Владимир Хлумов - Прелесть [повесть о Новом человеке]

Кто он? Откуда и куда он мчится? Он мчится ниоткуда и в никуда, сам себе отвечает Андрей. Но чу, внезапно всадник остановился, лошадь фыркнула невесомым паром, и он узнал Катерину.

— Я вижу Катю, — признался Андрей.

— Да, я знаю, я вызвал ее из далека. Здесь в Пустоте, ей не укрыться за красивыми словами. Она кого-нибудь напоминает тебе?

— Никогда не встречал таких женщин, — честно признался Андрей.

— Нет, я имею ввиду, не женщин, а какое-нибудь насекомое или животное. Впрочем, насекомое вряд ли. Такой бюст скорее наводит на мысль о млекопитающем… Хотя, если взглянуть с большим увеличением на грудь бабочки-капустницы… Ты не находишь, что ее роскошный загар, который она еженедельно обновляет под светом ультрафиолетовой лампы, вполне позволяет приписать ее, как выразился бы Набоков, к семейству Postnimfamanius. Конечно, о загаре Андрей ни говорил ни слова, и у него буквально перехватило дух от прозорливости Учителя.

— Но почему она не растворилась в Пустоте?

— Она просто очень далеко, и от этого выглядит как женщина на белом коне. Прибавь увеличение. Теперь вы будете вместе, вы одно Ничто!

Казалось, он выжал все, что можно было из своего микроскопа и ужаснулся. Нет, Катерина не распалась, как и все прочие, на мелкие насекомообразные части, она сама превратилась в двух сцепившихся навозных мух с синими перламутровыми брюшками. Мухи застыли, и только хоботок наездника слегка подрагивал. Потом он поднапрягся еще, и увидел как Пустота, кстати, увеличение на нее никак не действовало, подобно черной жидкости стала обволакивать Катерину. И та приблизилась к нему так, как будто Андрей давно уже покинул Воробьевы горы и снова попал на Воропаевский спуск. Или он здесь давно? Андрей не мог понять, он только сильнее сжимал рукой микроскоп, в нем оказалось килограмма три, и он боялся выронить его из рук. Когда Катя уже подошла, или он подошел на расстояние вытянутой руки, она перестала растворяться. Верхнее насекомое, из которых она состояла, выпустило огромное трубчатое жало в направлении Андрея.

Он поднял оптическое устройство над головой и потерял сознание.

«Микроскопу кранты, где взял?»

Послышался голос Вениамина Семеновича.

— На факультете, — промычал Андрей, еще никак не понимая что с ним произошло.

— Ну ты брат даешь! Зачем девушку напугал? И это опять на глаза напялил. Воропаев, повертел очками и сунул их навсегда в свой карман.

Андрей, словно заблудившаяся русская подводная лодка, всплывал на поверхность прямо под бортом американского авианосца.

— Господин студент, ты же ее утром спас, а вечером решил погубить?

Андрей огляделся вокруг. Все было в тумане, только вдали мигал синий фонарь. Потом проступило Садовое Кольцо и Воропаевский жигуленок с синим фонарем на крыше.

— Или кто надоумил? — не отставал Вениамин Семенович, — Ох, знал бы кто, голову бы свернул.

— А где Катерина? — спросил Андрей.

— Домой побежала в слезах. Дурак ты, разве ж так за девушками ухаживают?

И чего вообще ты тут делаешь, ты же поехал домой.

— Нет, я был в университете… — мямлил Андрей. — Потом… черт, я же из себя не вышел.

— То то и оно, что вышел и нескоро уже как вернешься. Эх, раз уж я тебя на Ленинском чуть не задавил, то опять отвезу, но учти, последний раз, и то только потому, что тебя дома давно ждут.

— Кто? — испугался Андрей.

— Узнаешь вскоре.

По дороге все-таки заехали на факультет, и Андрей забежал в компьютерный класс. Большего всего он боялся, что останется открытой страничка Учителя, но на экране только светилось: Connection closed by foreign host.

Он закрыл свой логин, и под конвоем Воропаева был доставлен в общежитие.

Когда он зашел в свою келью (Воропаев чуть поотстал в прихожей), из темноты послышалось: «Умка!», и он почувствовал на плечах материнские руки. Сзади раздался не менее эмоциональный звук — это Вениамин Семенович переваривал услышанное, а потом дверь захлопнулась и они остались вдвоем.

— Мама!? — как тогда на Ленинском проспекте вскрикнул Андрей и заплакал.

— Сынок, как же так… — только и сказала мать, не имея сил оторваться от сына.

Они стояли так несколько минут, и оба плакали.

Потом как то пятясь, мать отошла вглубь к столу, и, разводя руками, пригласила Андрея:

— Я пока тут тебе щей готовила, их кто-то украл с общей кухни. Вот поешь хоть второе, стояла уж не отходила.

— Я не голоден, — сглатывая слезы отказался Андрей и добавил, — Мама мне плохо.

Нет, меня не проведешь, спорил с кем-то Воропаев. Ему припомнилась старая инструкция для следователей НКВД, найденная в архиве на Лубянке. Ее нашли в целую стопку, перевязанную полуистлевшей бечевкой.

Стопка долго стояла в коридоре, и сотрудники пятого управления часто спотыкались об нее, пока она не развалилась. Воропаев взял одну тетрадку с фиолетовым штемпельным грифом ДСП, сдул пыль и развернул наудачу. Речь шла о неком театрализованном методе «доводки» преступника перед арестом. Даже название было специальное — «Система Станиславского». Заподозренный и выявленный враг должен созреть. Этим значительно облегчалась заключительная стадия следствия и чистосердечного признания. Преступника монотонно и последовательно нервировали грубой слежкой (буквально наступая на пятки), случайными звонками в половине третьего ночи («ах, извините, это не общество защиты здорового социалистического сна?»), туманными намеками («ну ты старый хрен, куда спрятал керенки?») и невероятными совпадениями (например, одновременным приездом дальних родственников из Киева и Улан-Удэ).

Человек постепенно начинал ощущать какое-то жизненное неудобство, как будто его линия судьбы постоянно контролируется и подправляется кем-то со стороны, потом впадает в беспокойство, переходящее в беспричинную панику. Вот Здесь-то его и надо брать. Уж ни этой ли инструкцией пользовались Ильф и Петров, когда описывали, как Остап Бендер готовился к решительному штурму подпольного миллионера?

Помнится, тогда они с коллегами посмеялись, а вот теперь Воропаеву было не до смеха.

После того, как мать Андрея назвала сына Умкой, он сам себя почувствовал под системой Станиславского. События последних дней вдруг превратились в странную невозможную цепь невероятных совпадений, цепь, кованную не им, а кем-то всезнающим и всесильным.

Да взять хотя бы их встречу! Каким образом он в огромном миллионном городе, где большая часть людей никогда не встречаются друг с другом, нашел этого бедного студента? А уж все остальное, просто уму не постижимо. Да нет, не может быть, протестовало материалистическое образование Воропаева. Прав доктор, надо отдохнуть или хотя бы выспаться. Он полез за сигаретами и обнаружил пустую пачку.