Патрик Несс - Поступь хаоса [litres]

Я посмотрел на воду, на тоннель. Нет я не знал што сказать не знал што я думаю но она была рядом и я ее видел и я не знал што она думает но я знал што она думает и я ее видел и она балансировала на самом краю и смотрела на меня и просила меня просила ее спасти.

Спасти ее, как она спасла меня.

– Вот што я думаю, – сказал я, и голос почему-то окреп, и мысли пошли в голову, мысли потекли в Шум, как струйки чистой правды.

– Я думаю, што, возможно, падают все . Все мы, наверное, падаем. И вопрошание не в этом, понимаешь?

Я даже за руку ее слегка потянул – убедиться, што она слушает.

– Я думаю, вопрошание в том, поднимаемся ли мы после этого снова.

Вода падала мимо мы дрожали от холода и всего остального она смотрела на меня во все глаза я ждал и надеялся.

И она сделала шаг от края. Она вернулась ко мне.

– Тодд, – сказала она, и это было совсем не вопрошание.

Просто мое имя. Просто кто я есть.

– Пойдем, – сказал я. – Убежище ждет.

Я взял ее за руку, мы одолели остаток лестницы и всю ровную часть уступа, дугой гнувшуюся от центра, осторожно ступая по скользким камням. Прыжок через провал на сей раз дался труднее – мы были слишком мокрые, слишком слабые, – но я сумел разбежаться и поймал Виолу, когда она свалилась на меня. На той стороне.

Вокруг было солнце.

Мы просто дышали им, долго, сняв с себя самое мокрое, а потом собрались и вскарабкались к кустам, продрались через них кое-как и оказались на дороге.

Оттуда мы посмотрели вниз, на склон, на зигзаги.

Все было на месте. И Убежище на месте.

– Последний бросок, – сказал я.

Виола потерла руки, штобы еще немного подсушиться. Прищурилась на меня, осмотрела внимательно.

– Тебе много раз прилетело в лицо, ты в курсе?

Я поднял руки, попробовал. Глаз уже начал заплывать, а в зубах сбоку была дыра, где я потерял несколько штук.

– Шпашибо, – сказал я. – Оно не болело, пока ты не сказала.

– Ну, прости.

Она улыбнулась чуть-чуть, пощупала собственный затылок, поморщилась.

– Как сама? – поинтересовался я.

– Болит, – ответила она. – Но жить буду.

– А ты у нас непотопляемая, – заметил я.

Она еще разок улыбнулась.

А потом воздух прочиркнуло странным таким звуком – взззУХ! – и Виола охнула. Просто сказала такое коротенькое «ох».

Мы секунду глядели друг на друга на этом солнце – удивленно, но не совсем понятно, с чего это.

Она посмотрела вниз, я – за ней.

На рубашке была кровь.

Ее кровь.

Новая .

Текущая из дырочки справа у пупка.

Виола потрогала ее, подняла пальцы…

Сказала:

– Тодд?

И упала лицом вперед.

Я поймал ее, сам зашатавшись под весом.

И посмотрел ей за спину.

На вершине обрыва, там, где дорога ныряла в пропасть.

Мистер Прентисс-младший.

Верхом.

Рука вытянута вперед.

В ней пистолет.

– Тодд? – сказала Виола мне в грудь. – Меня, кажется, подстрелили, Тодд.

Слова кончились.

В голове, в Шуме – везде.

Мистер Прентисс-младший пришпорил коня и двинулся по дороге вниз.

Пистолет все так же смотрел на нас.

А ножа у меня больше не было.

Мир развернулся вокруг, ясный и медленный, как самая худшая боль. Виола тяжело и страшно задышала на мне. Мистер Прентисс-младший спускался по дороге, а мой Шум подымался ему навстречу, пропитанный знанием, што мы всё, с нами все кончено, што на этот раз спастись не удастся, што, если мир хочет тебя себе, он будет наступать и наступать, пока тебя не получит.

И кто я такой, штобы противиться? Кто я такой, штобы што-то менять, если миру я так позарез нужен? Кто я такой, штобы останавливать конец света, если он вознамерился случиться?

– Думаю, он хочет тебя отыметь, – ухмыльнулся с седла мистер Прентисс-младший.

Я сжал зубы.

Шум стал весь алый и пурпурный.

Я – Тодд етьский Хьюитт .

Вот кто я, еть, такой.

Я уперся в него взглядом и послал весь Шум вперед; выплюнул хрипло:

– Буду признателен, если ты станешь звать меня «мистер Хьюитт» .

Мистер Прентисс-младший дернулся, реально дернулся , и невольно натянул поводья, заставив лошадь на секунду присесть на задние ноги.

– Ну, давай! – Уверенности в голосе слегка поубавилось.

И он понял, што мы оба это услышали.

– Руки вверх, – приказал он. – Я отведу тебя к отцу.

Я сделал удивительную вещь.

Самую удивительную вещь в своей жизни.

Я его проигнорировал.

Вместо этого я осторожно опустил Виолу на дорогу.

– Жжется, Тодд, – очень тихо сказала она.

Я положил ее и бросил сумку, и стащил рубашку, смял ее и прижал к пулевому отверстию.

– Прижимай вот это очень крепко, слышишь? – Гнев во мне подымался, как лава. – Это много времени не займет.

И я поднял глаза на Дэйви Прентисса.

– Вставай! – велел он; лошадь подрагивала и нервничала от исходящего от меня жара. – Два раза повторять не буду, Тодд!

Я встал.

Я сделал шаг.

– Я тебе сказал: руки вверх!

Лошадь повизгивала, пятилась, переступала с ноги на ногу.

Я пошел на него. Быстрее.

Еще быстрее.

Пока не побежал.

– Я тебя пристрелю! – завопил Дэйви, водя стволом и пытаясь взять обратно под контроль лошадь, чей Шум вопил страх! вперед! назад! на всю округу.

– Не выйдет! – рявкнул я, кидаясь лошади прямо под голову и шарахая ее со всей силы Шумом.

ЗМЕЯ !

Скотина вскинулась на дыбы.

– Черт тебя возьми, Тодд! – заорал Дэйви, вертясь, качаясь и пытаясь управлять конем одной рукой – той, што без пистолета.

Я прыгнул вперед, шлепнул конягу в грудь, отскочил. Та завизжала, снова встала в свечку.

– Ты труп! – крикнул Дэйви.

Лошадь завертелась на месте, кидая в воздух то передние ноги, то задние.

– Ты наполовину прав, – прорычал я.

И увидел один шанс…

Лошадь громко заржала, затрясла головой…

Я ждал…

– Етьская кляча! – завопил Дэйви.

Попробовал снова дернуть поводья…

Скотина снова обернулась вокруг себя…

Я ждал…

Лошадь принесла седока совсем близко ко мне, сильно накренив с седла…

Вот и он, шанс…

Кулак назад, ждать… ждать…

БУММ!

Прямо в рожу, как молот падает…

Клянусь, я почувствовал, как кулак ломает ему нос…

Дэйви закричал от боли и вылетел из седла…

Уронил пистолет в пыль…

Я отскочил…

Одна нога осталась в стремени…

Лошадь снова встала на дыбы…

Я отвесил ей по крупу самую крепкую плюху, на какую только был способен, и наконец-то ей окончательно хватило.

Конь ринулся назад по дороге. Дэйви так и висел одной ногой в стремени, колотясь головой и всем, чем мог, об камни, об землю, пока его волокли вверх по склону.

Пистолет в пыли…

Я шагнул к нему…

– Тодд? – донеслось сзади.

Нет времени.

Ни секунды времени нет.