Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец

— Душу отведу, — признался я.

И понял, что не соврал. Уж больно много он мне неприятностей доставил, а если еще учесть сумму, которую я ему за время нашего сотрудничества отстегнул…

— Понимаете, Петрович, — душевно сказал я, — времени у меня мало. Но вдумайтесь, я на крайние меры не пошел, а мог бы вашу жену из дома вытащить. У вас вроде ведь и спиногрыз есть уже?

Тут капитана проняло. Он заворочался на сиденье, ненавистно уставился на меня и глухо сказал:

— Только тронь, падла! Зубами рвать буду!

— Нервные вы, господин капитан, — отметил я. — А ведь это мне в таком состоянии пребывать надо. Я ваших не тронул, это вы у меня Элку увели и теперь собираетесь ее вроде разменной монеты в нашем торге пустить. А я торговаться не хочу. Короче, где она?

— Ага, как же, — пробормотал капитан. — Я тебе скажу, а ты меня тут же и кончишь.

— Стоило бы, — признался я. — И честно говоря, руки горят. Но ладно уж, живите. Я мараться не стану. Но вы не радуйтесь. Вам долго жить не дадут, когда-нибудь воры обязательно кончат.

— Это почему же? — напрягся Петрович.

— А они, понимаешь, честных ментов уважают. А вы вроде сразу по обе стороны баррикад встать хотите. В раскорячку долго не простоишь — или свои посадят, или чужие кончат. Впрочем, чего я с вами воспитательную беседу веду? Я ответа на вопрос жду.

— Одному тебе ее оттуда не достать, — после некоторой паузы сказал капитан. — Ты же не Илья Муромец, да и глаз у тебя на затылке нет.

— А с вами, значит, вытащу?

— Дурак ты, Пурга, — с явным сожалением в голосе сказал мент. — Если бы ты только понимал, во что ввязываешься. Ты хоть знаешь, кто она, эта твоя Элка?

— Не волнуйтесь, знаю, — успокоил я и неизвестно для чего похвастал: — Сама рассказала.

— Она? — удивился капитан. — Сама рассказала?

Он помолчал, а затем предложил:

— Знаешь, гаси-ка ты в машине свет, давай прогуляемся по аллее парка и поговорим. Вижу, что самое время для разговора у нас с тобой приспело.

— Надо мне с вами базары вести! — возразил я. — И место для прогулок вы выбрали удобное, шмыгнете в кусты, я вас по всему городу разыскивать буду?

— Ну зачем же по всему городу, — рассудительно сказал Петрович. — Достаточно будет к нам в отдел заглянуть, там и найдешь. Только ты не бойся, у меня резона нет от тебя бегать. Знаешь, я даже обрадовался, когда тебя увидел. Весь вечер голову ломал, как тебя выманить, и видишь — угадал. Крепко ты на девочку запал. Правда, я тебя по утряночке ждал, тут, признаюсь, крепко промахнулся.

Вот тут уже я задумался. Гулять с ним по темному парку у меня желания не было, а с другой стороны, капитан был прав — поговорить нам следовало, вопросов к нему у меня достаточно накопилось. Пока я размышлял да прикидывал, Петрович снова что-то надумал.

— Ладно, — покладисто сказал он. — Хочешь Элку свою? Я разве против? Поехали, заберешь ее.

Я завел машину.

— Петрович, — сказал я. — Вы только одно учтите, пальчик у меня на кнопочке будет лежать. Если что, мало никому не покажется. Порублю на салат.

Капитан погладил голову.

— Понял, не дурак, — мрачно сказал он. — Слушай, Пурга, а того беса в парке ты сам уделал или тебе помогал кто-то?

— Сам, — сказал я. А чего темнить? — В честном поединке.

— Не догадался я про тебя, — вздохнул мой собеседник. — Вернее, догадался, но не сразу.

— И фехтованием я два года занимался, — неизвестно зачем сказал я.

— И это я уже знаю, — кивнул капитан, глядя на дорогу перед собой. — Пурга, мне светорубы нужны. Мне они очень нужны.

— Это понятно, — кивнул я, держа милиционера краем глаза в поле зрения. — Кого представляете, Петрович? На кого работаете?

— На человечество, — глухо сказал капитан.

— Человечество большое, — возразил я. — Меня интересует, кто вам деньги платит?

— А ты не можешь представить, что я это делал не за деньги? — взъерошился капитан.

— Ага, — сказал я. — За машинками вы охотились бескорыстно, из любви к искусству, а жили на зарплату. И еще на то, что я вам платил и такие же, как я.

Краем глаз я видел лицо капитана, которое время от времени высвечивали редкие уличные фонари. По скулам Петровича гуляли желваки, глаза были прикрыты, он опять что-то прикидывал. Волчара! Такому доверять, только пальцы терять.

— Значит, не договоримся? — спросил он.

— Мне эти штуки самому нравятся, — отрезал я. — Вы ведь не говорите, для кого стараетесь. Может, мне эти люди неприятны, а? Может такое быть?

На перекрестке я тормознул.

— Куда дальше?

— На Грушевую балку, — сказал капитан. — Там покажу. — И без паузы добавил: — Ты вестеров любишь?

— Я же не извращенец!

— А о том, что у нас до немецкого вторжения было, знаешь? — спросил он.

Так-так-так, похоже, из интересов Петровича торчали уши товарища Жданова! Про Советскую Россию мне фатер много рассказывал, про репрессии довоенные, про товарища Сталина, который возражений не терпел, про лесоповалы в Сибири, про процессы троцкистов — папашка со многими из них сидел, нормальные люди, только видели все немного иначе, чем большинство. Сам я родился гораздо позднее, когда уже русские за Волгу отошли и там образовался Сибирский Союз Свободных Республик. Вот про него я ничего достоверного не знал, только то, что в газетах писали. Но разве нормальный человек может газетам верить? И все-таки… Ай да Петрович! Вот этого я от него не ожидал.

— Товарищу Жданову я тоже не верю, — сказал я.

— Дурак, — грустно сказал Петрович. — Засрали тебе мозги, живешь чужим багажом. Да ладно, что с тебя взять, время пройдет, сам все поймешь. Мы сейчас ничьи, понял? В Европе на нашу территорию рот раз-зевают, Бесы резвятся, теперь еще вот медузы появились. Вот и думай, на чьей стороне выступать. Бесы останутся — захватчики, от них ничего хорошего ждать не приходится, медузы верх возьмут — так они нам вообще чужие, люди их никогда не поймут и не примут. С запада волна прикатится, будем снова жить как при Гитлере. Ты этого не видел, а я так скажу — ничего хорошего от вестеров ждать не приходится. Вот и думай, какому Богу молиться.

— Но не Жданова же с цветами встречать, — возразил я. — От Сибирского Союза тоже ничего доброго ждать не приходится. Намерзлись они там, как придут, начнут потихоньку сюда переселяться, а мы на их место. По мне, они все на одну гребенку. Лично я за Свободные территории!

— Свободные от кого? — тихо спросил Петрович. — От людей? Ты же знаешь, что на Мясницкой творилось! А такое, ты уж мне верь, не только у нас происходит.

Он тяжело вздохнул, махнул рукой и сказал:

— Тормози вон у того дома. Приехали, господин Дон-Кихот!

Дом был обычный, одноэтажный и на два хозяина, но с одними воротами.

— Пойдем? — спросил Петрович.