Сергей Синякин - Книга о странных вещах [сборник]

Участковые повздыхали немного, сняли ремни и поймали львенка за лапы. Так и повели хулигана в райотдел на растяжках, оставив неудачливого укротителя его родителям, жаждущим начать запоздалое воспитание сына.

Дальше эта история для льва закончилась хорошо, он в зоопарк вернулся. Директор его лично забрал. А все потому, что рабочих, продавших львенка, отправили полным составом в вытрезвитель. Так этот киднеппинг и закончился.

Участковые гордились — не каждый день удается арестовать самого настоящего льва. Пусть даже еще несовершеннолетнего.

А на участкового инспектора Толкачева эта история такое неизгладимое впечатление произвела, что стал он начальником инспекции по делам несовершеннолетних. И лишь через некоторое время понял, что несовершеннолетние правонарушители — это тебе не глупые львята, это молодые хищные волки, а в самом крайнем случае — настоящие шакалы.

Зима.

Один милицейский начальник собрал подчиненных, оглядел их грозным начальническим оком и спросил:

— У кого надето нижнее белье? Честно признайтесь, кто в кальсонах?

Оказалось, что в кальсонах никто не ходит. У всех под форменными брюками спортивное трико.

— Ну вот, — разочарованно говорит начальник. — Никто не готов к несению службы!

И я представляю, как по улице движутся милиционеры в сапогах и белых кальсонах, и при этом в зимних шапках и полушубках.

А что? Красивое зрелище!

В частном секторе украли коз. Преступника удачно задержали, а коз пригнали к райотделу Дзержинского района. А материал получил на исполнение инспектор уголовного розыска Владимир Подгорский.

Товарищи ему сочувствуют.

— Плохо твое дело, Вова! Зря ты за коз расписался!

— Как же? — удивляется тот. — Вещественные доказательства ведь!

— А вот оставишь ты их на ночь, — прорицают товарищи. — А они за ночь разбегутся. А сколько в районе любителей халявного шашлыка!

Подгорский задумался. Шашлык он и сам любил, потому понимал, что товарищи правы, — много найдется любителей до бесплатной козлятины. А потому, подумав немного, загнал всех коз в рабочий кабинет и, успокоенный, ушел домой.

Но арестованные козы беспокойными оказались. Всю ночь они тревожно блеяли в кабинете, который разительно отличался от привычного им сарая, не давали спокойно спать дежурной смене, а главное — козы ведь не только едят и пьют. Ну, вы понимаете?

Утром приехал начальник отдела, тревожно повел носом и спросил:

— Что это?

— Козы! — злобно и устало сказал дежурный. — Инспектор Подгорский, мать его, в кабинет свой их загнал на ночь.

— Открыть! — скомандовал начальник.

Ох, зря они это сделали! Запах тут же распространился на все здание, а арестованные козы с жалобным блеянием — голодные ведь! — кинулись к начальнику райотдела как к родному и принялись жевать его китель.

Что сказал начальник Подгорскому, никто не услышал.

Сам Подгорский, выметая блестящие козьи орешки, которыми был усеян весь пол, негромко бурчал:

— Ну, пусть дурак! Пусть — идиот! Зато деньги за этих шалав платить не придется!

Участковый Дзержинского райотдела Ильин был в оперативной группе, потому его ночью и послали на промзону, где бдительными и страдающими от бессонницы гражданами был обнаружен покойник. Опергруппа там уже отработала, и покойника надо было отвезти в морг.

— А машина? — спросил участковый.

— Не маленький, — раздраженно сказал дежурный. — Сам найдешь!

Ага! В три часа ночи!

Побегал Ильин немного и уже под утро остановил автобус, который из парка шел в пригородный Городищенский район по маршруту № 111. Остановил он его именем закона, но водитель согласился довезти его только до ближайшей трамвайной остановки. Посадил Ильин покойника на заднее сиденье, благо тот еще не окоченел, сам сел рядом, и так они в обнимку доехали до остановки. На остановке Ильин посадил покойника на скамейку. А сам снова засуетился — машину начал ловить.

А время уже было народу на работу идти.

Ильин на обочине суетится, покойник смирно сидит, никого не трогает.

Тут подсаживается к нему наглый спортивного вида парень, шлепает по плечу:

— Мужик! Дай закурить!

По известной причине сидящий молчит, не может сказать, что он некурящий, и вообще предупредить соседа, что один грамм никотина убивает лошадь.

— Ну ты че, козел! — говорит парень. — Дай закурить!

Покойник, как ему и полагается, на оскорбления не реагирует.

А паренек заводится, он с бодуна, у него трубы горят, ему бы пару затяжек сделать.

— Ты борзой, что ли? — начинает вскипать он. — Русского языка не понимаешь?

Как в воду глядел. Его собеседник уже ни одного языка не понимал, с таким же успехом к нему сейчас можно было обращаться на японском или, скажем, санскрите. Но его собеседник этого не знал.

Вскипел он гневом и двинул покойничку в ухо. Тот и упал со скамейки.

Паренек наклонился — мать честная! Бли-ин! Вроде и несильно приложился, а мужичок — того-с, не дышит!

А тут и Ильин подошел.

При виде милиционера из хлопца вся наглость испарилась, сел он, плечи опустил и спрашивает обреченно:

— Много мне за него дадут?

— А ты его что, продавать собираешься? — удивился Ильин.

Ну когда, значит, недоразумение выяснилось, это надо было посмотреть — человек словно заново на свет родился. Вновь спортивную осанку обрел, блеск живой в глазах появился. Нет, ребята, это надо было видеть! А уж когда ему еще и сигарету дали!

Вот и выходит — мало человеку нужно для счастья. Сигарету, доброго дядю милиционера и сознание того, что ты никого не убил и, следовательно, можешь смело ехать домой, хорошо осознав, что за сладкое слово — свобода!

День был субботний, но на работу мы все-таки пришли. Положено было на работу по субботам являться. Начальство всегда считало, что у нас ненормированный рабочий день и, по его мнению, это означало, что на нас можно было ездить ежедневно, круглосуточно и круглый год. В начале восьмидесятых годов милиционер по своему бесправному положению был где-то между ишаком и ездовой собакой лайкой, работу от него требовали, а взамен ничего не давали. Впрочем, совсем немаловажным фактором было, что мы работали за идею. Это было главным, работа нам нравилась, но ничто человеческое нам не было чуждо.

Была зима, соответственно, на улице стоял мороз, делать ничего не хотелось. Понятное дело, Новый год только что прошел. Или начался?

Мы сидели в одном из кабинетов ОБХСС. Денег не было, а желание пообщаться в неформальной обстановке, напротив, присутствовало.

И в это время в наш кабинет вошел ревизор Владимир Андреевич Беляев. Он для нас ревизии проводил на разных предприятиях. Тогда ему было за шестьдесят, но он был бодр, весел и всегда плотоядно поглядывал на женщин. Особенно если они были красивы и стройны. Сам Беляев стройностью фигуры не отличался, у него было полное доброе лицо чревоугодника, полные чувственные губы в сочетании с очками давали комический результат. Пушок седых волос обрамлял его умную голову.