Сергей Синякин - Книга о странных вещах [сборник]

Они в тысячный раз свернули за очередной угол.

Жора остановился.

— Оп-па! — сказал он. — Приплыли!

Навстречу им двигалось рослое мускулистое существо, которое можно было назвать человеком, если бы не грустно-глуповатая бычья голова с длинными прямыми рогами. В нос существа было продето кольцо. Рука существа сжимала суковатую дубину, сработанную из небольшого дубка. Ростом это существо почти не уступало вчерашнему циклопу, но значительно шире в плечах, а сверкающие медные доспехи, вычищенные до блеска, даже в сумрачном лабиринте отбрасывали многочисленные солнечные зайчики, отчего казалось, что существо это окружено волшебным сиянием. При каждом шаге земля под существом заметно вздрагивала.

— Ой-ой-ой, — сказал Илья Константинович.

— Bay! — радостно возопил человек-бык.

— Жаль, Константиныч, даже попрощаться не успеем. Хороший ты был мужик, я тебя всегда за брата считал…

Договорить Жора не успел.

Человек-бык, напряженно вслушивавшийся в чужой разговор, с легким южным акцентом спросил:

— Русские?

— Русские, русские, — вздохнул Илья Константинович. — Дальше-то что?

— Стрелять не будете? — поинтересовался человек-бык. — Кия орать не будете? Ногами махать? А то были здесь на прошлой неделе… мастера рукопашного боя!

— Нет у нас такой привычки, — проворчал Жора. — Сам-то кто будешь?

Человек-бык грузно плюхнулся на землю, увесисто похлопал ладонью рядом с собой, и это было предложение, от которого не отказываются.

Человека-быка звали Минотавром.

— Как же тебя угораздило? — добрея на глазах и обретая уверенность в себе, спросил Хилькевич.

Морда у человека-быка была глуповатая, но в меру. Все портили только карие налитые кровью глаза. И дышал он с присвистом, подергивая рыжими ушами, словно отгонял мух.

— Долго рассказывать, — вздохнул он. — Сам понимаешь, блуд до добра не доводит. Так всегда и бывает — родителям удовольствие, а дети мучаются. Сказали, опасен ты для общества. А ведь я теленком ласковым был. Веришь, иной раз травинку жую, а сам плачу — так мне ее жалко. А они мне каждый год девственниц. Да на кой они мне, я ведь существо травоядное, хочешь — зубы покажу. У меня ведь и клыков нет!

— Видели мы тут двоих, — сказал Жора. — До пояса — мужик с бабой, а ниже — чистые лошади. Не твоя работа?

— Так это мудрый Хирон с очередной самкой, — сказал Минотавр. — Брачный период у него, вот и приходит в Лабиринт, чтобы укрыться от нескромных глаз. Сюда ведь не особо заглядывают, боятся, — с видимой гордостью добавил человек-бык.

— Да, здесь у тебя не особо людно, — согласился Жора. — Кроме этого твоего Хирона мы еще одноглазого козла встретили с рогом на носу. И слепец какой-то ошивается, подозрительной наружности.

— Ну, одноглазый — это Полифем, — сразу определил Минотавр. — Как ему хитроумный Улисс глаз выколол, так он в Лабиринт и перебрался. Здесь безопаснее. Да и девственниц я ему отдаю, он их в пещеру уводит в центре Лабиринта. А Слепца вы давно видели?

— Вчера вечером, — вмешался в разговор Илья Константинович и показал рукой. — Туда шел.

— Спасибо, что предупредили, — сказал Минотавр. — Он ведь только с виду безобидный, а так — самый опасный обитатель Лабиринта. Пэкмен настоящий. Раньше у нас с народом погуще было, и телки приличные встречались, пока Слепец не объявился. Гомер ему имя.

Хилькевич вдруг вспомнил, что он со вчерашнего дня ничего не ел.

— А как у вас здесь? — он выразительно щелкнул себя по кадыку.

— Немного в пифосе есть, — застенчиво сказал Минотавр.

Он встал, огляделся и поманил путешественников за собой.

— Только осторожнее, — конфузливо предупредил он. — Я тут ловушек нарыл, поглядывайте, чтобы в них не попасть.

— А харчишься ты где? — Жора был неутомим в расспросах.

Минотавр неопределенно махнул рукой.

— Люди добрые помогают, — сказал он.

— Это как? — Жора старался поспеть за широко шагающим человеком-быком.

— Как-как, — Минотавр вздохнул. — Обыкновенно. Встретишь доброго человека с припасами, припасы отберешь, а добрый человек пусть налегке путешествует.

Илья Константинович признанию не очень-то удивился. В Лабиринте жить… Нет, выть, конечно, приходится по-своему, а вот действовать — по волчьим законам: пришел, увидел, отобрал.

— Русскому-то где обучился? — поинтересовался он.

Минотавр пожал мощными плечами.

— Разный народ в Лабиринт заходит, — неопределенно сказал он. — У одного ухватишь, у другого… Я и по-английски могу!

Закоулок у Минотавра оказался небольшим, но уютным. От остального Лабиринта закоулок был отгорожен глубокой ямой. Жора бросил туда камушек, но звука не услышал.

— Там Лета внизу, — объяснил Минотавр. — Что хочешь кидай, а звука не услышишь. Один раз Слепец не уберегся, так его четыре луны никто видел. Не знаю, как он оттуда и выбрался.

В обиталище выяснилось, что Минотавр поскромничал. Или путников в Лабиринте было больше, чем наши россияне встретили, или Минотавр места знал, но выпить и закусить нашлось более чем достаточно.

— Вы только внимательнее будьте, — с добродушным смешком посоветовал Минотавр. — Иногда гарпии наведываются. У них здесь гнезд полно.

— Напасть могут? — с тревогой поинтересовался Илья Константинович.

— Напасть не напасть, — с расстановкой отозвался человек-бык, — а нагадят из вредности.

— И ведь не искупаешься нигде, — подхватил Жора.

Вино развязывает язык. Тот, кто в это не верит, может проделать простой эксперимент — сесть с приятелем на веранде, поставить на стол десятилитровый кувшин с хорошо выдержанным вином, а потом попробуйте определить, после какого стакана разговор пойдет оживленней и живописней. Многие без вина двух слов связать не могут, а выпьют пару стаканов — Демосфены! Цицероны! Не зря же даже римляне отмечали, что истина в вине. А они от греков недалеко ушли, можно сказать, из одного пифоса разливали.

Минотавр оказался словоохотливым. Если не приглядываться, мужик как мужик, в бабах и выпивке толк понимал, мордобоя тоже не чурался и даже с удовольствием рассказывал, как вздул толпу греков, затеявших совершить подвиг наподобие гераклового.

— Слушай, — сказал Жора. — Ты только не злись, я все понимаю, но ведь женщины… они, брат, твоего личика не пугаются?

Оказалось — не пугаются. Некоторых это особенно возбуждало. А для особо привередливых и разборчивых человек-бык просто шлем не снимал.

— Американок это даже возбуждает, — сказал Минотавр.

— Что, они тоже в Лабиринт забегают? — поинтересовался Хилькевич.

— Зачем забегают? — удивился Минотавр. — Я иногда выхожу. Оно ведь надоедает в одних стенах сидеть!

— Оба-на, — радостно сказал Жора. — Так ты и выход знаешь?