Лю Цысинь - Эпоха сверхновой [litres]

Проехав мимо них, Дейви обернулся и увидел, что дети развернули транспарант.

«Герман, убирайся вон! У Френсис для нас новые игры!»

Какое-то время Дейви бесцельно колесил по столице. Жителей в федеральном округе Колумбия почти не осталось, поскольку многие дети в поисках работы перебрались в другие города с развитой промышленностью, так что, если не считать немногочисленных государственных служащих, город практически вымер. Времени уже было девять утра, однако Вашингтон еще не думал просыпаться. Улицы оставались молчаливыми и пустынными, как в разгар ночи, что только еще больше усилило впечатление, сложившееся у Дейви о городе: это была гробница. Он с любовью подумал о бурлящем жизнью Нью-Йорке. Оттуда он приехал, туда и вернется.

Дейви подумал о том, что «Линкольн» слишком бросается в глаза; столь роскошная машина его больше не устраивала. Остановившись на безлюдной набережной Потомака, он достал из багажника пистолет-пулемет «Миними», который ему когда-то дал Воан. Один взгляд сквозь полупрозрачный пластик магазина показал, что он почти полон. Подняв автомат, Дейви направил его на стоящий в нескольких метрах «Линкольн» и выпустил короткую очередь. Из дула вырвалась тройная вспышка, отдача опрокинула Дейви назад. Какое-то время он сидел на земле, уставившись на машину. Убедившись, что ничего не произошло, Дейви поднялся с земли, опираясь на автомат, и перевел переводчик огня на полностью автоматический огонь. Держа в трясущейся руке тяжелый «Миними», он выпустил по машине длинную очередь, раскатившуюся эхом над рекой, и снова упал на землю, не удержавшись на ногах. «Линкольн» по-прежнему стоял целый и невредимый. Дейви опять встал, в перепачканных джинсах, и полил машину длинной очередью, опустошая магазин. На этот раз раздался громкий хлопок, «Линкольн» вспыхнул, повалил черный дым.

– Ого-го! – радостно загоготал Дейви и побрел прочь, унося разряженный автомат.

Закончив обрабатывать ногти, Бинс взяла зеркальце и принялась выщипывать брови.

– Многим любопытно узнать, что это за кнопки, – сказал Воан, указывая на две кнопки на президентском столе. – В средствах массовой информации даже высказывались предположения, что они определяют судьбу государства, и президент, нажав одну из них, мгновенно свяжется со всеми странами – членами НАТО. Нажав другую, он объявит военную готовность, поднимет в небо стратегические бомбардировщики и откроет шахты ракет с ядерными боеголовками… и тому подобное.

Однако на самом деле одной кнопкой президент просил принести ему кофе, а другой предупреждал о том, что нужно убрать в кабинете. Общаясь с Воаном, Бинс обнаружила, что временами он стремится поговорить с ней. Госсекретарь оказался хорошим собеседником, хотя обсуждал он исключительно незначительные и несущественные темы, умело уклоняясь от серьезных проблем.

– Я знаю свои сильные стороны и не разделяю заблуждения окружающего мира относительно этих кнопок, – ответила она. – Я понимаю, что не могу похвастаться особым умом, но по крайней мере, в отличие от Дейви, у меня более практичный подход.

– Вы это очень мудро заметили, – кивнул Воан.

– Я скачу верхом на коне истории, но я не держу поводья. Он может нестись, куда пожелает. В отличие от Дейви, который схватил поводья и направил коня к пропасти.

– Опять же очень мудрое замечание, – снова кивнул Воан.

Отложив зеркальце, Бинс посмотрела на него.

– Вы умный. Вы способны творить историю. Однако бо́льшую часть лавров вы должны отдать мне.

– Без проблем, – согласился Воан. – У меня нет никакого желания увековечить свое имя в учебниках истории.

– Это я уже заметила, – игриво улыбнулась Бинс. – В противном случае вы уже были бы президентом. Но все-таки вы должны говорить мне что-нибудь, когда хотите творить историю, чтобы я могла обратиться к Конгрессу и прессе.

– Как раз сейчас я и собираюсь вам это сказать.

– Я вас внимательно слушаю, – снова улыбнулась Бинс, откладывая щипчики и принимаясь красить ногти лаком.

– Мир вступит в период жестокой борьбы за контроль. За перераспределение территорий и ресурсов. Возврата к модели мира эпохи взрослых не будет. Но одно не вызывает сомнений: если Америка хочет и дальше занимать то положение, которое занимала в Обыкновенную эпоху, она должна пробудить свои дремлющие силы!

– Совершенно верно! – воскликнула Бинс, потрясая кулаком. – Сила на нашей стороне!

– Значит, госпожа президент, вам известен источник силы Америки?

– Вы хотите сказать, это не авианосцы и космические корабли?

– Нет… – многозначительно покачал головой Воан. – Все это постороннее. Наша сила оформилась раньше, во время освоения Запада.

– О да! Эти ковбои такие красивые!

– На самом деле жизнь у них была далеко не такой романтичной, как в кино. На Диком Западе они постоянно сталкивались с голодом и болезнями, им угрожали пожары, нападения волчьих стай и индейцев. Верхом на коне, вооруженные одним револьвером, они с улыбкой ехали навстречу суровому, жестокому миру, чтобы выковать американское чудо, написать эпическую историю Америки, черпая силы из стремления захватить господство в этом новом мире. Именно рыцари Запада были истинными американцами, носителями истинного американского духа. Вот откуда происходит наша сила. Но где эти всадники теперь? Задолго до вспышки сверхновой наши отцы и матери спрятались в твердой скорлупе небоскребов, теша себя мыслью, что весь мир у них в кармане. После покупки Аляски и Гавайских островов они больше не захватывали новые территории, не мечтали о новых завоеваниях, но становились медлительными и ленивыми, отращивали толстые животы и шеи. Они становились бесчувственными, хрупкими и сентиментальными, их охватывала неудержимая дрожь при одном лишь упоминании о военных потерях, они непристойно скулили и суетились перед Белым домом. Позднее, когда новое поколение видело в окружающем мире лишь клочок туалетной бумаги, новыми символами Америки стали хиппи и панки. Сейчас наступила новая эпоха, дети потеряли путеводную нить и стремятся отключиться от окружающего, играя в полные насилия игры.

– Но каким образом можно пробудить силу Америки? – спросила Бинс.

– Нам нужна новая игра.

– Какая?

И тут Воан произнес слова, которые Бинс никогда прежде от него не слышала:

– Я не знаю.

– Нет! – воскликнула девочка-президент. – Вы знаете! Вы знаете всё! Вы должны мне сказать!

– Я над этим подумаю, но мне нужно время. Сейчас я уверен только в одном: новая игра станет самой творческой и опасной в истории – иначе быть не может; поэтому, надеюсь, вы не слишком удивитесь, узнав, в чем она заключается.