Дмитрий Самохин - Сад зеркал [сборник litres]

– Погода отвратительная для утренних гостей. Не находите? – учтиво поинтересовался Ник Красавчег.

Тетушка Бумбуль залилась краской и выдавила из себя пухлую улыбку.

– А я не в гости. Я по делу. К преподобному мне надо.

– Ник, все в порядке. Проводи гостью в кабинет. Я через минуту буду, – попросил я.

А то с Красавчега станется, заболтает женщину до полусмерти да за дверь выставит. У него сегодня явно не радужное настроение. Вон даже не кривляется, лицо каменное – страшное.

– Будет исполнено, преподобный, – язвительно отозвался Красавчег.

Я вернулся к себе, облачился в костюм и направился в кабинет. Лучше не оставлять их надолго вместе. Кра- савчег еще после вчерашнего не отошел. Как бы он чего не учудил. Он ведь может.

Виктория Бумбуль, вдова владельца парфюмерного салона «Все цветы счастья», выглядела неважно, но старалась бодриться. Получалось у нее плохо, она догадывалась и поэтому сильнее смущалась.

– Что случилось? – сочувственно спросил я, переступив порог кабинета.

Увы, я думал не о гостье, а о том, что в ящике стола есть свежая бутылка минералки, которая пришлась бы сейчас очень кстати.

– Моя Джози пропала, – выпалила Виктория и всхлипнула.

Только не слезы. Только не сейчас. И так в голове поминальный колокол бьет. Да к тому же Ник терпеть не может женские истерики. У него на них аллергия. Если вовремя не предотвратить слезоизлияния, то может случиться взрыв.

– Не хотите ли чаю с рогаликами? – любезно предложил я.

Тетушка Бумбуль забыла, что хотела сказать, подняла на меня мокрые глаза и потрясла головой, словно собирая мысли воедино.

– Не отказалась бы.

– Ник, не сделаешь ли нам чаю? – попросил я.

Красавчег грозно поднялся из кресла и вышел из кабинета с обиженным видом.

– Рассказывайте, – предложил я. – Что у вас произошло?

– Моя племянница, может, помните, она совсем недавно в Большом Истоке. Вчера она отправилась на вечеринку к подружке Рите с Якорной и не вернулась. Я себе места не нахожу. Не могу ни спать, ни есть, правда, от ваших рогаликов не откажусь. Они у вас просто пальчики оближешь.

Дверь в кабинет открылась, и вошел Красавчег с подносом. У него был вид оскорбленной невинности. Шериф грохнул поднос передо мной на стол, плюхнулся в свое кресло и закинул ногу на ногу.

– А вы не думали, что ваша Джози просто осталась на ночь у подруги?

– Да нет, преподобный, на нее не похоже. Она у меня…

– Она у вас юная девушка, которая любит мальчиков, покутить и вырваться из-под вашей опеки, – сурово заявил Красавчег. – Что вы от нас-то хотите?

Тетушка Бумбуль насупилась обиженно и сказала:

– Я звонила Рите с Якорной, моя Джози ушла вчера от нее. А домой не вернулась. Я боюсь, преподобный.

– С этого и надо было начинать, – рявкнул Красавчег. – Отправляйтесь в участок и напишите заявление. Мы скоро приедем и во всем разберемся.

– Но как же Джози? Она у меня милая скромная девушка. И не стала бы ночевать вне дома, чтобы не огорчать тетушку.

– Мы во всем разберемся, теперь вы в надежных руках, – заверил женщину Ник.

Но тетушка Бумбуль не поверила.

Она уже стояла на пороге, когда Красавчега осенило:

– А может, ваша Джози по работе в командировку какую уехала? На Большую землю. А вас предупредить забыла. Кем она у вас работает?

– Так в бюро ритуальных услуг у Сергея Паровоза. Косметолог она.

Ник обменялся со мной многозначительными взглядами. Кажется, картинка потихоньку начинала проясняться.

Бюро ритуальных услуг, где до недавнего времени всем заправлял Сергей Паровоз, находилось на улице Непокоренных, что на другом конце Большого Истока. Попрощавшись с тетушкой Бумбуль, мы тотчас отправились по адресу, чтобы попытаться связать ниточки воедино. Решили воспользоваться колесами, погода нынче нелетная. Небо хмурится, не предвещает ничего хорошего, да и поговорить есть о чем.

– Скажи, у тебя хоть какие-то мысли есть? – спросил Ник, ловко управляясь с рулем моего красного Бьюика Роадмастера 1954 года выпуска. – А то я на мели, впору подавать сигнал SOS и выкидывать белые флаги.

– Подбрось да выбрось, пока и я на мели. Ясно, что девушка при чем… ее пропажа с гибелью Паровоза связана, но вот как.

– Тоже мне, открыл Филиппины, я и без тебя прикинул хвост к носу, только вот понять не могу, как убили Паровоза. Что за орудие преступления такое, что в мгновение ока альтера в пепел обращает? – кончики пальцев Красавчега засветились от возбуждения.

– В оружии секрет и заключается. Узнаем, как убили Паровоза – поймем, кто убийца, – сказал я, закрывая глаза.

Пока есть время, можно и отдохнуть. Боюсь, что скоро такой возможности не представится.

– Кстати, что ты про Паровоза знаешь? Кроме того, что он с нами картами шлепал, – спросил неожиданно Красавчег.

Я открыл глаза и уставился в лобовое стекло. А правда: что мне известно про Паровоза, кроме того, что он владел бюро ритуальных услуг да время от времени составлял нам компанию за покерным столом. Да пожалуй что ничего толкового. Паровоз всегда был скрытным парнем, даже в «Зажигалке» практически не появлялся. А познакомились мы, когда Сергей пришел в Храм посоветоваться как к духовному настоятелю. Было это несколько лет назад. Почти сразу же, как Паровоз появился на Большом Истоке. И с тех пор постоянно захаживал. И вроде бы спрашивал о чем-то, о чем-то советовался, да только все это были пустяки, мелочи житейские…

– Он у нас года три как бизнес ведет. Ни шатко ни валко, надо сказать. Он когда к нам попал, в Истоке уже открылись три похоронные конторы, а мы, альтеры, не сильно-то любим умирать. Так что конкуренция высокая, дураку ясно. Но Сергей уперся рогом, открыл бюро, на плаву удержался и, судя по всему, не бедствовал. Жил одиноко, из друзей разве что Ваня Бедуин да наш покерный столик. Если можно нас друзьями назвать. Вот, собственно, и все, что мне известно.

– Негусто, – разочарованно протянул Ник Красавчег, выворачивая на улицу Непокоренных. Почему ее так назвали, никто и не помнил. Но название закрепилось давно, еще до того, как Большой Исток заняли альтеры.

Хорошая улица, благоустроенная, частные домики с участками лепятся один к другому, осень раскрасила обочины в густой желтый цвет с ярко-рыжими вкраплениями. В самом дальнем конце улицы находилось двухэтажное здание из красного кирпича, над входом висела вывеска «Последний приют. Бюро ритуальных услуг».

– Приехали, кажется, – сказал Красавчег, подруливая к парадным дверям.

Возле них из стороны в сторону слонялся трезвый, а оттого еще более злой Зеленый. Он нервно смотрел на наручные часы и дергал за ручку дверь, но открывать ему никто не собирался.

– Подбрось да выбрось, а этот что тут делает? – не смог я сдержать возглас удивления.