Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец

— Мы куда-нибудь пойдем? — поинтересовалась Элка.

Нет, энергии в ней было, как в орле из германской рекламы. Ну, помните: летит несколько орлов, один отстает и падает. Потом другой, третий, и лишь немецкий аар, гордо посверкивая серебряными крылышками, продолжает полет в синем небе: только батарейки «Симменс-Виккерс» спасут вас от гибельного падения с небес!

— Пойдем, наверное, — сказал я.

— Тогда я розовое платье надену! — сразу заулыбалась Элка. — И туфельки, которые мы в прошлый раз купили!

Странно, совсем не помнил, чтобы мы при посещении магазина покупали ей туфельки. Впрочем, так уж не раз бывало, я уже и забыл, где мы были, а у нее то и дело обновы. И вот что интересно: то ли ухитряется включить в счет то, что ей нравится, то ли она это другим образом приобретает, а на меня и мой кошелек ссылается, чтобы я не обижался и ненужных вопросов не задавал.

Одно время я все пытался вспомнить, как я с ней познакомился. Получалось, что она все время в нашей компании была, а более точных деталей я вспомнить не мог, как только голову ни ломал.

Элка сразу упорхала в ванную комнату, и оттуда послышалось ее пение.

Немного же женщине надо, чтобы быть довольной жизнью.

Через полчаса у Элки уже была новая прическа — многочисленные кудряшки а-ля Матильда Пфайфер.

— Ну как? — гордо спросила она.

— Нормально, — оторвался я на мгновение от своих тревожных и невеселых размышлений.

Я еще не знал, что все уже началось, и дело в первую очередь касается не меня, но решение придется принимать именно мне. Отсидеться в сторонке я уже не мог. Все, что происходило, затрагивало и меня самого.

Элка подошла к окну, посмотрела вниз и сдавленно вскрикнула.

— Ты чего? — не поднимаясь с дивана, осведомился я.

Маленькое круглое личико Элки стало испуганным и несчастным.

— Это за мной! — сказала она. — Адик, прости поганку, но это за мной!

Я встал и выглянул в окно.

В скверике темными громадами застыли два грузовых «майбаха» с тентами на кузовах, и оттуда сноровисто и шустро выпрыгивали бойцы в защитной форме и касках, чем-то напоминающих рогатые шлемы бесов. Солдаты выпрыгивали и бежали занять заранее указанные им места, даже сомнений не было, что они оцепляли наш дом. Под деревом, справа от песочницы, стояли трое мужчин в черных плащах и внимательно смотрели на окна моей квартиры. Так мне, по крайней мере, показалось в этот момент. Я смотрел вниз из-за портьеры, можно было надеяться, что они меня не видели. Впрочем, еще оставалась мизерная надежда, что их интересует не моя квартира, а чья-то другая. И Элка — глупышка. Кому она сдалась, дурочка несчастная! Брать приехали именно меня. Но тогда было непонятно, почему бесы, зная, что я вооружен их собственным оружием, поручили это опасное занятие гестапо гауляйтерства. Они бы еще это ментам доверили!

— Сиди тихо, — сказал я Элке и пошел на кухню.

Светорубы были на месте.

Некоторое время я раздумывал, не дать ли второй светоруб Элке, потом все-таки решил, что в этой ситуации она будет мне только мешать. Светорубом она не владеет, к доспехам беса не привыкла, а объяснять ей, что к чему у меня времени не было.

Со светорубом в руках я вернулся в комнату.

Увидев, что у меня в руках, Элка снова тихо ахнула.

— Сиди тихо, — сказал я. — Может, это еще не к нам.

— К нам, Адичка, — сказала Элка. — К нам!

— С чего ты взяла? — прищурился я.

— Некогда рассказывать, — она быстро переодевалась. На ней уже был купленный для работ за городом тренировочный костюм, и она торопливо зашнуровывала кеды. На диване валялась большая черная сумка, куда она беспорядочно свалила свое барахло. Я даже поразился: за ней, как она сама считала, гестапо приехало, дом обложили так, что мышь не проскочит, а она все равно на что-то надеется, и не просто надеется, а вещички свои женские бросать не собирается, даже косметику не забыла.

Элка глянула на меня, блеснула белыми зубками.

— И что дальше?

А в подъезде уже слышался топот. Потом зазвонил звонок — резко, требовательно.

— Может, через соседей? — предположила Элка.

— Они нам на балкон даже высунуться не дадут, — тихо ответил я.

В дверь ударили кулаком, потом послышался резкий голос:

— Стацко, открывайте, мы знаем, что вы здесь?

Стацко? Я даже приободрился — может, все-таки ошибка, но Элка меня остудила:

— Я же говорила — за мной!

Не знаю, для чего она гестапо сдалась, но и добровольно отдавать ее я не собирался. Мой фатер постоянно твердил, что мужик должен быть мужиком, особенно если дело касается женщин. Что бы Элка ни натворила, она была моей женщиной, а это значило, что я должен был ее защищать даже в самой безвыходной ситуации. К тому же, забрав ее, они вряд ли оставили бы меня в покое. Лес рубят — щепки летят! А гестапо рубить умело, там качественные лесорубы подобрались, в тайгу бы их к товарищу Жданову, он бы их занял по полной программе.

— Что дальше? — одними губами спросила Элка, но я ее услышал.

— Подождем, — не глядя на нее, сказал я. — Пусть выламывают дверь.

Пусть они, гады, думают, что в квартире сидят затравленные и запуганные люди. Тем неожиданнее для них будет встретить боевого беса со светорубом. Беса со светорубом! В этом была определенная мысль, как же я об этом сразу не подумал. Не человека с шипящим клинком в руках они увидят, а именно беса. И откуда им знать, кто там скрывается под доспехами! Тут было два варианта: или они все тараканами разбегаются по щелям, или мне приходится прорываться на выход и порубать на куски всех: гестаповцев, бойцов из охранного батальона, «майбахи», на которых они к дому приехали… Додумать мысль я не успел, в дверь снова ударили и теперь уже отнюдь не кулаком, сверху посыпалась штукатурка, и я нажал на копку светоруба. Элка снова сдавленно вскрикнула — она впервые видела, как облачаются в бронированные доспехи, причем делал это близкий ей человек, на боевого беса совершенно не похожий. Дверь рухнула, и в образовавшийся проем рванулись профессионалы из группы захвата. Рванулись и застыли, с ужасом разглядывая вставшую перед ними фигуру.

И тут я выбросил клинки обоих светорубов. Зашипев, они голубовато замерцали в воздухе. Нервы у противника не выдержали. Они даже не пытались что-либо сделать, а просто элементарно наложили в штаны и бросились по лестнице вниз, не обращая внимания на карканье офицера в черном резиновом плаще. Впрочем, тот тоже особо не командовал. Сообразив, что остался в одиночестве, он тоже припустил вниз, путаясь в полах длинного плаща и едва не падая из-за этого. Я метнул ему вслед лезвие, но скорее для острастки, а не для того, чтобы догнать. Клинок высек из бетона сноп оранжевых искр, гестаповец дико завопил, заматерился по-украински и прямо покатился по лестнице.