Дерек Кюнскен - Квантовый волшебник [litres]

– Конечно, проверил, – ответил Святой Матфей.

– Странное ощущение.

– Она синтетическая, но определенно не взрывчатая, – сказал Святой Матфей.

– Она лучший специалист по взрывчатке из всех, кого я знаю, – с сомнением сказал Белизариус.

Святой Матфей погладил тогу.

– Мне была нужна тога. Я ее проверил. Она не взрывчатая. Если мисс Фока снова устроит какой-нибудь фокус, то поставит на карту свою репутацию и вынудит тебя убеждать меня, чтобы я выбросил нечто, что мне нравится. Вы это решили сделать?

Голова с жестким выражением лица повернулась к Мари.

– Что я решила сделать, так это подумать насчет любовных проблем Бела, – ответила Мари.

– У меня нет любовных проблем.

– Конечно же есть. У тебя и Кассандры есть прошлое, а еще вы чудные и упертые совершенно одинаково. Вы созданы друг для друга. Тебе надо совершить величественный и романтичный поступок, чтобы завоевать ее. Песню спеть.

– У меня нет любовных проблем.

Мари закатила глаза и перезапустила кухонный процессор. Кухню начал наполнять запах выпекаемого хлеба, смешанный с каким-то еще органическим запахом.

– Что ты готовишь? – спросил Белизариус.

– В отказ ушел, – сказала Мари нарисованной голове. – Хватит менять тему! Я пробую новый рецепт.

– Пахнет не похоже на еду, – сказал Белизариус.

– А это и не еда, – ответила Мари.

Святой Матфей начал суетливо шевелиться. Осторожно потрогал тогу, которая, казалось, прилипла к телу, в котором он находился. Выписанные кистью брови встревоженно приподнялись. Белизариус попятился. Мари смотрела на все прищурившись.

– Уже достаточно, Бел, – сказала она. – Это не будет слишком сильно.

– Что не будет слишком сильно? – взвизгнул Святой Матфей.

Под тогой сверкнула вспышка, раздался громкий хлопок. От сложных механизмов искусственного тела повалил дым, и оно осело на пол, сползая вдоль стола.

– Опля, – сказала Мари. – Сработало.

– Мой мозг! – завопил Святой Матфей. – Кто-нибудь, защитите мой мозг! Я не могу пошевелиться!

Крохотный автомат подбежал к обмякшему телу и вынул браслет из ниши под шеей.

– Видишь? – сказала Мари Белизариусу, отмахиваясь от черного дыма. – Это не было взрывчаткой. Прошло все анализы. И стало взрывчаткой лишь при взаимодействии с определенными органическими испарениями.

– Не это необходимо для нашей операции, – сказал Белизариус.

– У меня есть хобби. А почему у тебя никаких хобби нет, а, Бел?

Крохотный автомат спасся бегством из кухни, унося повизгивающего Святого Матфея. На лице голографической головы с картины Караваджо была паника, она покачивалась, смешиваясь с крохотными голографическими головами кисти Веронезе, у которых были удивленно подняты брови.

«Пугало», прикомандированный к системе Эпсилона Индейца, был типичным представителем своего племени. Его лицо было грубо намалевано черной краской на серой, как сталь, ткани, края которой были завязаны вокруг шеи. Плохо сидящая рубашка, сотканная из углеродного волокна, скрывала под собой неведомые устройства. Между рукавами и перчатками виднелись непонятные темные провода. Мешковатые штаны были стянуты на лодыжках, поверх суставчатых стальных ботинок. «Пугало» прибыл на Олер вместе с одним из своих старших офицеров, чтобы проанализировать противоречивые сообщения, поступающие из мира Кукол. Аномалии в работе систем связи. Большое количество ложных следов. Молчание некоторых его информаторов в Свободном Городе Кукол. Кто-то что-то скрывает, и эта группа не одна.

Вполне возможно, что у Кукол есть тому веские причины. Возможно, Англо-Испанские Банки нашли новые способы нарушать эмбарго или решили заключить тайные соглашения. Или, возможно, Куклы попросту вошли в очередной период коллективного религиозного помешательства.

Связанным или не связанным с этим являлся эпизод побега из «Дома Коррекционного Обучения». Кто-то успешно внедрился в систему и изобразил коды доступа «Пугала». Для того чтобы устроить такой побег из тюрьмы, требовались ресурсы, финансовые и вычислительные, причем немалые. Лишь у одного-двух из Англо-Испанских Банков имелись ИИ такого уровня сложности, но ни один из них не был достаточно мал для транспортировки. И кроме того, в результате побега вырвалась на свободу всего лишь одна женщина, сержант, разжалованная со службы и отбывшая уже половину срока.

На борт грузораспределительной станции на мерзлой поверхности Олера, базы разведывательных команд «Пугала», взошли четверо Кукол. Трое были священниками, четвертый – военным специалистом, но скафандры у них у всех были испещрены религиозными символами и выдержками из священных писаний.

А еще они были необычно нервными. Поспокойнее они бывали, недавно получив доступ к одному из их пленных людей Англо-Испанской расы, так что было маловероятно, что все эти четверо страдали от долгого воздержания. Деньги их тоже волновали, но во вторую очередь. Настоящей ценностью для Кукол было время, проведенное в присутствии их божеств, и именно таким способом микрогосударства Кукол контролировали свое население и расплачивались между собой. Особенности их религиозной привязанности делали подкуп сложным занятием.

Старший из священников являлся одновременно и старшим из шпионов. Она назвалась именем Дагган-12, однако информаторы «Пугала» выяснили, что ее настоящее имя Джоан Уайт-5, а ее ранг в теократической иерархии Кукол соответствует Первосвященнику. «Пугало» сопровождала лишь майор Барейль, кадровый офицер разведки из древнего венерианского рода, начавшая работать с ним еще лейтенантом. Она уже покупала информацию у Кукол, расплачиваясь за нее лекарствами и материалами для биоинженерии, но ни она, ни «Пугало» не были до конца уверены, что этой информации можно доверять.

Человеческая цивилизация купалась в информации, а если точнее, то тонула в ней. Разница между информацией и разведданными заключалась лишь в оценке достоверности. Информация должна была быть оценена с точки зрения достоверности источника, стоимости ее получения, надежности канала связи и вероятности того, что это не контригра другой разведки. Если информация выдерживала все эти проверки, то ее можно было использовать в контексте иных разведданных и принимать соответствующие решения.

Барейль провела на Олере уже не одну неделю, анализируя изменения экосистемы информаторов. Многие информаторы из числа обычных людей, нарушители эмбарго, живущие на Олере, неожиданно замолчали. Некоторых постиг безвременный конец, так, как это обычно случалось на Олере, – драка в баре, убийство в переулке, отказ систем жизнеобеспечения. Не то чтобы уровень насилия в Свободном Городе Кукол как-либо изменился. Просто оно перестало быть случайным, в нем проявилась весьма специфическая закономерность, дающая повод предположить действия вражеской разведки. Здесь действовали разведывательные службы всех стран-покровителей и даже некоторых стран-клиентов. Все следили за Куклами и их Осью Мира. Но ни одна из этих служб не стала бы проводить здесь серьезные операции. Куда ценнее было просто наблюдать и ждать. Так что исчезновение информаторов потребовало серьезного внимания.