Николай Старинщиков - Цифры нации [litres]

– Закономерный результат, – сказала она под конец.

– Но его казнят! – Голос у Катеньки сорвался.

– А я здесь при чем? Он избавился от меня…

– И все же, Мария, – сказала свистящим шепотом Катенька. – Он в безвыходном положении. Мы должны за него бороться. Он нужен отечеству…

– Ах вот ты о чем… Отечество в опасности? Срочно требуются герои?

– Не смейся, Мария… Все очень серьезно… Дело в том, что там кругом электроника… У него нет никакой возможности выйти оттуда.

– В смысле?

– Не было ни одного случая побега из цирка.

– Хорошо, я подумаю. Но только не звоните мне – это опасно… Я сама на вас выйду…

Машка развернулась и, не прощаясь, зашагала в сторону канцелярии. У нее больше не было времени копаться в собственных мыслях. Она была потрясена предстоящей расправой над Кошкиным и вдруг увидела его одинокого – за цирковой решеткой, в окружении кровожадных андроидов.

За два дня до исполнения приговора по всему городу появились афиши. В центре города должна была разыграться очередная трагедия, цена которой – человеческая жизнь.

К этому времени Кошкина с Римовым перевели в другую камеру, как будто от этого что-то зависело, а потом, посадив обоих в серый грузовик, привезли на стадион, водворили в решетчатую камеру лицом друг к другу и оставили одних.

– Ничего не пойму, – удивился Римов. – Для чего же нас вместе-то? Это же явное нарушение. Нельзя устраивать два боя в один день…

Снаружи доносился громкий радостный голос конферансье:

– Владимир Кошкин!!! Часть восьмая статьи сотой закона «О защите толерантности»! Статья сто восьмая через пятнадцатую Уголовного кодекса!!!

Римова передернуло от услышанного, поскольку упомянутых норм не значилось у Кошкина в приговоре.

– Сволочи! – рявкнул он.

– Тихо, – остановил его Кошкин, – опять говорят…

Конферансье тем временем действительно продолжал:

– Мы представим вам хит сезона! Двое против семи! Настоящие ощущения! Настоящие люди! Римов и Ко-о-шки-ин! Впервые! На стадионе!

Он закончил говорить под рев стадиона.

Потом к осужденным явилась группа людей, включая врача, главного прокурора и нескольких охранников. Врач посмотрел на Римова и Кошкина, расписался в двух бумагах и отошел в сторону. Его миссия на этот момент была исчерпана. Руки-ноги в целости – вот и ладненько. Остальное никого не волнует – все равно им подыхать.

Прокурор Вершилов не прятал глаз. Он выкатил их в сторону Римова и смотрел на него в упор. Ни один мускул не дрогнул на его оплывшем от старости и алкоголя лице. Однако в груди было неспокойно, его заметно трясло. Он подумал, что тряска была после вчерашнего, поскольку опять с председателем засиделись…

Охранники теснились в узком пространстве и смотрели на осужденных. Интересная получалась картина: эти полные сил мужики через какой-то час превратятся в две отбивные. Вот вам и зрелище!

– Пора, – сказал прокурор.

Кошкина с Римовым вывели из клетки. Велели раздеться, оставив в одних трусах, и затем повели под охраной. В руках у Кошкина был щит. Римов – с голыми руками.

Арена цирка, раскрытая всем ветрам, располагалась в центре стадиона. На арене стояла высокая круглая клетка, диаметром метров десять. Внутри имелся пол, изготовленный из шершавой матовой стали. Вокруг арены стояли ряды сидений. Как и сама клетка, они были переносными и устанавливались от случая к случаю.

Кошкина с Римовым завели в клетку и оставили одних. Потом туда вошли семеро голых андроидов – на лицах у них читалось лукавство. Они заранее знали исход боя.

Римов огляделся по сторонам и, заметив в первом ряду Катеньку с Федором Ильичом, поклонился им. Кошкин последовал его примеру, увидев, кроме Шендеровичей, также матушку с Машенькой – она была обута в толстые тапочки, в руках оказалась инвалидная трость.

Конферансье, сидевший в помещении для спортивных комментаторов, снова разинул глотку и стал объявлять состав участников состязания.

– Какие будут пожелания со стороны зрителей? – спросил он под конец, и Катенька подошла к ограждению с пластиковым щитом в руках, однако двое охранников подбежали к ней и вырвали щит из рук.

– Не имеете права! – закричала Катенька. – Он такой же, как все!

Зрители поддержали ее ропотом. Прокурор, сидевший за столиком возле арены, подошел к охраннику, забрал у него щит, повертел это пластиковое изделие в руках и бросил Римову в проем под решеткой, как бросают кость голодной собаке, а потом вернулся назад.

Прозвучала сирена, и семеро, окружив Римова с Кошкиным, принялись месить воздух руками, пританцовывая и извиваясь на месте. Римов и Кошкин прижались друг к другу спинами – на них пока что никто не нападал. Потом один из гладиаторов тронул Кошкина за плечо и тотчас убрал руку, затем еще раз и снова убрал. И когда в очередной раз его рука оказалась на плече у Кошкина, тот хлопнул по ней ладонью, пытаясь перехватить, однако случилось обратное: гладиатор сам ухватил его руку, дернул на себя, выкручивая в сторону, и Кошкин полетел плашмя на пол, ударившись спиной. При этом запястье осталось в руках гладиатора, а грудь прижала тяжелая грязная стопа.

Зрители ответили свистом. Они были явно не в восторге от Кошкина. И тот лежа ударил ногой гладиатору между ног – снизу вверх, тычком. Андроид грохнулся на колени и замер.

– Не понял я что-то, – послышался голос над стадионом. – Ну, ничего, бывает. Динамит поднимется и покажет, на что способен в действительности. Покажи ему, Динамит!

Возможно, комментатор сказал что-то еще, но в это самое время сверху донесся тяжелый рокот, а в голове у Кошкина прозвучал голос Машеньки:

– Здравствуй, милый! Не думала, что увижу тебя в таком положении. Встань на свой щит, а то у меня мало времени…

Кошкин опустил щит на пол и встал на него босыми ногами. Римов таращил на него глаза, ничего не понимая.

– Быстрее, – подсказал ему Кошкин.

И в этот момент из-за крыш домов появилась серебристая громадина с шуршащим над ней винтом.

Римов бросил щит на пол и встал на него. Машенька устремилась к клетке, прикоснулась к ней концом трости, что-то щелкнуло – и гладиаторы повалились на пол. Это был удар электрическим током, после чего андроиды никуда не годились. Вертолет завис над клеткой, от него опустился крюк на мощном тросе, и тут же стальной балаган оторвался от земли, поднялся над стадионом и понесся прочь.

Зрители ревели от восхищения, затем поднялись с мест. Комиссия по исполнению приговоров побежала к выходу. Она почти что достигла его, но в последний момент толпа догнала ее и растоптала, как топчет взбесившийся слон.

Оказавшись на просторе, горожане принялись ломать магазины. Первым под напором толпы рухнул продуктовый супермаркет «ИваноФФ». Из него тащили все подряд, включая соль. До народа внезапно дошло, что государство, которое до этого удачно водило людей за нос, больше ни на что не способно.