Бернар Вербер - Ее величество кошка [litres]

– Кажется, у меня есть решение.

Все смотрят на меня. Я произношу слово, выражающее суть моих философских исканий:

– ПЕРЕГОВОРЫ.

От любопытства Эсмеральда трясет ушами.

– С кем переговоры?

– С Тамерланом.

– Каким же это образом? – спрашивает Натали.

– Шампольон мог бы переводить, но у меня на уме другое. У крысиного царя есть «третий глаз», у меня тоже. Наши мозги могут общаться напрямую. Достаточно подключиться друг к другу, чтобы начать диалог и, кто знает, может, найти устраивающее всех решение.

– Ты хочешь переговариваться с тем, кто желает нашего полного уничтожения? – возмущается Эсмеральда.

– Заключать мир можно только с врагами, – возражаю я, раздраженная ее тупостью.

– Это лишь крыса, которую обуревает жажда уничтожить всё и всех. Увидев тебя, он тебя прикончит, а потом перебьет всех нас, – мяукает черная кошка. – Тебя не было при бойне на острове Сите, потому ты и воображаешь, что с ним можно вести диалог. Поверь, разговор с этой крысой невозможен.

Пифагор чешет себе задней лапой затылок, мысленно прикидывая все преимущества и недостатки моего предложения.

– Почему бы, собственно, и нет… – мяукает он.

Чувствую, наши друзья-люди в сомнении.

– Если вы на это пойдете, – говорит Шампольон, – я смогу помочь в организации встречи. Перелечу на берег и передам ваше предложение. Я летаю высоко, им до меня не допрыгнуть.

– Разве ты владеешь языком крыс?

– Я могу по-мышиному, и те и другие – грызуны, вряд ли их наречия так уж отличаются. К тому же я – мастер импровизации и адаптации.

Как я посмотрю, это пернатое создание приносит все больше пользы нашему маленькому сообществу. Впредь надо помнить о его таланте переводчика, а также о его даре летать, а значит, оставаться недосягаемым для тех, кто хочет помешать ему, находясь на земле.

Я не жду одобрения остальных.

– Не будем терять времени. Лети, Шампольон!

Какаду тут же взлетает и направляется к берегу, покрытому крысами.

– Наше мнение, получается, тебя не волнует? – возмущается желтоглазая черная кошка.

– Я сама принимаю решения и сама несу ответственность за последствия, какими бы они ни были. Чего тянуть?

Анжело кивает в знак безусловной поддержки действий своей матери. Ему не мешает быть поскромнее. Пожалуй, следует ему объяснить, что скромность – очень эффективный способ доведения информации до адресата.

– Ты хоть представляешь, с кем тебе предстоит иметь дело? – никак не уймется Эсмеральда.

Стану я повторять одно и то же! Основная проблема с теми, кто глупее нас, состоит в том, что они не умеют слушать и заставляют нас терять время на объяснение очевидного.

Раньше я симпатизировала этой певице, но теперь понимаю, какое это отсталое создание. Судя по ее реакции, ее одолевают давние страхи, не позволяющие ей стать современной динамичной кошкой.

Бедная моя Эсмеральда, твое счастье, что королева – я, а не ты. Ты ничего не предлагаешь, а только и делаешь, что критикуешь мои предложения. При таком складе ума ни за что не одержать решающих побед.

Я больше не утруждаю себя тем, чтобы ее уговаривать, и опять смотрю в бинокль. Вижу какаду, описывающего на метровой высоте круги над местом, где вроде бы маячит белый силуэт.

Наверное, у них идет беседа.

Это продолжается несколько минут, после чего птица стремительно летит обратно. Сев на ограду, какаду чистит перышки.

– Что он сказал?

– Сначала он отвергал мое посредничество. Я сказал, что среди нас есть кошки с «третьим глазом», и потому возможен прямой и полностью прозрачный мысленный диалог. Этого оказалось мало, тогда я подыскал другие доводы.

Великолепно, Шампольон!

– Какие доводы? – спрашивает Эсмеральда, скептически настроенная в отношении попугая и его ослепительных успехов.

Вместо какаду отвечаю я:

– Главное, что теперь есть возможность все утрясти.

– Осталось подобрать нейтральное и безопасное место встречи, – говорит Пифагор.

Но какаду еще не все рассказал.

– На полпути между островом и берегом, в высокой траве посреди реки, я видел брошенную лодку. Она достаточно широкая, чтобы устроить в ней встречу кошки и крысы.

Эсмеральда с недовольным видом мотает головой. Шампольон вопросительно топорщит хохолок, Натали и Роман тоже выражают сомнение. Мы смотрим туда, куда указывает кончиком клюва попугай.

– Что ж, придется идти, – вздыхает Пифагор. – Не зря же у меня «третий глаз».

– Нет, я! У меня он тоже есть!

– Почему ты, а не я? – не уступает мне Пифагор.

– Потому что я самка. А это значит, что я проявлю больше гибкости в любой психологической дуэли. И вообще, разве не я предложила устроить эту встречу?

Неужели надо объяснять настолько очевидные вещи? Мне не хочется напоминать ему о предсказуемости представителей его пола и об их управляемости.

– Ты не боишься, что он тебя убьет? – спрашивает Эсмеральда.

– Страх все только портит. И вообще, я по натуре любопытна, а не боязлива.

На морде моего сына читается восхищение. Наверное, он говорит себе, что его мать – героиня современности. Это укрепляет мою решимость.

– Что ж, – сдается Пифагор, – ступай.

Как будто мне требуется его разрешение.

Натали, похоже, тоже за меня тревожится.

– Теперь все в твоих лапах, Бастет. Постарайся облегчить наше положение.

Я готова спуститься вниз. Пифагор кладет лапу мне на плечо.

– Подожди, Бастет. Оставь ЭОАЗР здесь. Кто знает, что произойдет там, в лодке…

– Ты шутишь? Тамерлан ни за что не догадается, что висит у меня на шее. Он решит, что это простая подвеска на ошейнике.

– Ты правда не хочешь это снять? – не отстает он.

Я понимаю, он с самого начала мечтал носить все человеческие знания на своей собственной шее. Хочет властвовать вместо меня!

Моя мать всегда говорила: «У беды два источника: скука и зависть. Скука не приемлет действия и риска. Зависть можно преодолеть только равнодушием». Значит, в его же интересах, чтобы я убедила его проявить равнодушие и позволить мне рискнуть.

Пифагор должен признать очевидное: я более шустрая, мои идеи оригинальнее, чем у него, я свободна. Что касается ЭОАЗР, то я единственная официальная хранительница флешки, и у меня нет ни малейшего желания с кем-то делиться этой честью или кому-то ее уступать.

Но мне все равно требуется привести довод, который не заденет его мужское достоинство.

– Когда она висит у меня на шее, я чувствую себя увереннее, кажется, она придает мне сил и приносит удачу. Это мой талисман.

– Но послушай… – мяукает он.

– К тому же этого требует простая осторожность. Если во время наших переговоров остров подвергнется нападению и вас окружат, я смогу сбежать и сберечь эту драгоценность.