Сэмюэль Дилэни - Дальгрен [litres]

Доллар сказал:

– Привет, Кошмар…

Вздернув плечи, пригнув голову, Кошмар сплюнул на пол.

Доллар сглотнул и испарился от взмаха Кошмарова кулака.

Кошмар повернулся – кончики бровей, уголки глаз отяжелели от досады и тревоги.

– Псих ебаный! С этими тварями надо как с навозом конским! Как с мартышкиной блевотой! Сейчас-то они к тебе со всей душой. Но скоро придется показать им, что почем. – Он сапогом растер плевок. – И за шмарами послеживай – они совсем трындец.

– Кошмар, – сказал Шкет, – тут поди проруби, которые из них шмары!

– Тоже правда, – кивнул Кошмар. – Сколько у тебя народу-то?

– Не знаю.

– Я тоже до упора не понимал. – В коридоре Кошмар прищурился в потолок. – Да, любопытно должно получиться.

Шкет пошел за ним следом.

– Мне тут сказали, ты с мальчиками балуешься? – Кошмар снова задумчиво кивнул. – Я годами зависал в исправилке. Знаю такое, ага. – Он высунулся на заднюю веранду (куда двое черных заволакивали покоцанную стиральную машину) и всунулся обратно, по-прежнему кивая. – У тебя в гнезде Саламандр, Флинт и Харкотт разом. Ну, не знаю. Клево, пожалуй. Я б зассал. Я тебе сразу говорю.

– Харкотт – это тут который?

Кошмарово лицо развернулось, расколовшись изумлением:

– Который тут Харкотт? – Изумление взорвалось насмешкой. – Хочешь знать, который тут Харкотт? – Насмешка взорвалась хохотом. – Эй, Харкотт! Подь сюда. – И посмотрел в коридор.

– Ага? – Из комнаты вышел молодой белый. Шерсть на животе сгущалась к лобку и исчезала под серебряной пряжкой с бирюзой. Шрам косо пересекал твердую и лысую грудную мышцу, сворачивал к пупку. Жилета Харкотт не надел. Цепь всего одна – с проектором. Запястья и предплечья мохнатые, бицепсы гладки и исчерчены венами. На щеках редкие волоски – этому человеку в жизни не светит отрастить бороду. – Ты чего хотел?

– Тут вот Шкет желает официально познакомиться. Шкет, это Харкотт. Харкотт, это Шкет.

– А? – сказал на это Харкотт. – А… привет. – Отер влажную руку о черные джинсы и выставил вперед.

– Привет, – сказал Шкет, но протянутой руки не пожал.

Харкотт ее опустил и смутился.

– Я в кухне был, тарелки эти проклятые отмывал. Надолго чистыми не останутся, но я подумал, может, хоть на первый день. Ты чего хотел-то?

– Ты иди, – сказал Шкет. – Кошмар у нас клоун. Да, и мусор вынеси, ладно?

– Я и собирался. – Глаза Харкотта вопросительно метались между ними двумя. Затем он вперил взгляд в пол, переступил с ноги на ногу, что-то буркнул и ушел.

– Ты чё хочешь сказать – не в курсах, из-за кого у Харкоттика шрам на животике? – осведомился Кошмар; и пальцем щелкнул по орхидее у Шкета на шее. Орхидея клацнула и забренчала цепями.

Миновали секунды безмолвия; Кошмар в напускной досаде потряс головой и театральным шепотом пояснил:

– Это тот браток, которого ты порезал, когда они с Флинтом и Саламандром измудохали тебя возле Калкинза! Ты чё, правда не в курсах? – На его смешливый выдох «Ха!» оглянулись минимум двое скорпионов в прихожей. И отвернулись. Одна, чернокожая женщина, доской забивала в стену гвоздь. – Говорят, ты тоже иногда подраться не прочь. Типа, тебе временами башню сносит. Ну, я им сказал, чтоб за тобой поглядывали, ага? У Шкета башка получше вашего варит, мудачье, – вот как я им сказал.

– Рад, что у тебя такое мнение, – сказал Шкет. – Ты-то останешься?

– Я? – Кошмар большим пальцем подхватил цепочные кольца на груди. – Останусь ли я ? С этими нищебродами? – Палец заходил туда-сюда. Цепи зазвенели. – Ёпта!

– А Леди Дракон?

– Да мы с ней никуда не деваемся. У Леди Дракон раньше банда была, сплошняком черные, в конце Джексона. Где Камберленд-Парк, знаешь?

Шкет кивнул.

– Крутые прям зверски. То есть ну блин … – Кошмар снова заглянул в гостиную, перешагнул порог.

Шкет вошел следом.

На столе в углу кипой лежала дюжина «Медных орхидей».

– В тех краях надо ухо востро, – сказал Кошмар. – Голодно в тех краях, я вот о чем. Как водопровод прорвало, настал как бы ужас. У меня двух знакомых в тех краях уже пришили. Вчера. А позавчера еще кого-то.

– Я слыхал, оттуда почти все разъехались.

– А кто остался , хочу тебе сказать, – они весьма, сука, странные. У Леди Дракон в тех краях гнездо. Крутая она все-таки.

– И ты правда все это отдаешь мне?

– А мне оно не надо. – Кошмар хмуро просверлил взглядом стол.

– Почему?

– Спрашивал уже.

– И еще раз десять могу, сука, спросить! Пока не услышу ответа.

– Я ж говорю: мне просто любопытно…

– Мне! Почему мне ? – (Три скорпиона, как раз проходивших через гостиную, на них не посмотрели – и очень старательно.) – Ну кончай, Кошмар. Поговори со мной.

– Ну… ты приходишь. – Кошмар развернулся и присел на край стола. – Уходишь. Ты стильный весь такой. – Он отбросил волосы с лица. – И шизик. Говорят, ты даже не в курсах, кто ты есть. Меня не парит. Мне тоже будет не по кайфу, если кто станет расспрашивать, что за Ларри Х. Джонас был такой, пока тут не нарисовался… Но то и дело ты вдруг опа – и ебанутый какой-то храбрец. – Кошмар взялся за край стола. – Я-то не храбрый. По мне, кто храбрый, тот дурак. Я просто не настолько сегодня в космосе, чтоб не помнить, чё делал вчера, – о тебе вот этого не скажешь. По-моему, я только потому и стал боссом. – Он пожал плечами. – А теперь валяй ты. Не хочешь – скидай цепи, сверни в узелочек, зашвырни в озеро Холстайн и поди найди, чем еще заняться. Другой кто подхватит – Саламандр, Ворон, Сеньора Испанья… может, ниггер какой, которого ты даже по имени еще не знаешь. – Кошмар скривил лицо. – Но как-то не верится мне, что ты свалишь, а? – Он сунул руку в задний карман, что-то достал и предъявил: – А это говно… – (Свернутая книжка «Медные орхидеи».) – Я даже честно пытался читать , прикинь? Браток, я в такое говно вообще не въезжаю! Но изо дня в день целую, блядь, неделю тебе дают аж, блядь, полосу или полполосы в этой блядской газете. Можно подумать, ты в кино, сука, сыграл. – Кошмар повернулся и своей книжкой сбил штабель других. Книжки рассыпались по столу. Три слетели на пол. – Ты про это никогда не говоришь; ну, я не слыхал. – Кошмар перевернул свою книжку. – Тут нету автора. То есть я даже не знаю, правда ли это писал ты. Есть, кстати, разные мнения. Но я все равно туда смотрю, да? Смотрю и смотрю. А потом вижу там про себя!

Шкет нахмурился.

Следующую фразу Кошмар продирижировал свернутой книжкой:

– Ну, короче; не говори мне, что ты туда ничего не написал про меня. – Он перевернул обложку, пробежался по страницам.

Шкет подошел сбоку и заглянул.

– Вот! – Кошмар щепотью постучал по странице, оставив четыре пятна. – Это чё, не про меня? – Вся страница посерела от отпечатков пальцев, уголки обмякли.