляя шляпу на затылок концом трости. Плохо быть таким маленьким, во время разговора постоянно приходится задирать голову. Зачем он шляпу тогда носит? Для солидности?

– Здравствуйте, Карла Карлович… – выдохнул я, расслабляясь.

Он окинул меня внимательным взглядом сверху донизу и всё понял.

– Вижу, у вас появилось ко мне много вопросов, – сказал Карла.

– Не то слово.

Он понимающе покивал.

– Вы уже завтракали?

– Да.

– А я ещё нет. Давайте присядем за столик, я буду завтракать, а вы спрашивать. Не возражаете?

Я зябко повёл плечами и опасливо покосился на бармена.

– Карла Карлович, быть может, вы позавтракаете где-нибудь в другом месте?

Он снисходительно рассмеялся.

– Это где же? В беседке чаю со стариками попить? Я, знаете ли, есть хочу.

Я стушевался. Предложить зайти к Кузьминичне на пироги с черникой язык не повернулся.

– Что вы, право, Серёжа, так напрягаетесь? Расслабьтесь. Здесь никому ничего не грозит. Все развлекаются, развлекайтесь и вы.

Карла выдвинул из-под столика пластиковое кресло, взгромоздился на подлокотник, чтобы со своим маленьким ростом иметь возможность нормально есть, и жестом предложил сесть напротив. Я поколебался, но всё же сел.

– Пару бутербродов с сыром, пару с ветчиной и чашечку кофе! – крикнул он бармену и повернулся ко мне: – Вы что-нибудь будете?

Я отрицательно помотал головой.

– Тогда всё!

– Сей момент! – заверил бармен и поспешил в трейлер готовить бутерброды.

– Напрасно вы ветчину заказали, – осторожно сказал я и указал глазами на субтильного клиента у стойки, уныло поглощавшего овсянку.

Карла улыбнулся и покачал головой:

– Вижу, вы несколько шокированы тем, как здесь развлекаются.

– Мягко сказано…

– Поверьте на слово, здесь вам ничего не грозит, и вероятность несчастного случая гораздо меньше, чем в большом городе, где вас может сбить автомашина либо упадет на голову цветочный горшок. – Карла уловил в моих глазах непоколебимое недоверие и продолжил: – Если бы вы вдруг очутились в Древнем Риме и попали в Колизей, где на арене гладиаторов живьём пожирали львы и тигры, то были бы не меньше шокированы. Зато древнеримская публика ревела бы от восторга. Впрочем, зачем далеко ходить, когда и в наше время люди разных регионов Земли по разному воспринимают непривычные для них развлечения. Американцы пожимают плечами, когда видят, как беснуются на трибунах футбольные болельщики Европы, зато если европеец попадёт на бейсбольный матч, ему будет непонятен азарт американских болельщиков. Постарайтесь относиться к развлечениям пришельцев если не с пониманием, то спокойно. Здесь никто никому не причиняет вреда.

– Да, но… – начал я, но осёкся, так как подошёл бармен и принялся выставлять с подноса заказ. Тарелку с бутербродами, кофейник, пустую чашку, сахарницу. Под конец он выставил на стол не допитый мной стакан с соком мариники и подвинул ко мне.

Увидев в бутербродах ветчину, я втянул голову в плечи и на всякий случай отклонился от бармена, ожидая, что сейчас он начнёт махать секачом. Мясо как-никак.

– Спасибо, – поблагодарил Карла.

– На здоровье, – кивнул бармен, лучась неискренней приклеенной улыбкой, и, всё-таки не став махать секачом, удалился за стойку бара.

– Вы что, пили водку? – неожиданно поинтересовался Карла.

– Да, немного… А что? – растерялся я, не понимая, каким образом он угадал. Перегаром от меня разило, что ли?

– Сок мариники, – Карла указал глазами на стакан, – прекрасный нейтрализатор алкоголя.

Сбитый с толку резким поворотом разговора, я машинально взял стакан, отхлебнул и снова почувствовал, как мир вокруг становится светлее, ярче, а дискомфорт в душе сменяется спокойствием. Нет, не только алкоголь нейтрализовал сок мариники.