Сэмюэль Дилэни - Дальгрен [litres]

– Блин, ты чё! – Шкет от нее отбился. – Не хочу я, сука, вина, – вкус которого слизал с нижней губы; он отер рот. – Кто-нибудь дайте мне нормальное что-нибудь.

– Будешь? – спросил Денни.

– Ага. Это чего? – Шкет отпил и прочистил горящее горло. – Я, между прочим, в твои годы был тот еще алкаш, блядь. А теперь мне все это даже не нравится. – Он глотнул поскромнее и отдал бутылку Денни. – Но тогда пил, блядь, как лошадь.

Парни заспорили:

– А теперь ты что с ней будешь делать?

– Порежу, испеку на огне.

– Можно прямо из банки.

– Вот уж нет. Это ж ветчина. Трихинеллез хочешь заработать?

– Да какой трихинеллез? Она ж из банки!

– Короче, мне пеки – я иначе есть не буду.

Кто-то раздавал длинные двузубые вилки. («Не, не надо. У меня нож охотничий».) По бокам котелка тек кипящий суп. Нога у Шкета почти прошла. Он оборачивался, улыбался в темноту, а скорпионы толкали его, устремляясь к мясу. («Эй, кто-нибудь, открывайте уже вторую, а?») Суп шипел и щелкал в огне. Грани вечера сгладило спиртное. Шкет взглядом поискал Денни и его бутылку.

– Шкет, эй ! – Улыбка – мерцающий провал гнили и серебра. – Неплохо ты тут устроился, а? Шикарно, да. Шикарно.

– Ебать-колотить! – возвестил Шкет. – Я думал, ты и суток не протянешь, а ты вот он, явился!

Перец шире раззявил рот.

– Да я как бы это… жрать хочу ! – На последних слогах он выпятил подбородок. Потряс винной бутылкой в руке с шипами. – Гнездо у тебя хорошее; и я хоть щас готов в набег.

– Угощайся. – Шкет рукой обвел головы вокруг. – Валяй, угощайся.

Очень белокурый скорпион с квадратным подбородком протолкался из чернокожей толпы (Ворон, Джек-Потрошитель, Шиллинг, Б-г, Паук), подошел к Перцу со спины и сказал:

– Господи боже… ёпта! – И цапнул его за тощее плечико. – Ты почему опять здесь, прискорбный ты мудак? А ну вали, не то…

– Эй, ну ты это… – сказал Перец. – Эй!..

Остальные обернулись и посторонились. Стриженая шагнула ближе. Саламандр придержал ее веснушчатой рукой за цепочное и жилетное плечо.

– Чеши отсюда нахуй, – сказал блондин с квадратным подбородком. – Тебе никто не рад. Ты опять тут все провоняешь. Уже два раза же выгоняли. Тебя в третий раз выгнать?

– Чувак, я жрать хочу ! – посетовал Перец. – Шкет сказал, что можно… – И от тычка повалился на Шкета.

Тот попятился, подумал «нет», не покрыв его словами. Взмахнул рукой и заехал блондину по затылку так, что ожгло ладонь.

– Уиии! .. – изверглось необъяснимо из Перца, улепетнувшего куда-то вбок.

Скорпион, который схлопотал от Шкета по голове, развернулся, кривя лицо.

Нет, подумал Шкет – на сей раз словом . У меня отбита нога, я полупьян и людей луплю? Нет. Так я только вляпаюсь.

– Отвянь от него! – громко сказал он.

Скорпионы в тишине зашаркали ногами.

Стоя на коленях над ветчиной, Жрец сощурил глаза. Наклонился так близко к огню, что вспотели плечи.

Шкет подошел к надувшемуся блондину и взял его за плечо:

– Давай-ка , возьми себе пожрать ! – От души это плечо потряс. – Всем хватит, ясно? – (И мне это сходит с рук? Тут Шкет засмеялся.) – Дайте ему ветчины, ну? – И он пихнул скорпиона к костру. – (А теперь я отвернусь, отойду, подожду, когда мне в плечо всадят вилку.)

Шкет отвернулся.

Саламандр стоял впереди всех, скрестив руки на груди; с одного фланга Флинт, с другого Харкотт. Стриженая, тряся головой, уходила прочь.

Шкет двинулся к этим троим, а в мыслях: я не понимаю, поддержат они меня сейчас или отметелят. А остальные? Они понимают?

– А вы чего? Поешьте тоже. – И прошел мимо.

От его смеха напряжение слегка отпустило.

Шиллинг сказал:

– Черпак есть? Или чашка? Или что-нибудь?

Джек-Потрошитель сказал:

– Есть миски, и чашки, и вообще. Кто-то, блядь, всю посуду перемыл.

Человек шесть сгрудились на корточках у огня – плечи гладкие, как гигантские сливы, волосы морщинятся, как чернослив; все держали вилки над углями, юркали руками, резко совали костяшки в рот.

Шкет поглядел на бутылку.

– Будешь?..

– Ага. – Получил бутылку и еще один глоток. – Спасибо, – и пошел дальше бродить. Под деревом целовались двое; на миг Шкету почудилось, что оба мальчики.

Доллар задрал лицо над всклокоченной шевелюрой черной девчонки.

– Эй, Шкет… – Он моргал в свете костра, щетинистый подбородок тут и там шел волдырями.

Шкет переступил через его сапоги.

– Ты поел уже? – спросил Денни.

Шкет покачал головой.

– На, держи. Я себе еще возьму.

Чашка была горяча, по стенкам тек суп.

– Спасибо.

– Если ветчину не прожарить, все равно же не будет трихинеллеза, да? – спросил Денни.

– Если она из банки, – ответил Шкет, – она уже вареная.

– Я так и думал, – сказал Денни.

Шкет отхлебнул и обжег нёбо. Лишь спустя несколько секунд ощущение сгладилось до простого жара. Взглядом Шкет бесцельно искал Перца или скорпиона, который на Перца наехал. Ни того ни другого у костра не обнаружилось. А люди снова ходили в дом и из дома.

Флинт, Харкотт и Саламандр, позируя уже не так официально, но по-прежнему кучно, стояли у забора, ели ветчину и суп. Шкет отсалютовал чашкой.

– Слышишь? – спросил Флинт.

– Что?

– Послушай, – сказал Харкотт.

Шкет склонился над чашкой – суп обжигал подбородок паром. Двор наполняли голоса.

– Что?

– Вот, – сказал Харкотт.

В паре кварталов заорал мужской голос. Звук длился и длился, утих на долгом вдохе и возобновился, на сей раз дрожа и ломаясь.

– Сходить глянуть? – Саламандр откусил ветчины. От уголка рта в бороду тянулась поблескивающая полоса жира.

– Не, – сказал Шкет.

– Ты ж у нас великий герой, – сказал Саламандр. – Не хочешь помочь господину в затруднительном положении? – И засмеялся.

– Нет, я…

Человек снова заорал.

На миг Шкет вообразил, как они вчетвером шныряют вдали от костра по темным улицам, и ночь над ними звенит воем.

– Не, неохота. Я накормил Перца. На сегодня героики с меня довольно.

Он громко хлюпнул супом и ушел к скорпионам у огня. Когда соседи визжат… пронеслось у него в голове, но он не вспомнил, кто это сказал.

– Шкет, на. Хочешь мою вилку?

Блондинистый скорпион, который гонял Перца.

– Спасибо.

Вилка с длинной ручкой, трезубая, бельевая. Шкет подцепил шмат ветчины и присел у костра. От огня сощурился. Глотая суп, заплескал себе руку. И даже с длинной вилкой костяшки болезненно обжигало. Белокурый скорпион, присев рядом, смотрел, как булькает и обугливается мясо.

– Спасибо за вилку, – спустя несколько минут повторил Шкет и опять глотнул супу.

Крик смолк.

Или потонул в гомоне.

– Эй, Тэк!

– Шкет?

– Ты что делаешь?

– Это ты что делаешь? Слезай, а? Осторожней…