Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

Случайная встреча в баре гостиницы с японским фантастом спасла Илье Константиновичу Русскому жизнь. Ближе к полуночи дверь в его номер с тихим шорохом приоткрылась, в номере замелькали тени и раздалось несколько негромких хлопков, в которых никто не признал бы пистолетных выстрелов. Скорее, хлопки напоминали пощечины или удары горничной по пыльной циновке, если бы только циновки выбивали по ночам.

— Ну вот и все, — с легким сожалением сказала одна тень, которая была пониже и поплотнее. — Мыла Маруся белые ноги…

— Хана мужику, — подтвердила долговязая и худая тень.

— Может, посмотрим, что у него при себе? — спросила плотная тень. — Все равно проклятым капиталистам достанется. Думаешь, японская полиция бабки не зажилит?

Долговязая тень замахнулась на плотного.

— Сказано тебе — заказняк! А с него ничего брать нельзя, иначе сразу влетим. Это же Азия, тут европейские соглашения не признают. Знаешь, что с нами сделают, если поймают?

— Расстреляют? — без особой уверенности сказала плотная тень.

— Как бы не так! — возразила долговязая. — Повесят, понял?

— Это как Рихарда Зорге? — заинтересованно спросила плотная тень.

— Как Мату Хари! — долговязая тень снова замахнулась на сообщника. — Ствол на столе оставь. Да пальчики не забудь стереть, японская полиция тебе за отпечатки все равно премии не выпишет.

Что-то с глухим стуком легло на стол в зале, снова едва слышно скрипнула дверь, и тени исчезли. В широкое незадернутое окно удивленно заглядывали южно-яркие звезды.

Утром, расставшись с удивленным и измятым Куригарой, Илья Константинович Русской вышел из номера японца и с радостью обнаружил, что его номер находится прямо против номера японца. Дверь была открыта. Илья Константинович добрался до холодильника и одну за другой выпил две баночки пепси-колы. Хваленый японский «похмелитель» не помогал. Илья Константинович подумал и исключительно в лечебных целях налил в стакан на два пальца виски. К его удивлению, этого хватило, чтобы стакан был полон. Или пальцы распухли, или стакан оказался не очень вместительным. Отхлебывая из стакана, Илья Константинович прошел в спальню. Постель была покрыта белым пухом, на подушке виднелась ровная строчка дырок, словно какой-то вредитель всю ночь сверлил наволочку дрелью. Илья Константинович снова отхлебнул виски из стакана, склонился над постелью и неожиданно понял, что круглые дырочки в наволочке являются следами пуль. Его бросило в холод, потом в жар. Русской машинально допил виски из стакана. Ноги не держали его, и Илья Константинович присел в кожаное кресло, роскошь которого так радовала его при вселении.

Зазвонил телефон.

Илья Константинович Русской поднял трубку.

— Алло? — спросил он.

— Это полиция? — на плохом английском языке поинтересовался баритон.

Русской догадался, кто звонит. Жаркая волна бессильной ярости и злобы опалила душу.

— Нет, — сказал он. — Это не полиция, с вами говорит труп!

На другом конце послышалось невнятное восклицание, и трубку торопливо повесили.

«Вот тебе и тихая заводь, — подумал Илья Константинович. — Вот тебе и спокойный отдых в Фукуоке! Дергать надо, и как можно быстрее, пока они меня не достали!»

А в тесном маленьком номере третьеразрядной припортовой гостиницы один из постояльцев спросил:

— Что он так и представился трупом?

Второй досадливо сплюнул.

— Наш клиент живее всех живых, понял? Ты куда смотрел, когда стрелял? Разве не видно было, что постель пустая?

— Откуда я знал, что он по бабам пойдет? — возразил ему собеседник. — Выходит, мы зря Диспетчеру доложили, что сварили кашу до конца?

— Выходит, так! — уныло подтвердил второй. — Теперь Диспетчер из нас шашлык сделает!

— Да, — подытожил первый. — Теперь нам обратно возвращаться нельзя. Теперь нам надо его обязательно кончить. И сделать это мы должны в исторически кратчайшие сроки!

Волны Японского моря захлестывали рыболовецкую шхуну «Марумару», и Илья Константинович, зеленея лицом, вспоминал удобства воздушного лайнера. Если поездом сутки, а самолетом — час, то сколько же времени надо добираться до Гонконга морским путем? Кривоногий японец с морщинистым обветренным лицом, бывший на шхуне за шкипера, ободряюще подмигивал Русскому и время от времени приносил в его крохотную каюту свежие гигиенические пакеты. Море бесновалось так, словно под его поверхностью резвился зловещий монстр, принявший шхуну за игрушку. Было пасмурно, неподалеку от шхуны стояла стена тумана или дождя, в серых небесах плясал желтый кружок солнца.

Илья Константинович проклинал тот час, когда ему пришла в голову мысль сдать авиабилет и отправиться в Гонконг морем. Тогда это показалось гениальной мыслью, способной запудрить мозги киллерам, идущим по его следам. Теперь, когда морская болезнь измучила его, истоптав тело и душу не хуже Годзиллы, Илья Константинович ударился в другую крайность, самокритично считая себя дураком.

— Русика хоросый маряк, — лучась морщинками иссушенного солнцем и морем лица, сказал шкипер. — Банзай! Браво! Крейсер «Варяг»!

— Сгинь, — слабо простонал Илья Константинович.

В книгах все эти морские приключения выглядели куда заманчивее. Пираты морской болезнью никогда не страдали, а на абордаж брали суда даже в разгар шторма. Чертов Коган со своей песенкой! «В флибустьерском дальнем синем море бригантина поднимает паруса…» Теперь Илья Константинович был твердо уверен в том, что поэт Коган, хоть и рисовал с детства угол и ненавидел овал, в море никогда не был, бригантины никогда не видел, а вместо шкотов травил за борт собственную блевотину. И то правда, где вы видели еврея среди отважных пиратов? Разве что в ссудной лавке, где он занимал пиратам деньги под немыслимые проценты.

В это время шхуну основательно тряхнуло, и Русскому стало не до философских рассуждений. Душа его покинула тело, взмыла к мачтам, вывернулась наизнанку в соленые океанские волны и в таком виде вернулась в измученное тело.

В каюту снова заглянул шкипер. Сейчас его морщинистое лицо было озабоченным. На его месте Илья Константинович тоже волновался бы, ведь за доставку в Гонконг он заплатил шкиперу лишь половину суммы, обещая отдать вторую половину на причале. Потому шкипер был заинтересован довезти пассажира до Гонконга живым и невредимым. Не дай бог двинуть Илье Константиновичу кони в дальнем плавании, кто японцу заплатит вторую половину денег? А тут еще того и гляди от шхуны одни щепки останутся. Пропали тогда шкиперские капиталовложения!

— Цусима, — сказал шкипер, обнажая в улыбке клыки, и стал неожиданно похож на японского вурдалака из одноименного американского фильма ужасов.