Татьяна Калугина - Группа [litres]

В следующий миг лисенок увидел, что прямо под ним парит, словно расстеленный коврик, Очень Большая Плоская Птица. Ястреб или орлан.

– Прыгайте на плоских птиц!!! – заверещал лисенок и, весь распахнувшись, как белка-летяга, ринулся с ветки вниз.

Он прыгнул на орлана – и попал. Орлан зашатался в воздухе, точно пьяный; перед глазами у Рыжика все заходило ходуном, закружилось и замельтешило. Он судорожно вцепился в края тарелки, зажмурил глаза и прижал голову к бурым перьям.

Секунду под зажмуренными веками было темно. А потом Рыжик различил очертания удлиненной, согнутой в локте человеческой лапы. Или нет – лисьей руки… Или все-таки лапы, покрытой густой темно-рыжей шерстью… Нет, все-таки длинной мускулистой руки. У нее была кисть с человечьими пальцами. Именно эти пальцы и вцепились в край птицедиска. Последним, что Рыжик увидел, прежде чем зажмуриться, был именно этот образ.

Рыжик сделал над собой усилие и разомкнул глаза.

Да. Обе его лапы действительно вытянулись, очеловечились и цепко держались теперь за края орлана.

Сам орлан тоже претерпел некоторые изменения: с виду он по-прежнему оставался круглой оперенной тарелочкой, но внутри у него что-то урчало, ворочалось и вибрировало. Лисенок чувствовал животом, как что-то там происходит – какое-то вращательное механическое движение, сопровождающееся глухим пощелкиванием и скрежетом.

Орлан явно к чему-то готовился. Что-то ждало их – там, впереди, за теми набрякшими дождем лиловыми тучами.

– Уй-йуу! – издал Рыжик пронзительный боевой клич. И оглянулся.

Они летели за ним. Все четверо. Тивц, Зильда, Фьюти и Хпр.

Хпр отставал. Ему досталась какая-то хлипкая и мелковатая, по его габаритам, пичужка, не то трясогузка, не то зяблик. Она то и дело вихляла и проваливалась вниз, а потом снова выравнивалась, но это явно стоило ей усилий.

– Держись! – крикнул Рыжик, увидев выпученные от страха, панически округленные глаза Хпра.

– Рах…збехрусь! – всхрапнул Хпр.

И они полетели дальше.

Лес давно остался позади, а с ним и пройденные до этого Пустыня, Болото, Тундра, Марсианские Скалы, Диснейлэнд, Ледник и Росистый Луг. Все это были этапы одного большого пути, ведущего к Океану. В Лесу они бились с рогатыми зайцелопами и победили. В Пустыне их едва не пожрала цивилизация дымчатых эфаланг. До этого они впятером одолели Болотную Гобловыпь, а еще раньше – одержали верх над коварными купидаками.

Сейчас они пролетали Гиблую Долину. Смотреть на нее сверху было все равно что рассматривать память, словно карту, и видеть все, что было раньше – не только здесь, в мире пути и ветра, но и в том, другом, невероятном и фантастическом мире живых людей. Воспоминания о мире, где они были людьми, казались отсюда какой-то сказкой, или сном, или мимолетно возникшим узором на зыбком газовом покрывальце. Но они не были ни сказкой, ни сном, эти воспоминания: стоило взглянуть на свои руки , чтобы в этом убедиться. Руки, возникшие вместо лап. Лисенок то и дело на них поглядывал, высовывая нос из покрывающих тарелку перьев.

«Интересно, а что сейчас с моей лисьей мордочкой? Превратилась ли она в лицо?» – подумал вдруг Рыжик. Поскольку увидеть себя со стороны у него не было никакой возможности, он решил взглянуть на остальных.

Команда летела клином: Рыжик – впереди, Фьюти и Хпр, чуть приотстав, – по правую лапу ( руку ) от него, Зильда и Тивц – по левую. Значит, на этом уровне он, лисенок, был у них за главного. Такое периодически случалось, смена лидера происходила как бы сама собой, никто из них понятия не имел, с чем это связано, да особо и не задумывался над этим. Лидером становился тот, кто обнаруживал себя во главе группы, вот и все.

«Так-так-так!» – подумал лисенок, найдя себя лидером и сообразив, что взглянуть на остальных будет не так-то просто. На той скорости, которую развили их птицедиски, оглядываться назад было бы весьма рискованно.

Однако вскоре ему удалось увидеть двоих из команды – Фьюти и Зильду. Сначала в мглистых клочковатых облаках проклюнулась луна и полетела справа от Рыжика. За ней еще одна. Потом штук пять мунков возникли разом по другую сторону, чуть впереди и в некотором отдалении от их группы.

И вот тут Рыжик увидел, как Зильда на своей тарелке, резко ускорившись и обогнав остальных, устремилась к мункам. Теперь она была в зоне его видимости, и Рыжик прекрасно мог ее разглядеть. Это была тонкая сухотелая женщина с головой и хвостом ящерицы. Или наоборот: ящерица с женским телом. Пропорции между телом и головой были примерно такие же, как у древних изображений египетских богов: то есть, по человеческим меркам почти правильные. Если голова и казалась крупноватой для столь хрупкого тела, то эта несоразмерность уравновешивалась длинным чешуйчатым хвостом, зауженным к концу подобно плети.

Настигнув парящую в небесах стайку мунков, Зильда широко распахнула рот, выкинула язык и слизнула их один за другим. Для этого ей пришлось выстрелить языком пять раз. Каждый раз, когда язык приходил в соприкосновение с мунком, в воздухе раздавалось тихое мелодичное «дзын-нь!» – и мунк бесследно исчезал, словно стертый ластиком.

Дзын-нь, дзын-нь, дзын-нь, дзын-нь, дзын-нь!

Пока Рыжик любовался снайперским мастерством Зильды, справа от него возникло какое-то новое движение. Рыжик повернул нос туда – и как раз вовремя, чтобы успеть увидеть потрясающий и невероятный трюк, исполненный человеко-сусликом Фьюти.

Фьюти собирал мунки в прыжке. Встав на свой птицедиск ногами, как на доску для серфинга, Фьюти разгонялся и на подлете к скоплению мунков выбрасывал свой диск из-под ног далеко вперед, а сам прыгал на мунки с дикой гримасой и криками «кья! кья!», заглушавшими грустное мелодичное «дзын-нь» исчезающих под его ударами мунков. Сокрушив за один подлет пять-шесть мунков, Фьюти снова приземлялся на свой птицедиск и победно вскидывал кулаки.

Рыжик тоже попытался встать на своем орлане. Или хотя бы сесть. Почему-то эти простые действия ему не давались: орлан словно примагнитил его к себе. Вообще, что-то с ним было не так, с этим орланом. Он явно отличался от других птицедисков, маневренных и послушных своим наездникам. Во всяком случае, Фьюти, Зильда и Тивц (на нее Рыжику тоже удалось взглянуть, хоть и мельком) с легкостью управляли доставшимися им летательными аппаратами. У Хпра дела шли хуже: он по-прежнему нелепо громоздился поверх своей расплющенной мелкой птички, обвив ее снизу удлинившимися руками и ногами, и больше всего напоминал запеченного поросенка на блюде. А точнее сказать – на блюдце.

«Наверное, я выгляжу ничуть не лучше!» – расстроился Рыжик. Но уже в следующий миг он и думать забыл об этом.