Дмитрий Самохин - Сад зеркал [сборник litres]

Что мною движет? Я не знаю. Ветер. Вода. Какая разница? Если судьба окунает тебя мордой в грязь – ныряй поглубже: как знать, что найдется на дне.

Убивать вампиров я больше не могу – ну и ладно. Куда больше мне хочется возглавить их. И я сумею: раз кровь вампира превратила меня в одного из них, то хранилище души Вышней должно… Я правильно рассуждаю?

Один за другим, давясь, захлебываясь горькой слюной, я проглатываю её глаза – вместилище души вампирьей хозяйки. Древо милосердное, какая гадость!

Вокруг меня – два десятка обалдевших вампиров. Молодые, старые, дряхлые, тощие, жирные – всякие. Они пялятся на меня, разинув пасти, и длинные клыки делают их бледные лица похожими на морды рыбы-ведьмы.

Уверившись, что проглоченное не ломится наружу, я обвожу взглядом сборище. Сборище тихо, но отчетливо ворчит. Вот сейчас бросятся на меня и разорвут на сотню маленьких ящеров, чтоб неповадно было жрать всякую дрянь.

Нет уж. Не для того я сюда притащился. Я злобно скалюсь, и стоящие поближе вампиры слегка отшатываются. Привыкай, новая Семья. Что тебе еще остается-то?

– Готовы ли вы склониться передо мной и принять меня своим хозяином?

Они колеблются – и это самые долгие мгновения моей жизни.

Кажется, будто внутри всё переворачивается, и что- то давно отринутое и забытое цепляется за меня тонкими бессильными коготками. Яркими мазками проносятся воспоминания из древ-ней жизни: голоса со-родичей и плеск рассекаемой хвостами воды, смех Дар-Тэи и стук ракушек на её поясе, запах свежей листвы и вкус печеной рыбы в листьях ульмы, прикосновение прохладной перепончатой руки к моей щеке, добрый взгляд желтых глаз Адитии и чувство близости Древа, не знакомое ни людям, ни оркам, ни вампирам.

А потом, еще дальше, едва различимо – широкая складчатая морда, блеск слёз в глубоко сидящих глазках и шёпот: «Не умирай, Хвостатый, только не умирай…»

Миг – и всё это исчезает. Я снова один – такой, каким стал за последние пять лет и ещё за несколько лун – оркоподобный ящер с очешуенной жаждой крови.

А стоящие передо мной вампиры один за другим опускают глаза, и по рядам их почтительным вздохом проносится единственное слово:

– Вышний!

Карты пришли отвратительные. На руках двойка, тройка, валет, туз и все разной масти. И на столе полный разброд, ни одной комбинации. Впору поднимать белый флаг и принимать абордажную команду. Не везет мне сегодня, подбрось да выбрось. Три часа сплошного невезения. Игровой бюджет на вечер полностью освоен, в кармане свистит ветер, и очень хочется выпить. За этим не заржавеет. Я взял стакан, поболтал виски и сделал глоток, окинув внимательным взглядом партнеров по игре.

Ник Красавчег с безмятежным видом дымит сигарой и поглаживает пальцем верхнюю карту своей раздачи.

Цер Хаос напряженно вглядывается в свои карты, стараясь спрятать их от остальных. Судя по всему, в этой раздаче ему не везет, как и мне. Можно посочувствовать.

Серега Паровоз прямо-таки светится от счастья, разве что из ушей пар не пускает. Его потому и прозвали Паровозом, что умеет напустить туману на очевидные вещи. С Серегой хорошо в баню ходить. Он любую парилку в турецкую превращает. Да и за карточным столом не соскучишься. Когда он нервничает, то начинает пускать пар изо всех естественных отверстий. То пыхтит как чайник, то паровозом заходится.

Дима Стекляшка сегодня трезв как стеклышко. Мы редко берем его играть в покер. За игровым столом дело почти никогда не обходится без бутылки отборного виски, а Стекляшке пить нельзя. Он, когда напивается, становится прозрачным, тут же шустрит по чужим картам, мухлюет отчаянно, в общем, ведет себя полностью непотребно. Так что мы ввели правило: хочешь играть – ни капли спиртного, даже если все вокруг радуются жизни. Вот он и сидит, бедолага, дуется на весь мир отчаянно, но игровой стол не покидает. Покер – его вторая страсть после виски. Сейчас Стекляшка серьезен, собран и суров. Он держит карты на столе, изредка заглядывает в них, оттопыривая уголки карт так, чтобы никто не увидел, что у него припрятано.

Банкует сегодня Ванька Бедуин. Он гладко выбрит, сияет словно начищенный пятак и раздает карты так, словно милость неземную оказывает.

Наша компания являет собой отличное зрелище. Собираемся мы редко, но метко. Только у нас за одним игровым столом могут сойтись в сражении шериф, контрабандист, преподобный, библиотекарь, пьяница и похоронных дел мастер.

Серега Паровоз держит бюро ритуальных услуг и в обычное время всегда собран, деловит, прилично одет и гладко выбрит. Только оказавшись с нами за одним столом, расслабляется по полной.

Первым пасанул Ник Красавчег. За ним последовали остальные, последним оказался я. Настала пора вскрываться.

– Пара тузов, – перевернул свои карты Красавчег.

– Две двойки, – заявил Серега Паровоз.

– Ничего хорошего, – ответил Дима Стекляшка.

– Пусто, – отозвался я.

Ник сграбастал весь банк, довольно улыбнулся и потер руки.

– Ну, что сыграем еще по маленькой?

– Подбрось да выбрось, в карманах пусто, так что я воздержусь.

Я допил виски и погасил сигару. Пожалуй, с развлечениями на сегодня хватит, да и время уже позднее.

– Я тоже пас. У меня еще дел по горло. Надо проверить, все ли готово для завтрашних похорон.

– Избавь нас от подробностей, – потребовал Цер Хаос, подсчитывая скудный выигрыш.

Дима Стекляшка потянулся за бутылкой. Раз игра закончилась, то можно и горло промочить. Что он и собирался сделать. Налив себе стакан виски, он выпил залпом и тут же наполнил снова.

– Тогда, значит, расходимся. В следующий раз встречаемся в начале месяца. Я всех обзвоню, – пообещал Ник, рассовывая деньги по карманам.

Стекляшка уже начал мерцать, добирает кондицию, скоро совсем прозрачным станет.

Цер Хаос поднялся из-за стола, попрощался с парнями и отправился на выход. Из всей компании он да Кра- савчег в плюсе остались, остальным пришлось попрощаться со своими денюшками.

Я тоже собрался уходить, когда заметил, что с Серегой что-то не то. Паровоз выпучил глаза, часто-часто задышал, словно ему воздуха не хватает, схватился руками за ворот рубашки да рванул со всей силы. Пуговицы полетели на стол. Серега пытался вздохнуть, но у него ничего не получалось. Он покраснел, налился, словно спелый помидор. Я вскочил из-за стола, бросился ему на помощь, нажав тревожную кнопку. Может, мужик чем-то подавился, надо спасать человека. Но я не успел. Серега шумно выдохнул, и дыхание вернулось к нему.