Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец

Потом она улеглась на мою руку и задремала.

Ко мне сон не шел, я все пытался проанализировать произошедшее за день, но ничего не получалось. То ли я что-то упускал, то ли деталей не хватало, только головоломка не складывалась. Смущало то, что капитан слишком легко выпустил Элку из своих лап. С одной стороны, что ему еще оставалось делать? Я же ясно ему намекнул о своих возможностях. А с другой стороны, он приехал за ней перед бесами. Бесы могли получить информацию от гестапо, сами они разведкой среди людей не располагали. Но гестапо не торопилось на место происшествия. Следовательно, им заложили меня, а они не горели желанием попасть под удары светорубов. Тогда выходило, что Петрович получил информацию об Элке из собственных источников. И точно знал, что меня в квартире не будет. То, что он приехал перед бесами, было простой случайностью. Иначе он не рискнул бы нагрянуть в квартиру втроем. Из этого вытекало, что заложить меня мог только кто-то из жильцов дома. Вполне вероятен был такой вариант: капитану доложили о подозрительной квартирке, жильцы которой ни с кем не знакомятся, квартиру покидают лишь при необходимости и вообще ведут себя странно. Капитан все сложил вместе. Послал какого-то своего стукачка, а может, и лично проверил сигнал, засек меня, и дальше все было делом техники. А почему Элка вышла из дома и покорно пошла к машине? Могла ведь попытаться сбежать? Или испугалась? Скорее всего, она испугалась. И это понятно: ну куда бы она делась на пустой улице, если ее охраняли мордовороты, которым догнать ее раз плюнуть? И мне она обрадовалась искренне. Вот только на кладбище она немного переиграла, не слишком естественно себя вела. Вернее, слишком естественно для женщины, но не для специально обученного агента. А может, я все это напридумывал? Ах, Эллочка, Эллочка, кто ты? На кого ты работаешь?

В склепе пахло землей и чем-то еще, чему не было названия. Фонарик я погасил, поэтому ощущение было такое, что темнота вокруг стола шевелится, кто-то медленно проступает из темноты, готовый схватить меня за голову, и от этого было не по себе. Лишь усилием воли я заставлял себя дремать. Некому было нападать на нас здесь. Дверь я закрыл изнутри на засов, а покойники — существа бесплотные и смирные.

Я уже погружался в темноту, когда почувствовал, что кто-то тянет куртку у меня из-под головы. Я резко сел.

— Ты чего? — сонно спросила Элка и пожаловалась: — Весь затылок отлежала!

— А ты ко мне на грудь ложись, — посоветовал я. — Она мягкая.

— Твоими ребрами гвозди можно забивать, — все тем же сонным голосом сказала подруга. — Слушай, Адька, мы же не будем здесь долго жить? Я уже покойником провоняла, словно в гробу лежала.

— Не будем, — успокоил ее я.

И это было чистой правдой. В конце концов, не вурдалаки же мы, не упыри, долго нам на кладбище не продержаться. И приткнуться больше негде было. А это значило, что из города нам надо все-таки уходить.

Выбраться из города оказалось неожиданно легко.

Мы уходили пешком, может, это и решило дело. По крайней мере, стационарный пост милиции мы обошли спокойно, как и короб с бесами, неутомимо пыливший по грейдеру. Карту области я купил в магазине Шлейфмана, только у него торговали подобной ерундой. Карта, разумеется, была довольно приблизительная, но нам и такая подходила. Долго выбирать направление не пришлось. Петрович, конечно, будет считать, что мы еще прячемся в городе, в крайнем случае направимся на запад, о моем отношении к Сибирскому Союзу он знал. Поэтому мы и двинулись в направлении Ростовской области. Я как рассуждал: на все поселки бесов не хватит, им бы города оседлать, поэтому встречи с ними я не особенно опасался. Гестапо в селах тоже не было, разве только редкие полицейские стационары. Крестьянство любую власть недолюбливало. Да и чего мне их бояться с моим-то снаряжением!

— Адька, ты садист, — ныла Элка. — Что, машину нельзя было раздобыть? На худой конец я на мотоцикл или велосипед согласна! И потом, куда мы идем? Ты сам-то знаешь?

Сам я этого пока еще не знал. У меня желание было убраться подальше от города. Трудно ведь жить в подвешенном состоянии, неопределенность угнетает. А движение рождало ощущение достижения цели. До деревни Липовка по карте было двенадцать километров, но мне показалось, все сорок. Когда появились среди зелени садов белые хатки, мы совсем уже языки повываливали от усталости. Проселочная дорога шла вокруг лесополосы. В ней мы и сделали остановку перед деревней, чтобы в себя прийти и отдышаться немного.

— Вся взопрела, — грустно сказала Элка, вытягивая ноги в кедах.

Хорошо, что она именно их напялила, когда ее из дома выводили. Словно чувствовала, что нам с ней предстоит дальняя дорога.

— Ну, и куда мы путь держим?

— Пока подальше от города, — сказал я. — Отойдем на безопасное расстояние и двинем на запад. Твои-то примут?

— Примут, — сказала она. — Только далеко это. И документов у нас нет. Сложно будет добираться.

Документы у меня были. Хорошая добротная липа, которая когда-то мне стоила сто пятьдесят рейсхеров, но говорить об этом Элке я почему-то не стал.

— Может, у тебя какие-то связи есть в других городах? — предположил я. — В книгах про шпионов что пишут? У них явки во всех городах. У вас что, все по-другому?

— Не знаю, что в книгах пишут, — уныло сказала Элка, — но у меня никаких явок нет. Чувствую я, загоняешь ты меня до кровавых мозолей, а толков не будет.

— А у тебя другие предложения есть? — поинтересовался я. — Можно обратно вернуться и сдаться. В конце концов, тюрьма не ад, можно и привыкнуть.

— Если бы тюрьма, — мечтательно вздохнула подруга. — Только нам с тобой другие статьи светят, с ними долго не проживешь, они быстро стенкой кончаются.

Хорошо было в лесополосе. Транспорт здесь давно не ездил, поэтому листва была свежая, незапыленная, чирикало что-то мелкое в ветвях, стрекотало в траве. Жизнь продолжалось, у обитателей лесополосы проблем не было. Кто-то на кого-то охотился, кто-то учил вчерашних птенцов летать — все шло своим чередом, заведенным тысячи лет назад.

— Слушай, Элка, — сказал я. — А ты все-таки кто: Зимонкайте или Стацко?

— Вообще-то я Склярова, — невозмутимо сказала подруга. — Зимонкайте я по легенде, а Стацко… ну, как тебе сказать…

— Боевой псевдоним? — догадался я. — Кличка шпионская?

— Клички у собак, — надула она губки. — А у меня кодовое имя.

— А откуда его гестапо узнало? — продолжал я расспросы.

— А черт их знает, — она вдруг нахмурилась. — А в самом деле, откуда?

— Стучит у вас кто-то в бюро, — подумал я вслух.

— Теперь это неважно, — сказала Элка, продолжая хмуриться.

Она сорвала длинную травину с мохнатой кисточкой соцветий и сосредоточенно жевала ее кончик, глядя прямо перед собой.