Виталий Забирко - День пришельца (сборник)

Со стороны пришельцев послышались одобрительные возгласы. Они прибыли на свой праздник, и каждый веселился в соответствии со своим инопланетным менталитетом. Кто пил чужие эмоции, кто втыкал в бутафорские головы кухонные секачи, кто с «выкидоном» отправлялся в не очень «Далёкий Космос» с карусели. А может быть, и в очень далёкий.

– Садись! – приказал Василий волосатому пришельцу.

Пришелец закивал, заулыбался, но не понял, что надо делать. Тогда Василий выдвинул пластиковое кресло и, надавив на плечо пришельца, усадил его.

– Стакан поставь, – сказал Василий, так как волосатик по-прежнему держал стакан на весу перед собой.

Волосатик снова не понял, но усиленно закивал.

– Ишь, что с тобой дед с бабой сотворили, – вздохнул Василий, отобрал стакан и поставил на стол. – Чаю опился, ни бельмеса не соображает, – сказал он мне и, повернувшись в сторону гостиницы, ехидным голосом громко передразнил: – Чай не пил и нету сил! – Снова посмотрел на волосатика и сокрушённо добавил: – Чай попил, совсем ослаб… Ничего, сейчас мы тебя полечим.

Василий сел, откупорил бутыль и аккуратно, необычно твёрдой для алкоголика рукой, налил полный стакан.

– Пей! – приказал он, всучил стакан в среднюю руку пришельца и потыкал большим пальцем себе в рот. Будто пионерский горн подносил к губам. Красноречивый жест оказался действенней, чем устный приказ.

Волосатый пришелец посмотрел на стакан, на Василия, закивал, улыбнулся и залпом выпил. Да так и застыл со стаканом у рта. Вечно прищуренные глазки, распахнувшись во всю ширь, округлились, бритое лицо побагровело, улыбка превратилась в оскал, волосы на теле встали дыбом, и пришелец из аккуратного стожка превратился в неопрятную копну.

– Ты его не отравил? – осторожно поинтересовался я.

– От нашенского самогона ещё никто не окочурился! – отмёл мои подозрения как несостоятельные Василий. – Лучшее лекарство от всех болезней!

Он с усилием разогнул среднюю руку пришельца, положил её на стол и вынул пустой стакан из окостеневших пальцев.

– Он пришелец, – покачал я головой, – и его метаболизм может отличаться от человеческого.

– Кто это пришлец?! – изумился Василий, наливая в стакан очередную порцию. – Он? Да это наш человек! Видел, как дозу лихо принял? Свой парень в доску!

«Свой парень» жутко передёрнулся, с вздыбившихся волос посыпались искры электростатических разрядов. Запахло озоном и палёной шерстью.

– Во, видишь?! – упрекнул меня Василий в незнании метаболизма пришельца. – Нормальный мужик. – Он пододвинул полный стакан ко мне: – Твоя очередь!

Я с сомнением посмотрел на стакан, на пришельца. Волосатик потихоньку приходил в себя, и хотя застывшие в шоке лицевые мышцы продолжали держать улыбку в оскале, а волосы на теле ещё топорщились, электростатические разряды пощёлкивали гораздо реже, да и в глазах начинала проявляться осмысленность. Однако оптимизма мне это не добавило.

– Спасибо, нет, – отказался я.

– Ты уверен? – нахмурил брови Василий.

– Абсолютно.

Против ожидания, Василий не возмутился, не стал интересоваться, уважаю ли я его, и в драку не полез.

– Нам больше будет, – пробурчал он и посмотрел на волосатика. – Правильно я говорю?

Пришелец неуверенно кивнул.

Василий шумно выдохнул, взял двумя пальцами стакан и опрокинул самогон в себя. На мгновение он застыл, и мне показалось, что сейчас с ним произойдёт то же самое, что и с волосатым пришельцем. Глаза вылезут из орбит, белокурые волосы станут дыбом, и в них загуляют электростатические разряды. Но ничего подобного не произошло – организм у тракториста был крепким, тренированным, а метаболизм перестроен исключительно на потребление алкоголя. Василий аккуратно поставил стакан на стол, посмотрел на меня, на пришельца и так зычно выдохнул крепким перегаром, что, поднеси к его рту спичку, можно было бы увидеть огнемёт в действии.

– Ай, хорошо… – просипел он. – Вот это я понимаю – праздник… – Он повернулся к бару: – Человек!

– Чего изволите-с? – отозвался бармен.

– Солёных огурцов и квашеной капусты!

– Сей момент!

«Интересно, – подумал я, – а если бы Василий шашлыки заказал, стал бы бармен махать секачом? Вдруг под личиной Василия скрывается какой-то упырь? Не может нормальный человек, пусть и сельский тракторист, столько самогона пить…» Я представил, как секач бармена втыкается в голову Василия, тело оплывает, и на его месте появляется некто несуразный с сосательным хоботком, расширяющимся в виде воронки, приспособленной исключительно для потребления самогона. Мне стало жаль Василия, и я прекратил фантазировать.

Крылатой тенью над нами скользнул птеродактиль Ксенофонт и уселся на металлическую ограду напротив столика.

– Деревенщина ты, Василий! – каркнул он. – Нет чтобы как люди, заказать чистенькой, как слеза, водочки, да под крабов, да под чёрную икорочку… Сегодня же всё задарма!

Василий уничижительно посмотрел на птеродактиля.

– Ни черта ты, ископаемое, в русской душе не понимаешь, – снисходительно изрёк он. – Это тебе не мухоморы жрать.

– А чего в ней, русской душе, понимать? – возмутился птеродактиль Ксенофонт. – Наливай да пей!

К столу подплыли, покачиваясь в воздухе, три красных глаза. Смотрели они в разные стороны, мигали не в такт, и было понятно, что они на хорошем взводе. Повеяло чем-то химическим, не то соляной кислотой, не то хлором.

– Хорошо тут у вас… – задушевно начали они и икнули, уронив на землю едкую слезу. Земля задымилась. – Можно присоединиться?

– Можно-то оно можно, – согласился Василий, – только где дружков своих, голубенькие глазки, потеряли?

– Они серной кислотой заливаются, – пояснил я, указав на стойку.

– А вы чего ж? – спросил Василий у красных глаз. – Серная кислота не по нутру?

– У нас от’т серной кислоты изжога, – снова икнули красные глаза. – Самогону хочется…

– Я-то не против, – вздохнул Василий, – но вы стакан оккупируете, а нам как пить?

– А ты представь, что там будем не мы, а вишенки, – заканючили глаза.

Василий задумался, пытаясь представить.

– Так как, а? – с надеждой вопросили красные глаза.

– Представить-то я могу… – раздумчиво проговорил Василий. – Но могу и проглотить. Как вишенки.

– Гы-гы-гы-гы! – затрясся от смеха птеродактиль Ксенофонт, и сеть металлической ограды под ним зазвенела. – Представляю, как глазки будут выбираться через… В общем, воспользуются чёрным ходом.

Волосатый пришелец заулыбался и принялся кивать. Красные глаза содрогнулись.

– Не нравится? – ехидно поинтересовался птеродактиль Ксенофонт. – Вам нравится только во тьме блудить! Кстати, в желудке тоже темно!

– Не блудить, а блуждать, – обидчиво возразили глаза.