Сэмюэль Дилэни - Дальгрен [litres]

Шкет решил, что ему тут не нравится.

Небо за сетчатой дверью волновалось и вертелось, как зверь на цепи.

Шкет резко развернулся к гостиной.

Блондинка в бушлате сидела на диване, свесив кулаки между колен, и смотрела, как два скорпиона раскладывают на полу матрас. Глянула на Шкета, сгорбилась и снова перевела взгляд на скорпионов. Устала до смерти, похоже.

– Эй, братуха, – сказал Доллар у Шкета за плечом, – зашибенский дом.

Обнимаясь со своим львом, он плечом открыл дверь напротив через коридор. Внутри парни расстилали матрасы и спальники. Доллар протолкался между ними и поставил льва на окно. Обернулся – силуэтом на фоне драной шторы. Из-за него с подоконника выглядывал латунный зверь.

– Эй, чувак. Зря ты этот старый матрас тащил. Горелый же, все тут провоняет к хуям.

На чехле зияло обугленное гало вокруг двухфутового кратера пепла и горелого хлопка.

– У меня другого нету, – сказал скорпион (тоже белый, по имени Калифорния) и рванул матрас на себя. Матрас уголком накрыл соседний.

Стену некогда обклеили картинками из газет и журналов; многие уже успели содрать.

Незнакомый черный скорпион поднялся и улыбнулся Шкету:

– Покруче хата, чем та, да? – Сощурившись, заозирался. – Ага, неплохо тут.

Я, подумал Шкет, предпочел бы красные, сука, глаза!

Напротив стояла открытой дверь на заднюю веранду. Шкет шагнул было туда, но притормозил, держась за косяк. В окнах – ни стекла, ни сетки. На ящике сидел Сиам.

– Эй… – Он подтянул газету на колени и посмотрел на Шкета в растущей растерянности. – Я тут… я тут газету читаю. – Сиам одарил его улыбкой, передумал, забрал ее назад. – Просто газету читаю. – Поднялся; газета упала на пол. Половицы некогда выкрасили бордовым. – Чего-то сделать надо?.. Я хотел помочь с вещами, но у меня рука… – Он взмахнул забинтованной рукой. Кожа на ладони под бинтом шелушилась. – Могу, наверно, разложить чего-нибудь, – сказал Сиам, разглядывая грязные пальцы. – Если хочешь?..

– Не, – ответил Шкет. – Не, не морочься.

Зеленеющий кран на стене ронял сияющие капли в слякотный сток.

За спиной что-то брякнуло и заскрежетало.

Шкет обернулся.

Потрошитель и Разор катили «харлей» по коридору.

– Я не понимаю, зачем ты потащил с собой эту колымагу. Бензина не найдешь, и ты же сам говоришь, что двигатель убитый.

– Хороший же байк будет, если починить.

– В ванную поставим, как в тот раз?

– Да ёпта, эти хуесосы, как напьются, не целятся вообще. И вот зуб даю, кто-нибудь на него нассыт, только чтоб заржавел.

– Ну кончай, мудило…

– Не, не пойдет! Эй, Денни, можно мы тут поставим?

– Ну, наверно. – Денни стоял у двери в обнимку с бумажными пакетами.

Шкет подошел, взял его за плечо:

– Она ушла?

Поджав губы, Денни кивнул, переводя взгляд с пакета на пакет.

В комнате кто-то прислонил лопаты к стене у гладильной доски.

Чтоб завезти внутрь, подали «харлей» назад.

– Это твоя будет комната, Шкет?

Шкет сказал:

– Не исключено.

– Он много места не займет. Я, может, потом его еще куда пристрою.

– У Шкета в комнате его никто не тронет.

– Да пускай.

Шкет стиснул Денни плечо. Оба шагнули через порог.

– Эй, – сказал Денни. – Тут антресоли есть!

Шкета по хребту подрал мороз. Он совсем застыл.

– Денни?

– Чего?

– А в прошлом доме разве не было антресолей?

Денни озадачился:

– Ну, были. Но хуже.

– Да?

– Эти гораздо больше, – сказал Денни. – И там матрас.

– А тот дом, где мы раньше жили, – он какой был?

– Чё?

– Опиши мне. Я не помню. Я не могу… ничего вспомнить.

– То есть?

– Какого цвета были стены?

– Белые, нет?

Шкет насупился и кивнул. Стены вокруг были зеленые.

– Ты правда не помнишь, где мы прежде жили?

Шкет потряс головой.

– У нас там, – подсказал Денни, – толпа негров через улицу была. Отсюда улиц восемь или девять. И чуть вбок.

– А если с этим домом сравнивать?

– То… есть? – повторил Денни.

– В чем разница?

– Ёпта, – сказал Денни. – Да этот раза в два больше! Ты что, не помнишь – там все стены потрескались? А этот в неплохом состоянии даже. – И после паузы спросил: – Ты здесь будешь жить?

– Наверно, – ответил Шкет.

– А можно я вещи тут брошу? Если где попало оставлять, эти хуесосы все растащат.

– Конечно, валяй.

Денни забросил на антресоли один пакет, затем другой.

– Жалко, что нет лестницы. По этой штуке, что ли, лазать? – В опорном столбе были треугольные зарубки. Денни взобрался на две и оглянулся. – А не очень сложно… ты правда не помнишь, где мы раньше были?

– Кажется… нет.

– Ни хера себе, – сказал Денни, подтянулся и заполз на матрас. – Ты же там сто лет прожил. – Он снова оглянулся и нахмурился в ответ на некое движение в лице Шкета, которое тот почувствовал, но распознать не сумел. – Может, не сто , – с сомнением поправился Денни. И исчез.

Позади Шкета по коридору ходили люди.

– Эй, Шкет, – сказал кто-то, но испарился, едва тот посмотрел.

Он подошел к столбу и взобрался к Денни. Сел в углу и понаблюдал, как мальчик прикнопливает Темного Ангела Котха подле флуоресцентного Скорпиона. Денни опрокинул пакеты себе между колен.

– Похоже, – сказал он после паузы, – она и правда взяла всё. Спасибо ей за это, да?

Шкет кивнул.

Денни прополз по матрасу, помялся и положил голову Шкету на колени. Шкет погладил его по шее, посмотрел удивленно. Денни дважды глубоко вздохнул.

Плакать собрался?.. – подумал Шкет.

– Ты как? – замечательно держа себя в руках, спросил Денни.

– Нормально, – ответил Шкет. – А ты?

– Порядок, – вяло сказал Денни. И, помолчав, прибавил: – Я спущусь посмотрю, что как, ага?

– Валяй.

Он посидел один, прислушиваясь к дому. Разок подобрал радио Денни, включил. Даже статики не услышал. Батарейки нет?

Повертел стеклянный кубик, рассматривая отражения призраков своего лица. Поглядел в зеркальце с цепочки; сравнение двух отражений ничего не дало. Но он все переводил взгляд с одного на другое.

Кто-то загрохотал снизу по доскам.

– Эй, ты там? Шкет?

Он открыл глаза; подполз к краю, и кубик скатился с колен.

Черные глаза, сломанный зуб, коса расплелась. Между широченными плечами, гладким и зарубцевавшимся, – Кошмарова ухмылка.

– Отличное ты себе гнездышко свил, а?

– Привет! – Шкет перебросил ноги через край, спрыгнул. Все тело зазвенело – пятки, подбородок, костяшки и колени.

Кошмар одеревенело шагнул назад, затем в сторону, склонил голову набок.

– Да, отлично устроился. Очень хорошо. – Он выглянул в коридор, кивнул кому-то в ответ на приветствие. – Всех моих ребят у меня упер? – Посмотрел на Шкета, задрав брови и наморщив лоб. – Да и забирай, нищебродов этих. Ниггеры еще ничего. Но белые… Ёпта, браток…