Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец

— Ну что, — я встал на ноги. — Двинем дальше?

Чем ближе мы приближались к деревне, тем больше я понимал, что в ней что-то не так. Собаки не лаяли. Дымков над трубами не было, хотя время приближалось к обеду, да и людей на улицах не было видно. Слава Богу, медуз или коробов тоже не наблюдалось.

Мы шли по безлюдным улицам, и меня не оставляло чувство тревоги. Не могли же люди бросить все нажитое и одновременно уйти из деревни! Старики бы остались, женщины с малыми детьми. Да и куда жителям деревни идти?

— Не нравится мне все это, — сказал я.

— Зато безопасно, — возразила Элка. — Смотри, какой симпатичный домик! Зайдем?

Во дворе стояла непривычная для нас тишина, слышалось жужжание мух у сортира. Едва хлопнула калитка, как в хлеву обиженно завизжала голодная свинья. «Выпустить надо, — безразлично подумал я. — Подохнет ведь с голоду!»

В доме никого не было, но вещи казались аккуратно расставленными, в углу горницы золотились иконы, а над обеденным столом чернел круг радио.

— Адька, посмотри! — радостно и возбужденно ахнула Элка.

На кровать, пухлую от перин, и в самом деле стоило посмотреть. Сверху на ней лежали стопкой пуховые подушки в белоснежных наволочках, стена над кроватью была украшена голубым ковриком с вышитыми на ней золотыми петушками.

— Высплюсь! — решительно сказала Элка.

— А хозяева вернутся?

— Пусть тогда делают что хотят. Господи, сейчас бы еще душ принять!

— Ладно, — сказал я. — Ты тут осмотрись, а я по деревне пройдусь.

Людей в деревне и в самом деле не оказалось. Словно в один прекрасный день (и совсем недавно) кто-то подогнал к нему грузовики, усадил всех и вывез в неизвестном направлении. Вот это казалось уже совсем загадочным. Ясное дело, бесам это было без нужды, медузы грузовиков не водят, вестерам сюда забираться не с руки. Получалось, что жителей вывезли остеры, то есть люди из Сибирского Союза. Но ведь и им сюда была не близкая дорога! Происходящее сбивало с толку, в нем было что-то иррациональное.

На соседней улице я обнаружил небольшой магазинчик. Дверь его пересекала железная полоса, которую запирал амбарный замок. Ключей у меня не было, но я в них и не нуждался. Светоруб сработал не хуже ключей.

В магазине пахло соленой рыбой, хлебом и какими-то пряностями. Магазин оказался смешанным: ну, знаете, когда в одном отделе торгуют продуктами, а в другом хозяйственными товарами. В хозяйственном отделе я нашел большую дерматиновую сумку и с ней направился в продовольственную подсобку.

В холодильнике оказались колбасный сыр и копченая колбаса, которая еще не начала портиться, и это обстоятельство указывало, что люди из села ушли недавно. Да что колбаса, хлеб в лотках не успел зачерстветь! В углу стояло несколько ящиков с вином и водкой. Я прекрасно представлял, что это за вино и какая это водка, тем не менее по бутылке и того и другого положил в сумку.

Затарившись, я вышел на улицу.

С небес слышался легкий гул.

Подняв голову, я увидел в синеве длинную колонну коробов, идущую на юг. Короба плыли над землей на большой высоте, на небольшом расстоянии друг от друга и оттого казались извилистой белесой ниточкой, плывущей в голубом пространстве. Гадать, куда и зачем они направляются, было бесполезным занятием, я вернулся в дом, где оставил Элку.

Первым делом я прошел к хлеву, где безостановочно и надрывно визжала свинья, встал на бревна и светорубом срезал дверь. Фатер когда-то рассказывал, что из домашних нет ничего опасней голодной свиньи. От голода она звереет, теряет всякую осторожность и может накинуться на хозяина, который не исполняет своих обязанностей. Ну, если свинья теряет осторожность, следовательно, ее следовало проявить мне.

И в самом деле, свинья из хлева выскочила с резвостью и яростью сторожевого пса, злобно посмотрела на меня круглыми красными глазами, метнулась по двору, загремела миской у пустой конуры, рядом с которой валялась цепь, потом проломила хилый забор и ушла на огороды. Стало слышно, как она там радостно и возбужденно визжит. Следовало надеяться, что там она найдет для себя много разного и полезного. Пусть собирает урожай, раз хозяевам это сделать не довелось!

Подхватив сумку, я вернулся в дом.

Элка разожгла керогаз и согрела на нем воду. Свой пропотевший костюмчик и белье она уже выстирала и повесила сушиться на веранде, поэтому по дому щеголяла в хозяйском халате, который обнаружила в одном из отделений старомодного пузатого комода.

На веранде, за хилой дверью имелся душ, сооруженный из носика лейки, вваренного в двухсотлитровую бочку из-под немецкого авиационного бензина. На бочке даже надписи сохранились.

— Снимай все, — приказала Элка. — Раз уж я затеяла постирушку, то и твое постираю.

— А мне в чем ходить? — поинтересовался я.

— Ходи голым, — преложила Элка. — Так ты меня больше возбуждать будешь. Мы с тобой уже три дня, да?

Нет, с ней не соскучишься! Меня занимали одни мысли, а ее…

Махнув рукой, я отправился в комнату, оставил сумку с продуктами у печи, нашел в комоде брюки и рубашку хозяина. И то и другое оказалось мне велико, ремня я не нашел, поэтому подпоясался женским пояском. Постель Элка уже заботливо разложила, она манила своей пышностью и уютом. Светорубы и свои документы я сунул под матрас, туда же положил бесполезный телефон и отправился принимать душ, сунув Элке свои вещи, предназначенные для стирки.

Господи, какое наслаждение поплескаться после странствий под горячей водой! Я чувствовал себя наркоманом, наконец-то добравшимся до иглы.

Пока я смывал с себя грязь и пот, Элка показала себя умелой и заботливой хозяйкой: нашла посуду, порезала сыр, колбасу и хлеб, вскипятила чайник, слазила в погреб при доме, где обнаружила соленья и какой-то компот, а главное — нажарила большую сковородку картошки.

— Пир плоти! — сказал я, садясь за стол и потирая руки.

— Кухня, конечно, не французская, но есть можно, — согласилась подруга.

Мы выпили. Водка оказалась с явственным привкусом сивухи, не иначе ее готовили на каком-то местном мини-спиртозаводе, а еще точнее — самогонном аппарате, умельцев у нас всегда хватало. Колбаса оказалась вполне приличная, сыр тоже, после выпивки и обильной закуси я почувствовал, что осоловел.

— Поел? — игриво спросила Элка. — Попил?

— Спать, — вяло сказал я.

Конечно же уснуть сразу мне не удалось, не на такую нарвался. Не скажу что это не доставило мне удовольствия, но сразу после случившегося меня потянуло в сон. Во сне я ничего не видел, просто погрузился в черную пустоту, а когда открыл глаза, увидел напряженное лицо Элки и почувствовал на глотке холодное лезвие ножа. Замерев, я смотрел в глаза подруги. А что еще можно было сделать в такой ситуации — засыпал рядом с любимой, а проснулся с убийцей, или как ее там женского рода назвать.