Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

Китаец приятельски тронул его за плечо.

Русской поднял на него истомный от душевных страданий взгляд. Джеки Чан протягивал ему бутылку шотландского виски. Вначале Илья Константинович отрицательно покачал головой, но, видя, что Джеки бутылки не убирает, протянул руку и сделал большой глоток. «Помирать, так с музыкой, — пронеслось у него в голове. — Хоть напьюсь перед смертью». Выпив, он почувствовал себя значительно бодрее и даже начал искать взглядом ангела Смерти, чтобы показать ему язык, но тот прятался по другую сторону воздушного шара.

— Эй, Джеки, — пользуясь близостью к великому актеру, несколько фамильярно крикнул Русской. — А съемку кто ведет? Или ты для своего удовольствия летаешь?

— Сикрита камер, — на ломаном русском отозвался тот. — Урок Эйзенштейна! — и показал большой палец, давая оценку русскому режиссеру, снявшему фильм «Броненосец „Потемкин“».

Русской не знал, что едва они начали подъем на воздушном шаре, на аэродром на бешеной скорости внеслось такси, из которого выбрались все те же незадачливые преследователи, что потеряли след Русского на причале.

— Мужика в коричневой куртке не видели? — поинтересовался коренастый, бесцеремонно схватив за рукав мужчину, укладывающего в футляр киноаппарат. Тот что-то сказал по-китайски, неопределенно ткнув рукой вверх.

Недоуменно задрав головы, преследователи увидели воздушный шар, который медленно и величаво набирал высоту. Если кандидат в покойнике улетал на этом шаре, то сейчас он был недосягаем для своих убийц. Сбить его можно было разве что «Стингером» или из зенитного пулемета, но использование подобной боевой техники в присутствии такого количества свидетелей было невозможным. Преследователи потрясенно взглянули друг на друга.

— Во, блин, — сказал долговязый. — Теперь он от нас на воздушном шаре улетел. Не, братила, не простой у нас клиент. Ох непростой!

Коренастый, приоткрыв рот, следил за полетом воздушного шара.

— Не знаю, как тебе, — сказал он спутнику, — а мне лично в кайф было бы вот так над землей попарить.

— Попаришь еще, — пообещал долговязый. — Только без парашюта. Ты что, забыл? Нам с тобой еще перед Диспетчером отчитываться!

Коренастый закрыл рот, нахмурился и некоторое время мрачно разглядывал товарища. Неожиданно толстые складки на его лбу разгладились просветленно.

— А кто тебе сказал, что я к нему для отчета вернусь? — ухмыляясь, спросил коренастый. — Пусть он меня попробует достать. Мир огромен, на все страны у него просто рук не хватит!

— Так ты что — от задания отказываешься? — удивился долговязый.

— Я? — коренастый пожал плечами и поднял голову, продолжая следить за воздушным шаром. — Этот фраерок у нас в долгах, братан. Мы с него еще получить должны, верно?

— Ты это про Диспетчера? — испуганно спросил долговязый.

— Дался тебе этот Диспетчер, — досадливо плюнул коренастый. — Я тебе про нашего клиента толкую. Он нам по жизни должен!

Как известно, хорошо только то, что хорошо кончается.

Путешествие на воздушном шаре закончилось близ города Чэнду, где великодушный Джеки Чан тепло попрощался с Ильей Константиновичем Русским в ресторане «Золотой Дракон Ли». Глядя на веселую компанию актеров и киноработников, среди которых было немало весьма и весьма миловидных девушек, Илья Константинович испытал зависть. Народ держался весьма раскованно, так обычно ведет себя европейская молодежь, а Русской, по своему российскому незнанию, всегда считал азиатов несколько зашоренными. Но, как говорится, за дрессированного ишака двух глупых коров дают. Было бы неплохо отвлечься от тревог в этой неплохой компании, но Илья Константинович не забывал о нависшей над ним угрозе. Если врага не видно поблизости, то это не значит, что его нет вообще.

Чэнду был вполне современным городом, в котором высотные дома соседствовали со старинными китайскими конструкциями пагодного типа. Разрабатывая план дальнейших действий, Русской поселился в гостинице «Приют Юэ Фэя». Юэ Фэй был знаменитым китайским полководцем, не раз вступавшим в успешные схватки с чурджэнями, которых китайцы именовали северными соседями. Возможно, это были корейцы. Юэ Фэй не раз одерживал над ними блистательные победы, за что и был казнен своим императором. Многозначительность названия гостиницы Илье Константиновичу было не по душе. «Они бы еще назвали гостиницу „Вечный приют полководца“», — мрачно думал он, глядя на снующих по улицам китайцев. Китайцы были, как муравьи, многочисленны и трудолюбивы. Они вечно что-то куда-то несли, до хрипоты торговались, азартно спорили, играя прямо на улице в не менее азартные игры. Рядом с гостиницей находился рынок, на котором продавали огромные тыквы, пресноводные креветки различного приготовления и рис различных сортов, причем чаще всего сорта определялись провинцией, где они были выращены. На взгляд Ильи Константиновича, различия между сортами были невелики, но сами китайцы придерживались иного мнения. Впрочем, Илье Константиновичу с ними не детей крестить было. Перед ним вставал вопрос, куда податься, где укрыться от наемных убийц Сани Краба. Вот прицепились! Илья Константинович вспомнил пух, летающий по номеру японской гостиницы, и запоздалый холодок пробежал по его спине — а ну как спал бы он на той самой кровати?

Податься в Индию? Можно было бы рвануть назад в Гонконг, а оттуда в Бангкок. Просторный город, и затеряться там не составит особого труда. А из Бангкока дальше — в Мадрас. Спуститься пониже и отсидеться на острове Шри Ланка. Тоже неплохие места есть, бывал там Илья Константинович, когда контракт на чай местный подписывал. Помнится, выгодный получился бизнес. Поставленный цейлонский чай Илья Константинович приказал смешать в равных пропорциях с грузинским и азербайджанским. Вот и получился настоящий индийский чай с грузинским хоботом и азербайджанскими бивнями. А навар превзошел все ожидания. Да, места на острове Шри Ланка превосходны, но отправляться туда сейчас казалось опасно. Во-первых, киллеры могли подстеречь его в Сянгане, как теперь стал называться Гонконг. И тогда дальнейшее путешествие для Ильи Константиновича становилось проблематичным. Господи! Да что ж себе врать-то! Тогда бы пришлось возвращаться в Россию. В оцинкованном гробу и в одноразовом костюме и картонных полуботинках, которые в начале перестройки Русской закупал партиями и реализовывал на вещевых рынках необъятной Родины, как последний крик европейской моды. Да и в Бангкоке всякое могло случиться. Могли его достать киллеры, что, впрочем, казалось невероятным. Более вероятной была опасность оказаться в руках тамошних торговцев антиквариатом. Помнится, Илья Константинович несколько лет назад провернул неплохую сделку с ними, расплатившись чеком Британского банка, на счету которого оказалось лишь семьдесят пять центов. М-да, пожалуй, антикварам было на что затаить обиду. Настроение Ильи Константиновича было скверным. Он заставил себя встать, сбегал в книжную лавку и купил себе китайский атлас, на котором было понятным все, кроме надписей. Более безопасный, но не совсем очевидный путь вел в Лхасу — страну таинственных буддийских монастырей и родину третьего глаза.