Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец

Пытаясь все-таки насолить Танянову, Милена знакомится с Анастасией Бонасиной и склоняет ее к лесбийским играм. Как любовница Анастасия для Танянова будет потеряна, что, разумеется, заставит его страдать. А главное, побольше трюков, гэгов, и успех картине обеспечен.

— Интересно, — сказал сценарист. — Это надо обдумать.

— Мальчики, — кокетливо вмешалась в разговор Анфиса Ровная. — Хватит вам разговаривать. Разговаривают, разговаривают, а между прочим, уже четыре часа! Пойдем в вагон-ресторан. Посидим, на людей посмотрим, музыку послушаем… А вы, Коленька, нам про актеров расскажете. Вы Караченцева знаете?

— Тезку-то? — заулыбался сценарист. — Я же ему несколько раз слова для песен писал, он ведь попсовых композиторов терпеть не может. Только Рыбникова с Вознесенским и меня признает.

— Ой, как интересно! — Анфиса Ровная захлопала в ладоши. — А с ментами встречались? Ну, с теми, которые в сериале…

— И не только встречался, — подмигнул сценарист. — Сиживали, сиживали… Между прочим, хорошо пьют ребята, прямо как настоящие менты!

Таганцев в вагон-ресторан не пошел, сославшись на головную боль.

Анфиса Ровная послала ему выразительный и томный взгляд, вздохнула, подхватила под руку сценариста, и они отбыли.

— И я вам так скажу, дорогая Анфисочка, — послышался из коридора удаляющийся вкрадчивый голос. — Это раньше в кино набирали красоток с хорошими фигурками. Но разве такая сыграет характер? Никогда! Для того чтобы фильм стал событием, надо душу вложить в роль, пережить ее, как свою собственную судьбу. Вот, скажем, Никита…

— Это Михалков, что ли? — казалось, голос Анфисы Ровной не могло заглушить расстояние.

Хлопнула дверь тамбура.

— Шумная женщина, — сказал Судаков, не поднимая головы от салата. — Коммуникабельная.

— Странное дело, — сказал Таганцев, укладываясь на постель. — Вот мы едем куда-то, а куда, зачем? Этот Триглавский собирается кому-то впарить сценарий, а он слизан с романа Дюма. Вы ищете вдохновения для созидания чего-то невероятного. Иван Александрович, что до вас ехал, отправился на поиски каких-то мифических вампиров. Я не пойму, куда и зачем меня несет… И только вот эта женщина точно знает, куда и зачем она едет. За мужем она едем, и будьте уверены, она его вернет в лоно семьи, а потом и всех остальных мужей вернет, такой уж у нее целеустремленный характер.

— Я на следующей станции сойду, — утвердился в мысли Судаков.

— На дальней станции сойду? — глянул на него из-под руки Таганцев.

— Да нет, обратно поеду, — вздохнул Судаков. — В конце концов, мой бунт против серой действительности был немотивирован. Эвереттика — это научное направление, где все зависит исключительно от воображения. Если у человека серое воображение, ему уже ничего не поможет — ни дальняя дорога, ни провинция с ее каждодневными чудесами и диковинами. Понимаете, Иван Федорович, в нашем путешествии фантастический элемент оказался куда выше, чем в любом воображаемом мире, созданным когда-то. Жизнь опережает действительность. Тут, пока вы отсутствовали, по вагонам один человек ходил, предлагал души продать. Я поинтересовался. У него при себе договоры. Каждый договор составлен на русском языке, а ниже — перевод на украинском, татарском, башкирском и идиш. Что меня потрясло — печать, печать имеется. Представляете, скупка душ осуществляется от имени какого-то товарищества с ограниченной ответственностью, вместо крови — авторучка с красными чернилами, деньги можете получить немедленно, благо паспорт в дороге у каждого с собой.

А еще он осуществлял страхование от Судного дня. Недорого — пятьдесят рублей в год, и полная гарантия, что вам не придется восставать из могилы и куда-то тащиться — перед престолом Господним вас будут представлять адвокаты.

— Жулик, — сказал Таганцев просто для того, чтобы не молчать.

— А я ему поверил, — признался Судаков.

На следующей станции создатель и в самом деле сошел.

— Таганцев, — сердечно заметил он на прощание. — Я не знаю, куда и зачем вы едете, может, преследуются иные цели, о которых я ничего не знаю. Но мне кажется, что начата инициация. Вы — создатель, Таганцев, только пока еще не знаете этого. Ваше дело творить миры, а не проживать бесцельно серые будни. Может, мы сейчас находимся во Вселенной, рожденной вашим воображением, только ни вы, ни я об этом не подозреваем.

Поезд стоял недолго. Когда он тронулся, Судаков долго махал вагонам вслед, потом подхватил сумку с вещами и отправился в маленький провинциальный вокзал покупать обратный билет. Над входом в вокзал висел транспарант: «Ртищево приветствует участников первого мирового чемпионата по броскам хомячков в высоту!»

«Интересно, как они замеряют расстояние, на которое взлетает хомяк?» — уныло подумал Судаков.

Таганцев же вернулся в купе, лег на свою полку и стал думать о том, что было бы хорошо создать мир без каких-либо нравственных отклонений. Потом он начал размышлять об этих нравственных отклонениях и пришел к выводу, что построение такого мира просто невозможно, ведь очень часто то, что одни считают отклонением, другие считают нормой, и наоборот. Все упирается в мировоззрение. Воспитать правильное мировоззрение у людей еще не удавалось никому. Создаваемые вселенные всегда несут отпечаток своего создателя. Создаешь ведь по образу и подобию своему, другого просто не удавалось никогда, основа фантазии всегда окружающая тебя среда. И будущее не рождается само по себе, у него всегда твердая и незыблемая основа — прошлое.

Тяжела была доля создателя Судакова.

«А сам-то ты? — спросил он вдруг себя. — Едешь, едешь, а куда? Сорвался, бросил квартиру… Тебя-то что понесло во Владивосток? Вдруг Судаков прав, и идет твоя инициация, как создателя?»

Внутренний голос молчал, а сам Таганцев на этот вопрос дать ответа не мог. Постепенно и незаметно для себя он задремал.

В российской литературе сны имеют особое значение. Они являются как бы проекцией мечтаний и чаяний простого русского человека. Русский интеллигент всегда задавал себе вопросы, на которые не мог ответить сам: что делать? как жить? кому на Руси жить хорошо? кто виноват? В жизни на них ответа не найдешь, поэтому многие авторы пытались найти на него ответ во снах своих героев. Но решать свои проблемы во сне мог найти только великий русский химик Дмитрий Иванович Менделеев. Поэтому обозначенные вопросы актуальны и в наше время, возможно, они вечны и ответа на них просто не существует.

Еще русские писатели любили в тех же снах описывать светлое будущее человечества. Удивительно ли, что четвертый сон Ивана Федоровича Таганцева заглядывал в отдаленное будущее? Снилось Ивану Федоровичу, что он путешественник во времени, которого занесло в отдаленное будущее. Оказалось, что и в этом будущем задают все те же вопросы и волнуют людей привычные и вечные проблемы.