Алексей Калинин - Игры Огня

— Чтобы они не напоминали о том, что люди когда-то жили иначе, — ответил Басор и потер виски. — Когда я узнал всё это, то попытался выкрасть матрицу Великого Грига. Я наивно думал, что таким образом смогу повлиять на него. Но я плохо знаю науку воровства, потому и оказался здесь. Мой хроносалютем просигналил об опасности и нейтрализовал меня почти у самых дверей хранилища. Великий Григ предложил мне пари — если я выиграю Игры Огня, то он позволит мне снова встретиться с ним для разговора. Но я не первый день на Земле и знаю, что мне выиграть не позволят.

— Слышь, так ты это… потом можешь вернуться и попробовать снова всё разрулить, — произнес Анатолий. — Сиатра же говорила, что умстеров быстрее возвращают к жизни, чем обычных гозоров.

Басор не ответил, лишь посмотрел усталым взглядом, словно сказал: «Такой большой, а в сказки веришь!»

— Меня зашвырнут на самую дальнюю полку хранилища и вряд ли выпустят в ближайшее столетие. А за это время произойдут неисправимые изменения в человеческих характерах, и человечество вымрет. Каждое лето человечество глупеет на порядок. Каждые Игры оно становится законопослушнее. Фабрики по производству наноидов способны работать на самообеспечении не одну сотню лет и способны долго выпускать крошек для удовлетворения человеческих потребностей. Ещё пятьдесят-сто лет и человек превратится в дополнение к лежаку, а наноиды будут приносить ему еду, питье, развлекать искусственными картинами. После этого люди превратятся в овощей, — Басор замолчал.

Анатолий с Игорем переглянулись. Не о таком будущем они мечтали. Не об обществе зацикленных в круге жизни людей, которым ничего не нужно, кроме хлеба и зрелищ. Это страшнее, чем апокалипсис — там хоть люди выживают и стараются создать новое общество на обломках старого. А тут полное счастье и довольство… но оно же и смерть в деградации.

— Погодь, а ты думаешь, что со смертью Грига общество изменится? Ведь останутся ещё трое утырков на других планетах, — проговорил Анатолий.

— О какой смерти ты говоришь? — встрепенулся Басор. — Я лишь хотел показать ему глубину заблуждений относительно происходящего. А остальные… Остальным нет дела до нужд и чаяний правителя годов Земли. Они довольны происходящим на своих планетах и не суются на чужие.

Игорь задумчиво провел пальцем по обложке собрания сочинений. Ощущение такое, будто потрогал дерматиновое сиденье в больничном коридоре. Книга тоже своего рода лекарь. Тоже лечит, только не тело, а душу, заставляет задуматься, отвлечься. Неожиданно пришедшая в голову мысль заставила выпрямиться.

— Так получается, что ваши эти… хреносалютемы или как их там, на самом деле как золотые рыбки и в тоже время как вертухаи? То есть надзиратели, — пояснил Игорь, когда наткнулся на непонимающий взгляд Басора.

— Можно сказать и так. Вы видели на улице механическую козу?

— Механическую? — нахмурился Анатолий. — А на вид как настоящая.

— Так и те бомжи, что напали на нас у пруда, были как настоящие, — хмыкнул Игорь.

— Не отвлекайтесь, пожалуйста. Люди на всех четырех планетах находятся в роли этой козы. Есть колышек, к которому они привязаны, в нашем случае это планета, так как редко кто сейчас перемещается по космическому вакууму. Если только перевезти преступников на Игры, — вздохнул Басор. — Также этот колышек олицетворяет свод правил, нарушение которых влечет за собой начисление баллов. Есть бечевка, на длину которой людям позволено отходить от колышка. Это разрешенная свобода. Если вы вырвете колышек и отойдете дальше, то попадете на Игры. Когда трава на расстоянии бечевки заканчивается, то колышек переносят на другое место, а трава остается всё той же. Вот это и есть наша жизнь. Жизнь гозоров и умстеров.

Анатолий задумчиво потер переносицу. В словах Басора была какая-то недосказанность. Вот вроде бы он разрушил всю ту радостную картину мироздания, какую нарисовало путешествие с Сиатрой, но что-то не сходилось. Что-то давило на виски, не давало себя ухватить, словно пытаешься вспомнить имя актера во время просмотра фильма, а оно вертится в мыслях, но постоянно ускользает. Он посмотрел на Игоря и понял, что именно не сходилось.

— Слышь, а такая жизнь была и в наше время. Захочешь рыпнуться — огребешь по хариусу. Захочешь жить в спокухе, то готовься, что об тебя будут вытирать ноги всякие уроды. Такая же ботва с колышками, так что этим ты нас не удивил, — проворчал Анатолий. — Походу это в природе человеческой заложено, либо кому-то хотелось, чтобы мы так думали.

Игорь только открыл рот, чтобы добавить что-то к словам Анатолия, как открылась дверь в помещение Гесдаря. Пахнуло жаром Сахары, немного песка пересыпалось через порог. Глаза горного тролля напоминали два стеклянных шарика, вывалянных в красном перце. Ноздри раздувались с такой силой, что окажись он чуть поближе, то с легкостью смог бы вдохнуть тяжелый стол, а заодно и сидящих на кроватях людей.

— Я же сказал, чтобы вы отдыхали! Какое из моих слов вам непонятно? Если услышу хоть один писк из своей комнаты, тогда я за себя не ручаюсь! Спать! Нам завтра предстоят великие дела! — прорычал чернокожий инструктор.

— Гесдарь, может расскажешь, что это за громила играл на стороне меркурианцев? Пришельцам из прошлого не лишним будет узнать о вашей связи, — усмехнулся Басор.

— О какой связи? Вы чё, гомики чтоли? — поднял брови Анатолий.

— Никакие мы не гномики, если ты не заметил наш рост. Братья мы. Одни из последних, кто родился от настоящей матери, а не создавался в лаборатории, как ваши тела, — хмуро бросил Гесдарь.

Люди молча смотрели на него.

— Всё равно ведь не отвяжетесь? — буркнул Гесдарь и, не дожидаясь ответа, сел на кровать к Басору. Умстера чуть не снесло на пол от присевшей туши.

Игорь с Анатолием превратились в огромные уши, готовые впитывать каждое слово.

— Да, с Игр выходит всего один победитель. Но вы видели сами, что каждой команде-победительнице дается шанс отпустить одного кандидата на свободу. Кусторим мог выбрать любого и тому списались бы набранные баллы, но он предпочел оставить всех в соревнованиях.

— Довольно необычным образом оставил, — вставил слово Басор, но Гесдарь только мазнул по нему недовольным взглядом, словно по мухе, что залетела в открытое окно и закружилась под потолком.

— Десять лет назад я был капитаном команды меркурианцев. У меня был шанс отпустить его из команды, но я выбрал другого, более слабого. Этого он и не смог мне простить. А я всего лишь выполнял указание правителя умстера Меркурия об усилении команды и… и ещё по одной причине, — Гесдарь замялся.

— Раз пошла такая пьянка, то режь последний огурец. Давай, лепи до конца — где накосячил? — поддержал Игорь.