Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

К тому же закружились в мире политиков слухи, а сами понимаете, слухам только дай вырваться на волю, они тут же обрастут такими дикими подробностями, что начнешь им верить.

— Негодяи, однозначно — кругом одни негодяи! — горячился нестареющий главный либерал-демократ. — Нашли тайный подход к Кремлю. И ведь молчат, сукины дети! Я им говорю, вы хоть телефончик дайте или скажите, к кому обратиться! Молчат, подлецы!

— Имеют право! — возразили справа. — Лосенок маленький, на всех все равно не хватит!

— На чужой каравай… — намекнули слева.

— Подонки! — сказал несменяемый лидер. — Ленина из Мавзолея вынести — семьдесят лет полежал, дай другим полежать. Коммунисты завели страну в тупик. Нынешние власти — так и катаются в тупике, не знают, как из него выехать! Негодяи кругом, одни негодяи, однозначно! Если ты патриот, то сначала дай другим поесть, потом сам жри! Нет, сидят, жируют втихомолку, скоро морды треснут! А настоящие лидеры бедствуют! Нашел деньги, скажи другим — где! Ишь, тайны Мадридского двора! Раньше думай о Родине, а потом о себе! Медведей — к стенке, Чубайса в тюрьму, коммунистов — стопроцентно в лагеря. Патриотов — на детектор лжи! Пусть покаются — откуда деньги!

Скандал разрастался.

Ибрас с тревогой наблюдал за нарастающей истерией.

Все вокруг хотели денег. Праведников в этом мире не наблюдалось.

Помочь им было можно, только вот куда девать такое количество скупленных душ? Такого количества ни Ад, ни его окрестности не вместят.

Неприятности приходят неожиданно и толпой.

Сначала от дальнейшего сотрудничества с посланником Ада отказались армейские представители. На недоуменные вопросы Ибраса генерал с подполковником пожимали плечами и блеяли нечто неопределенное. Если верить их словам, в армии грянула модернизация, на место бывших замполитов стали прибывать священники, а с ними не побалуешь — ладан при них, святая вода при них, а чуть что не так, они крестятся или тебя перекрестить норовят. Кое-кто из высшего церковного начальства уже начал интересоваться списками, грянет проверка, и окажешься не в Москве, а в тмутараканском гарнизоне. У церковников крыша круче, стало быть, и рисковать не следует. Может, потом, в дальнейшем, когда все образуется и ясность появится…

Потом пропала суккубка Лариса. Считать, что к этому причастен кто-то из местных жителей не было оснований, да и не то существо это было, чтобы на нее с ножом или кастетом можно ходить — пойдешь по шерсть и вернешься стриженым! За исчезновением суккубки просматривался кто-то серьезный.

Из Ада с неожиданным визитом прибыл Бафомет.

— Ну что, натворил дел? — с ходу обрушился он на Ибраса. В голосе его клокотало пламя. — Я же говорил… Я же тебя предупреждал! И что? Ты знаешь, как Хозяин взбесился?

— Почему? — удивился Ибрас. — Я ведь старался…

— Старался он, — хмыкнул Бафомет. — А надо было не стараться, а слушать в три уха и свистеть в пятачок! Я же тебе говорил… объяснял… Нет, ты по-своему решил сделать. И где теперь тебя искать? Об адских кущах и не думай, они теперь для тебя на три замка заперты, и все с секретом.

— Да почему! — возопил Ибрас. — Сколько душ прикупил, и все напрасно?

— Прикупил… — Бафомет дохнул гарью, но без пламени — видимо, успокаиваться начал. — Ты хоть знаешь, с кем связался?

— С партийными товарищами, — робко сказал Ибрас.

— С партийными, — передразнил его Бафомет. — С самым гнусными существами ты связался — с чиновниками. Эти за власть что хочешь отдадут, родную мать не пожалеют за тепленький кабинетик с хорошими возможностями, — Бафомет выразительно потер большим и указательным пальцем правой лапы. — Ты же должен понимать, что их уже однажды окучивали. И не кто-нибудь — Сам! А ты что сделал? Ты себя с Хозяином на одну ступень поставил. Нет, мой друг, что дозволено Юпитеру… Но не это главное, главное в том, что ты списки до конца не проверил. Прислал все как есть. Ну и полезло. Ты сам пойми, они все прощелыги прожженные, пробы ставить некуда. Они ведь тебе души по второму разу впаривали, в первый-то раз они их еще за членство в КПСС Хозяину отписали. Ну, я тебя понимаю, ты хотел как лучше. Но получилось-то как всегда!

Бафомет хмыкнул, окидывая глазом понурившегося демона.

— А сам знаешь, когда Хозяин сердится, всегда находятся те, кто с ним гнев разделить мечтает. Нашлись мальчики, компру на тебя собирать стали — и с суккубкой ты в ссылке сожительствуешь, и с местной армией шашни заводишь. Нашлись такие, что тебя попытались обвинить в подготовке вторжения в Ад! Подсчитали все твои расходы по договорам, — Бафомет безнадежно махнул лапой. — Можешь не сомневаться, злоупотребление служебным положением и растрата казенных средств тебе точно светят. Статьи как на тебя шиты. Значит так, — Бафомет оглядел интерьер кабинета. — Приказано тебе дела сворачивать, перед большой тройкой предстанешь. Да ты не волнуйся, Сатана отходчив, Вельзевул, так тот вообще за тебя, Люцифера такие мелочи вообще не колышут. Срок тебе конечно же светит, так ведь срок, а не бесконечность!

Колокольчик у двери звякнул.

Ибрас яростно обернулся. В офис бочком входил стеснительный и багровый от внутренней борьбы Георгий (Юрий) Письменный. Решился, наконец! Жаль, что поздно.

— Закрыто, — сказал демон.

— То есть как это закрыто? — злобно озаботился Письменный. — Помнится, у нас с вами была некая договоренность насчет…

— Вам же сказано — закрыто! — надменно уронил Бафомет. — Контора больше не работает. Так что, пожалуйста, выметайтесь гражданин со всеми вашими договоренностями…

По физиономии Письменного было видно, что ему страшно и хочется убежать. Тем не менее литератор собрался с духом и произнес, не глядя на демонов:

— Я свои права знаю! Вы обязаны…

Надо же, о правах заговорил! Личина, в которой пребывал Бафомет, приобрела грозный вид, демон сцепил лапы за спиной, с интересом разглядывая человеческую козявку, осмелившуюся ему перечить.

— Вы обязаны, — повторил Письменный.

Лучше бы он этого не говорил. Личина, под которой скрывался демон, исчезла, демон выпрямился во весь свой огромный рост, и… Ибрас не поверил своим глазам! — невиданное даже в Аду богохульство — Бафомет перекрестил литератора.

— В монастырь, — определил он.

Повернулся к сомлевшему Письменному, оглядел его с ног до головы.

— Будешь всю жизнь имя искать, сам знаешь кого, — пообещал он. — Искать и не находить! Вон!

И, не дожидаясь, когда литератор исчезнет, повернулся к Ибрасу.

— Поторопись, — уже с явным холодком произнес он. — Приказы не обсуждаются. В конце концов, сам во всем виноват!